335 Халед Хоссейни

возьмешь, с голи перекатной. Пока не пришлишурави, эти псы были недостойны лизать мнеботинки, а теперь нацепили свои флажки и взя-лись искоренять буржуазию. Возомнили о себе,быдло. Богатенький? В тюрьму его, а товарищипусть намотают на ус. Вот и вся забота. Нетчтобы обставить все как полагается.

Распихали нас по камерам, шесть человек вклетушке размером с холодильник. Каждую ночькомендант, наполовину хазареец, наполовину уз-бек, осел вонючий, вытаскивал кого-нибудь надопрос и пинал ногами, пока не уставал. Вспоте-ет весь, закурит сигарету, отдохнет. А на следую-щую ночь уже другого к нему волокут. Так до-шла очередь и до меня. А я и так уже три днямочился кровью. Камни в почках, хуже боли небывает. Мама говорила, рожать и то легче. При-тащили меня к нему. На нем еще сапоги былис подковами, специально надевал для допросов.Как заехал он мне каблуком в левую почку, таккамень и вышел. Такое облегчение! — Асеф за-смеялся. — Благодарю Бога, «Аллах Акбар»кричу. Комендант в раж вошел, а я хохочу. И чемсильнее он меня пинает, тем громче я ржу.И знаю уже: это знак, Бог на моей стороне.Я ему зачем-то нужен.

Поистине неисповедимы пути Господни. Про-шло несколько лет — и этот самый комендантпопался мне на поле боя в окрестностях Мейма-ны, валялся в окопе, раненный шрапнелью вгрудь. Я его спросил: помнишь меня? Он ответил:нет. А у меня отличная память на лица, сказал я,

336

Бегущий за ветром

и отстрелил ему яйца. С тех пор я честно выпол-няю возложенную на меня миссию.

— Какую миссию? — услышал я собствен-ный голос. — Забивать камнями неверных су-пругов? Насиловать детей? Бичевать женщинза высокие каблуки? Расстреливать хазарейцев?И все во имя ислама?

Вот разошелся. Сдержаннее надо быть. Ска-занного-то не воротишь. Теперь Рубикон перей-ден — и вряд ли ты выйдешь отсюда живым.

По лицу Асефа пробежало удивление.

— Становится интереснее, — потер руки он. —Вы, предатели, многого не понимаете.

— Это чего же именно?Асеф наморщил лоб.

• Вы не цените свой народ, его обычаи, егоязык. Афганистан — это прекрасный дом, пол-ный отбросов. Кому-то надо их разгрести.

• Так вот чем ты занимался в Мазари-Шари-фе, переходя от дома к дому. Отбросы разгребал.

— Совершенно верно.

• На Западе это именуют иначе. Этническаячистка.

• Правда? — На лице у Асефа появиласьрадость. — Какое хорошее определение. Мненравится.

• Мне от тебя ничего не нужно. Только этотмальчик.

— Этническая чистка, — смаковал слова Асеф.

— Мне нужен мальчик, — повторил я.Сохраб смотрел на меня не отрываясь. В его

подведенных глазах была мольба, в точности как

337 Халед Хоссейни

у жертвенного барана, которого режут в первыйдень великого праздника Ид-алъ-адха. Жертвееще дают кусочек сахару перед тем, как перере-зать глотку.

— Зачем он тебе? — поинтересовался хозяин,прихватывая зубами ухо Сохраба. Пот каплямивыступил у Асефа на лбу.

— Это мое дело.

— Что ты хочешь с ним сделать? А может,не с ним, а ему!

• Мерзость какая.

• А тебе-то откуда знать? Пробовал, что ли?

— Я хочу увезти его в другое место. Там емубудет лучше.

• Зачем?

• Это мое дело.

— Неужели ты, Амир, ехал в такую дальради хазарейца? Чего ты сюда приперся? Какаятвоя настоящая цель?

— У меня свои причины.

— Что ж, отлично, — фыркнул Асеф и силь-но толкнул Сохраба в спину, опрокинув кофей-ный столик. Виноград из перевернутой вазы рас-сыпался по полу, и мальчик упал прямо на ягоды.Его одежда сразу покрылась лиловыми пятна-ми. — Бери его, — разрешил Асеф.

Я помог Сохрабу подняться, смахнул у него соштанов прилипшие виноградины.

— Бери же, — повторил Асеф, указывая надверь.

Я взял Сохраба за маленькую, покрытую мо-золями руку. Он ухватил меня за пальцы.

338

Бегущий за ветром

На фотографии он прижимался Хасану к ноге,обхватив его за бедро рукой. Оба они улыбались.

Стоило нам двинуться с места, как колоколь-чики зазвенели.

Звенели они до самого порога.

— Только, разумеется, не бесплатно, — по-слышался у нас за спиной голос Асефа.

Я обернулся:

• Чего ты хочешь?

• Заслужи мое расположение.

• Что тебе от меня надо?

• За тобой должок. Помнишь?

Еще бы не помнить. В тот день Дауд Ханосуществил дворцовый переворот. Почти всюмою взрослую жизнь, стоило мне услышать«Дауд Хан», как перед глазами вставал Хасан,нацеливший свою рогатку прямо в лицо Асефу.«Только шевельнись — и у тебя появится другоепрозвище. Вместо "Асефа — пожирателя ушей"ты будешь зваться "Одноглазый Асеф"», — гово-рит Хасан. Настоящий храбрец. И Асеф отступа-ет со словами: «У сегодняшней истории обяза-тельно будет продолжение».

В отношении Хасана он свое обещание ужесдержал. Теперь моя очередь.

— Так тому и быть, — ляпнул я.

А что мне было говорить? Просить его очем-то все равно было бы бесполезно, зачемдавать повод липший раз поглумиться?

Асеф кликнул охранников.

— Слушать меня. Сейчас я закрою дверь.С ним у меня старые счеты. Входить в комна-