96 Бегущий за ветром

— Недорого за правдивое предсказание. Все-го рупия с каждого.

Рука протянута к нам. Хасан роняет монет-ку в высохшую ладошку, я вслед за ним.

— Во имя Аллаха, всеблагого и всемилости-вейшего.

Предсказатель берет Хасана за руку, во-дит костяным пальцем по ладони, туда-сю-да, туда-сюда. Потом старик щупает Хасанулицо, уши, касается подбородка, век. Шуршитсухая кожа. Слепой замирает и, не говоря нислова, возвращает Хасану монету. Поворачива-ется ко мне:

— А ты, мой юный друг?

За стеной кричит петух. Я отдергиваюруку.

СОН:

Метель. Я заблудился. Ветер, завывая, при-горшнями швыряет снег прямо мне в лицо. Ногивязнут в сугробах. Зову на помощь, но голосмой уносит вьюга. Ветер сбивает меня с ног изаметает мои следы. «Я призрак, — думаетсямне, — только призраки не оставляют сле-дов». Кричу опять, уже ни на что не надеясь.И слышу: кто-то отвечает мне. За качающи-мися снежными полотнищами мелькает чей-тояркий силуэт. Из хаоса выныривает знакомаяфигура. На протянутой мне руке глубокие по-резы, из них сочится кровь и пятнает снег.Я хватаюсь за изрезанную руку — и снега уженет. Мы стоим на зеленом лугу, над нами про-

97

⁴ Бегущий за ветром

Халед Хоссейни

плывают облака. В небе полно воздушных змеев,зеленых, желтых, красных, оранжевых, и полу-денное солнце ярко освещает их.

В тупике настоящая помойка. Рваные велоси-педные камеры, пустые бутылки, старые газетыи журналы — все присыпано битым кирпичом истроительным мусором. У стены валяется ржа-вая чугунная печь с дырой. Но я не замечаювсего этого. Мои глаза смотрят на синего змеярядом с ржавой печкой и на коричневые вель-ветовые штаны на куче кирпича. Это штаныХасана.

— Ну, не знаю, — гундосит Вали. — Мойотец говорит, это грех. — Голос у него неуверен-ный, возбужденный и напуганный, все вместе.

Руки у Хасана выкручены за спину, он лежитна земле лицом вниз. Камаль и Вали уселись емуна плечи. Над ними возвышается Асеф, упершисьногой Хасану в шею.

— Твой отец ничего не узнает, — каркаетАсеф. — Надо же преподать урок неучтивомуослу.

— Не знаю, — бормочет Вали.

— Решайся. — Асеф поворачивается к Кама-лю: — Ты что скажешь?

— Я?.. А что я?

— Это всего-навсего хазареец, — убеждаетАсеф, но Камаль отводит глаза. — Чудненько, —бросает Асеф. — Тогда держите его, слабаки.Больше от вас ничего не требуется.

Вали и Камаль с облегчением кивают.

98

Бегущий за ветром

Асеф становится на колени и хватает Хасаназа ляжки, заставляя того принять недостойнуюпозу, затем, придерживая его одной рукой, другойрасстегивает на себе джинсы и спускает трусы.Хасан не сопротивляется. Не пикнет даже. Толь-ко вертит головой.

На какое-то мгновение я вижу его лицо. Нанем выражение покорности. Как у барана передзакланием.

ЗАВТРА — ДЕСЯТЫЙ ДЕНЬ благословен-ного Зулъ-хиджа, последнего месяца мусульман-ского календаря, и первый из трех дней вели-кого праздника Ид-алъ-адха (Курбан-байрама) вчесть пророка Ибрагима, который чуть былоне принес своего сына в жертву Аллаху. Бабалично выбрал праздничного барана, кипенно-бе-лого, с раскосыми черными глазами.

Мы все собрались во дворе, Хасан, Али, Бабаи я. Мулла, поглаживая бороду, читал молитву.

«Ну, давай же быстрее», — прошипел Бабаеле слышно. Его утомили бесконечные молитвы,неизменная часть ритуала приготовления чис-того мяса — халяля. Баба подсмеивался надрелигиозной подоплекой праздника — как и надрелигией вообще, — но уважал традиции. Обы-чай велел делить мясо на три части: своейсемье, друзьям и бедным. Каждый год Баба неиз-менно отдавал все мясо бедным. Богатые и тактолстые, говаривал он.

Мулла закончил молитву — Аминь — и взялдлинный кухонный нож. По обычаю баран не дол-