55 Халед Хоссейни

— То же самое говорит матушка. Конечно,она немка, и ей вроде виднее. Только я с ней несогласен. Правду от нас скрывают.

Кто скрывает? Да и плевать мне было на егоправду. И угораздило же меня рот раскрыть!А Баба далеко, никакой надежды, что он появит-ся на пустыре.

— Ты почитай книжки, по которым в школене учат, — вещал Асеф. — Я тут прочел кое-что,и у меня открылись глаза. Теперь у меня есть свояточка зрения, и я поделюсь ею с нашим новымпрезидентом. Хочешь знать, что я ему скажу?

Я только головой покачал. Но Асеф всегдаотвечал на вопросы, заданные самому себе. Егоголубые глаза уставились на Хасана.

— Афганистан — земля пуштунов. С давнихвремен и навечно. Мы — подлинные беспримес-ные афганцы, не этот вот плосконосый. Его на-род оскверняет нашу родину, наш ватан, нару-шает чистоту расы. Афганистан для пуштунов,говорю я. Вот тебе мое мнение.

Асеф перевел взгляд на меня. Вид у него былмечтательный.

— Гитлер не успел, — произнес он. — А мыуспеем.

Рука его нырнула в карман джинсов.

• Я попрошу президента совершить то, начто у короля не хватило смелости. ИзбавитьАфганистан от грязных хазарейцев.

• Позволь нам пройти, Асеф, — сказал япротивным, дрожащим голосом. — Мы тебя нетрогаем.

56

Бегущий за ветром

• Как это не трогаете? — недоуменно спро-сил Асеф и вынул из кармана предмет, при видекоторого душа у меня ушла в пятки. Кастет так исверкал на солнце. — Очень даже трогаете. Тывот злишь меня даже больше, чем этот хазарарядом с тобой. Как ты можешь с ним говорить,играть, как тебе не противно дотрагиваться донего? — Голос его задрожал от отвращения. Валии Камаль согласно закивали. Бгаза у Асефа сузились,и в голосе зазвучало еще большее недоумение: —Как ты можешь называть его своим другом?

• Он мне не друг! — выпалил я. — Он мойслуга!

Неужели я и вправду так думал? Нет. Триждынет. Хасан был мне больше, чем друг, больше,чем брат. Только почему я не зову Хасана в нашукомпанию, когда друзья Бабы приходят в гости сдетьми? Почему я играю с ним, только когдарядом никого нет?

Асеф надвинул кастет на пальцы. Взгляд унего сделался ледяной.

— Если бы не такие, как ты, Амир, и дурачкивроде тебя и твоего отца, которые привечаютхазарейцев, мы бы давно избавились от них.Пусть отправляются к себе в Хазараджат, где вмогилах гниют их предки. Ты, Амир, позор Аф-ганистана.

Я глянул в его безумные глаза и понял, чтоон говорит серьезно. Сейчас он мне задаст. Воти кулак уже занес.

Хасан нагнулся и быстро поднял что-то сземли. Асеф изумленно раскрыл глаза. Лица у

57 Халед Хоссейни

Вали и Камаля вытянулись. У меня за спинойпроисходило что-то важное.

Я обернулся. Рогатка Хасана нацелена прямоАсефу в лицо, резинка, облегающая камень раз-мером с грецкий орех, натянута до предела, такчто пальцы ее с трудом удерживают. Лоб у моегослуги весь мокрый от пота.

— Оставь нас, ага, — мягко сказал Хасан. Да-же сейчас он обращался к Асефу уважительно.Меня поразило, как глубоко укоренился в сознанииХасана жизненный принцип «знай свое место».

Асеф стиснул зубы.

— Опусти рогатку, хазара безродный.

— Оставь нас, ага, — повторил Хасан.Асеф осклабился:

— Ты что, не заметил? Нас трое против васдвоих.

Хасан только пожал плечами в ответ. Посто-ронний никогда бы не сказал, что он боится. Ноя-то знал Хасана с младенчества и видел по еголицу, что он ужасно трусит. Только стараетсядержаться.

— Ты прав, ага. Но это ты, наверное, кое-чего не заметил. У одного из нас рогатка. Толькошевельнись, и у тебя появится другое прозвище.Вместо «Асефа — пожирателя ушей» ты будешьзваться «Одноглазый Асеф». Камень попадет те-бе прямо в левый глаз. — Хасан говорил совер-шенно спокойно и бесстрастно, так что даже я неуслышал страха в его голосе.

Рот у Асефа искривился. Вали и Камаль заво-роженно наблюдали за сценой. На их глазах со-