124 Бегущий за ветром

рик, отделанный плиткой, огромные окна, цвету-щий сад и лужайку, где играют наши дети. Мыпредставили, как по пятницам после намаза в ме-чети у нас собираются друзья и мы обедаем подвишнями, пьем родниковую воду, а наши дети игра-ют со своими двоюродными братьями и сестрами...Рахим-хан отхлебывает из стакана и кашляет.

— Ты бы видел моего отца, когда я сказал емуо своем намерении. А моя мать лишилась чувств, исестры брызгали ей в лицо водой, и обмахиваливеером, и смотрели на меня так, будто я перерезалматери глотку. Брат Джалал бросился за охотни-чьим ружьем, но отец его остановил» — В смехеРахим-хана слышится горечь. — Все оказалисьпротив нас. И победили. Запомни, Амир-джан,одиночка никогда не устоит. Так уж устроен мир.

— И что произошло?

— Отец поговорил с соседом, и Хомайру совсей семьей в тот же день на грузовике отправи-ли в Хазараджат. Я никогда ее больше не видел.

— Извини.

— Оно, может, и к лучшему, — бесстрастнопроизносит Рахим-хан. — Хомайру ждала бы не-завидная участь. Моя семья никогда не призналабы ее. Вчера — служанка, а сегодня — сестра?Такого не бывает.

Рахим-хан смотрит на меня.

— Ты всегда можешь поделиться со мнойнаболевшим, Амир-джан. Не стесняйся.

— Я знаю. — Уверенности в моем голосе нет.Рахим-хан изучающее глядит на меня, будто

ожидая, что я скажу ему нечто важное, его без-

125 Халед Хоссейни

донные черные глаза вызывают на откровен-ность. Меня так и подмывает рассказать ему все.

Но что он тогда подумает обо мне? В какомсвете я себя выставлю? Ведь я воистину достоинпрезрения.

И я молчу.

— Держи, — Рахим-хан протягивает мне ка-кой-то предмет, — чуть было не забыл. С днемрождения.

В руках у меня блокнот, оправленный в корич-невую кожу Провожу пальцем по золотому обре-зу, вдыхаю тонкий аромат. Хочу поблагодаритьсвоего друга — и тут с неба доносится хлопоки огненный дождь изливается на все стороны.

— Фейерверк!

Мчимся домой. Все гости стоят во дворе, за-драв головы. Визг детей и радостные аплодисмен-ты сопровождают каждый разрыв, каждый новыйфонтан огня. Двор то и дело заливают потокикрасного, желтого и зеленого света.

Во время одной из таких вспышек вижу сцену,которую никогда не забуду: Хасан подает Асефуи Вали напитки на серебряном блюде. Следую-щий сполох высвечивает Асефа: усмехаясь, онпостукивает Хасана по груди своим кастетом.

Все скрывает милосердная темнота.

9

На следующее утро я сидел посреди собствен-ной спальни у груды подарков и вскрывал короб-ку за коробкой. И что это на меня нашло? Ведьсодержимое меня совсем не интересовало. Одинбезрадостный взгляд — и подарок летел в угол.Куча росла: фотокамера «Поляроид», транзистор-ный приемник, электрическая железная дорога,несколько запечатанных конвертов с деньгами.Никогда я не потрачу этих денег и не будуслушать приемник, и крошечный поезд не побе-жит в моей комнате по рельсам. Мне не нужныоскверненные вещи и грязные деньги — ведьБаба устроил такой прием в мою честь толькопотому, что я выиграл состязание.

От Бабы я получил два подарка. Самый заме-чательный — соседские мальчишки умрут от за-висти — был новенький «Швинн Стингрей», ко-роль велосипедов, со знаменитым седлом в видебанана и высоким рулем с резиновыми рукоятка-ми, с золотыми спицами и стальной рамой. Крас-ной, как яблоко. Или кровь. Во всем Кабулевладельцев таких велосипедов можно было по