389 Халед Хоссейни

не меньше часа. В Кабуле-то горячего водоснаб-жения было не сыскать днем с огнем.

Пока он отмокал в благоухающей пене (нутеперь-то ты чистый, Сохраб?), я позвонилСорае.

Рассказал о нашем разговоре с РеймондомЭндрюсом.

Спросил:

• Что скажешь?

• Давай считать, что он не прав.

Она звонила в несколько международныхагентств по усыновлению. За афганского ребенканикто из них не берется, но ведь еще не вечер.

— Как родители восприняли новость?

— Мадар рада за нас. Ты же знаешь, как онак тебе относится, что бы ты ни сделал, ей все подуше. Падар... ну, по нему никогда не поймешь.Он не торопится раскрывать душу.

— А ты сама рада?

Она переложила трубку в другую руку.

— Малышу-племяннику будет хорошо с нами, ужмы постараемся. Только бы нам было хорошо с ним.

— Я того же мнения.

— Меня одолевают мысли: какое блюдо емупонравится больше всего? Какой предмет в шко-ле он полюбит? Вот дура-то, правда? — Сораязасмеялась.

Сохраб наконец закрыл кран. Слышно было,как мальчик плещется в ванне.

— Ты молодчина, — восхитился я.

— Да, чуть не забыла! Я ведь позвонила КэкеШарифу!

390

Бегущий за ветром

Это он читал стихи на нашей нике (написаныони были почему-то на фирменном бланке ка-кой-то гостиницы). Это его сын держал у нас надголовами Коран, когда мы с Сораей, озаряемыефотовспышками, выходили на сцену.

— И что сказал дядюшка?

• Он постарается что-нибудь для нас сде-лать, переговорит с приятелями из службы им-миграции.

• Вот это новость так новость! — обрадо-вался я. — Жду не дождусь, когда ты увидишьсяс Сохрабом.

— Я жду не дождусь, когда увижусь с тобой.Трубку я повесил с улыбкой.

Вот и Сохраб вышел из ванной.

После нашей беседы с Реймондом Эндрюсомон и десяти слов не проронил. Буркнет что-тоневразумительное и опять молчит.

Забравшись в кровать, мальчик натянул оде-яло до подбородка и почти сразу уснул.

Я протер пятачок на запотевшем зеркале ипобрился. Старомодные бритвы в гостинице, ещес «безопасными» лезвиями. В ванне я валялся,пока вода не остыла и кожа не покрылась му-рашками. Образы из прошлого и мысли о буду-щем уносили меня далеко-далеко...

Редкозубая улыбка Омара Фейсала — смугло-го круглолицего брюнета с ямочками на ще-ках — была сама любезность. Под мышкой адво-кат держал раздутый поношенный портфель безручки, на локтях коричневого вельветового кос-

391 Халед Хоссейни

тюма красовались кожаные заплаты. Чуть ли некаждую фразу он начинал со смеха и извинений.Что-то вроде: Простите, я буду в пять. Ха-ха.Когда я ему позвонил, он настоял, что сам комне подъедет.

— Таксисты в этом городе — народ ушлый. —Его английский был безупречен. — Почуют ино-странца — сразу сдерут втридорога.

И вот Омар у нас в номере, источает улыбкии извинения, сопит и потеет.

Стоило ему полезть в портфель за блокно-том, как на мою кровать высыпалась целая кучабумаг. Число просьб о прощении удесятерилось.

Одним глазом Сохраб смотрел на телеэкран(звук был выключен), другим — на адвоката.Я сказал мальчику утром, что к нам придетюрист, и Сохраб не стал задавать липших во-просов, только кивнул и прилип к телевизору.

• Вот он. — Желтый блокнот в руках уФейсала. — Надеюсь, мои дети унаследуют орга-низационные способности матери. Извините, на-верное, вы не это хотели услышать от перспек-тивного адвоката. Ха-ха-ха.

• Реймонд Эндрюс очень высокого мненияо вас.

• Мистер Эндрюс. Да, да. Достойнейший че-ловек. Позвонил мне и рассказал про вас.

• Неужели?

• Да, да.

— Значит, положение, в котором я оказался,вам известно.

Фейсал смахнул с верхней губы капельки пота.

392

Бегущий за ветром

— Мне известна версия мистера Эндрюса.С застенчивой улыбкой он повернулся к Со-

храбу и произнес на фарси:

• А это, наверное, юноша, из-за котороговесь сыр-бор.

• Разрешите представить вам Сохраба, —сказал я. — А это господин Фейсал, адвокат,о котором я тебе говорил.

Сохраб соскользнул с кровати и пожал Омаруруку.

• Салям алейкум, — произнес он тоненькимголоском.

• Алейкум салям, Сохраб. А ты знаешь, чтотебя назвали в честь великого воина?

Сохраб молча кивнул, вернулся на свою кро-вать и лег на бок, не отрывая глаз от телевизора.

• Я и не знал, что вы так хорошо говоритена фарси, — сказал я по-английски. — Вашедетство прошло в Кабуле?

• Родился я в Карачи, но долгие годы жил вКабуле. Шаринау, рядом с мечетью Хаджи Якуба.А вырос я в Беркли. В конце шестидесятых отецоткрыл там музыкальный магазин. Свободнаялюбовь, банданы, мини-юбки, все такое. — Оннаклонился ко мне поближе: — Я был в Вуд-стоке.

— Кайф, — сказал я.

Адвокат так смеялся, что опять весь вспотел.

— За исключением нескольких мелочей, япредставил мистеру Эндрюсу верную картину, —продолжал я. — Вас я ознакомлю с ее полнымвариантом, без цензурных изъятий.