315 Халед Хоссейни

выстиранное белье слепило своей белизной. Кри-ки торговцев фруктами, проходящих по улицамсо своими навьюченными осликами, были слыш-ны даже здесь, на холме: Вишни! Абрикосы!Виноград! А когда день клонился к вечеру, донаших ушей долетал призыв муэдзина с минаре-тов мечети в Шаринау.

Фарид опять подал сигнал и помахал мнерукой. Срок мой вышел.

На юг, обратно к площади Пуштунистана. Попути нам встретилось несколько красных пика-пов, забитых вооруженными бородачами. Обго-няя такую машину, Фарид всякий раз тихонькоругался.

За стойкой портье в крошечной гостиниценеподалеку от площади три девчушки в одинако-вых черных платьях и белых платочках жались ктощему очкастому субъекту. Очкарик запросилс меня невиданную цену за номер — целых75 долларов, но я не стал торговаться. Одно дело,когда тебя обдирают как липку в пляжном доми-ке на Гавайях, и совсем другое здесь, когда нечемкормить детей.

Горячей воды не было. Холодная из бачкатреснувшего унитаза не текла. Потрепанныйтюфяк на продавленной сетке односпальной пан-цирной кровати, старенькое одеяло (одно!), дере-вянный стул в углу — вот и вся обстановка.

Окно, выходящее на площадь, было разбито.На стене за кроватью засохло огромное крова-вое пятно.

316

Бегущий за ветром

Я дал Фариду денег и отправил за едой. Онскоро вернулся с четырьмя шампурами шипящихкебабов, лепешками и миской риса. Мы сели накровать и в один присест уплели все. Хоть что-то осталось в Кабуле неизменным: кебабы былитакими же ароматными и нежными, как в дет-стве.

Фарид лег на полу, завернувшись во второеодеяло, за которое хозяин потребовал с менядополнительную плату. Комната освещалась лун-ным светом, проникавшим сквозь треснутоеокно. Фарид сказал, что, по словам хозяина, элек-тричества в Кабуле нет вот уже два дня, а гене-ратор сломан. Мы разговорились. Фарид расска-зал мне про Мазари-Шариф и Джелалабад, гдепрошло его детство, про Панджшерское ущелье,где они с отцом сражались с шурави и где былодо того голодно, что приходилось питаться са-ранчой, рассказал про гибель отца и двух своихдочерей, расспросил об Америке. Я поведал ему,что в Америке в самом захудалом магазине мож-но купить пятнадцать-двадцать разновидностейхлопьев, баранина всегда свежая, а молоко все-гда холодное, фруктов много, вода чистая, ив каждом доме есть телевизор, и у каждого те-левизора — пульт дистанционного управления,а если захочешь, можно установить спутниковуютарелку и принимать пятьсот каналов, а то ибольше.

— Неужели пятьсот? — не поверил своимушам Фарид.

— Не меньше.

317 Халед Хоссейни

Фарид смолк. Я уж думал, он засыпает, когдараздалось хихиканье.

— Амир-ага, ты слышал историю, как дочьМуллы Насреддина явилась к отцу и пожалова-лась, что ее избил муж?

В ответ я сам невольно заулыбался. Ну нет насвете афганца, который не знает хотя бы пароч-ки анекдотов о хитреце Насреддине!

— И что на это Мулла Насреддин?

— Он накинулся на дочь и избил еще раз.А потом сказал: если этот мерзавец колотитмою дочь, то я в отместку побью его жену!

Я засмеялся. Все-таки афганский юмор жи-вуч. Страшные войны прокатились по землемоей родины, был изобретен Интернет, косми-ческий робот ползает по поверхности Марса,а афганцы, как и столетия назад, по-прежне-му рассказывают друг другу анекдоты про На-среддина.

— А ты знаешь, как Мулла Насреддин спервавзвалил себе на плечи тяжкий груз и толькопотом сел на осла?

— Нет.

— Какой-то прохожий посоветовал ему: пере-ложи поклажу на ишака. А Насреддин ответил:он и меня одного везет с трудом. А так ему будетполегче.

Через некоторое время запас историй иссяк имы опять смолкли.

— Амир-ага? — вырвал меня из дремы голосФарида.

— Что?

318

Бегущий за ветром

— Зачем ты сюда приехал? Ведь была же утебя настоящая причина?

• Я уже сказал тебе зачем.

• За мальчиком?

• За мальчиком.

Фарид пошевелился на полу.

• Прямо не верится.

• Мне самому порой не верится.

— Да нет, я не об этом... Почему именно заэтим мальчиком? Ты едешь из Америки черезполмира ради шиита?

Охота смеяться у меня сразу пропала. И сонтоже.

— Я устал, — кратко ответил я. — Давайлучше спать.

Вскоре раздался храп Фарида. А я лежал,скрестив руки на груди, смотрел через разбитоеокно на звезды и думал, что злые языки, бытьможет, и правы, когда поносят Афганистан. Про-сто руки опускаются иногда.

Многотысячная толпа гомонила на трибунахстадиона «Гази», по ступенькам носились дети, пря-ный аромат гороха нут в остром соусе смешивалсяс запахом дерьма и пота. Разносчики наперебойпредлагали сигареты, кедровые орешки и сласти.

Костлявый парень в твидовом пиджаке ухва-тил меня за локоть и зашептал на ухо:

— Предлагаю эротические картинки. Оченьсексуальные, ага.

Глаза у парня бегали — в точности как у тойдевчонки, что как-то предлагала мне на улице