255 Халед Хоссейни

стал читать мне книги из библиотеки твоей ма-тушки. Мы садились в вестибюле у печи, и ончитал мне Маснави или Хайяма, а Фарзана гото-вила в кухне еду. И каждое утро Хасан клалцветок на небольшой холмик у куста шиповника.В начале девяностого года Фарзана снова за-беременела. А летом у наших ворот появиласьженщина, закутанная с ног до головы в голубуюбурку³⁰, — пришла, опустилась на колени, да таки застыла. Я спросил, что ей надо, но она неответила. Казалось, у нее нет сил подняться.

— Кто вы? — спросил я.

И тут неизвестная рухнула без чувств.

Я кликнул Хасана, и мы вдвоем отнесли ее вгостиную, положили на диван и развернули бурку.Перед нами оказалась беззубая седовласая жен-щина с руками, покрытыми язвами, изможденнаяи изголодавшаяся. А ее лицо... какая жуткая мас-ка! Оно все было изрезано ножом снизу доверху,вдоль и поперек. Один шрам бежал от подбородкадо корней волос, прямо через левый глаз!

• Где Хасан? — прошептала женщина.

• Я здесь, — ответил тот и взял ее за руку.Уцелевший глаз смотрел прямо на Хасана.

— Я пришла издалека, чтобы увидеть тебя.Во плоти ты ничуть не хуже, чем я себе вообра-жала. Даже лучше.

Она поцеловала ему руку.

— Улыбнись мне. Прошу тебя.Хасан улыбнулся. Женщина заплакала.

— У тебя моя улыбка, тебе кто-нибудь гово-рил об этом? А я ведь даже ни разу не держала

256

Бегущий за ветром

тебя на руках. Да простит меня Аллах, и на руки-то ни разу не взяла!

Никто не встречал Санаубар после того, какона сбежала в 1964 году, сразу после рожденияХасана. Тебе не довелось ее видеть, Амир, ноповерь, в молодости она была редкая красавица.Ее улыбка и походка сводили мужчин с ума.Стоило ей показаться на улице, как все прохо-жие оборачивались — и мужчины, и женщины.А сейчас...

Хасан отбросил ее руку и стремглав кинулсявон из дома. Я побежал было за ним, но недогнал, только увидел, как его фигура мелькнулана склоне холма, где вы любили играть вдвоем.

Я просидел с Санаубар весь день. Солнцезакатилось, стемнело, на небе показалась луна, аХасан все не появлялся.

— Зря я вернулась, — плакала Санаубар, по-рываясь уйти, — все равно сделанного не воро-тишь. Убежала — плохо, а вернулась — еще хуже.

Но я удержал ее, потому что был уверен:Хасан никуда не денется.

Он пришел на следующее утро, уставший,словно не спал всю ночь, взял ладонь Санаубарв обе свои руки и сказал ей, что плакать не надо,она дома, у своих, здесь ее семья. И все гладил еепо лицу и по волосам.

Хасан и Фарзана выходили Санаубар. Онапоселилась в одной из гостевых комнат. Теперьони с сыном частенько работали в саду вместе,собирали помидоры или подрезали розы, и никакне могли наговориться. Насколько я знаю, он

257

⁹ Бегущий за ветром

Халед Хоссейни

никогда не спрашивал ее, где она была и почемусбежала, а Санаубар не рассказывала. Кое о чеми говорить-то не стоит. Никогда.

В декабре 1990 года Санаубар приняла ново-рожденного. Снег еще не выпал, но ветра ужедули вовсю, сухая листва так и металась по саду.Помню, как Санаубар вышла из хижины с внуком,завернутым в шерстяное одеяло. Слезы текли унее по щекам, по небу неслись тучи, ледяной ветертрепал ей волосы, и она прижимала к себе мла-денца, будто слившись с ним. Потом она передалаживой сверток Хасану, а тот мне, и я пропел вмаленькое ушко молитву «Аят-уль-курси».

В честь любимого героя Хасана из «Шахнаме»(известного и тебе, Амир) мальчика назвали Со-храбом. Он был милый и красивый ребенок, ха-рактером — вылитый отец. Жаль, ты не виделСанаубар с внуком, Амир-джан. Он стал для неепоистине центром вселенной. Она обшивала его,делала игрушки из щепок, тряпочек и сухой тра-вы. Когда ребенок простудился, она сутками на-пролет сидела рядом с ним, целых три дня пости-лась и жгла на сковородке исфанд, особое пахучеезелье против сглаза. В два годика Сохраб сталназывать ее Саса, и они были неразлучны.

Но вот однажды утром (Сохрабу исполнилосьчетыре) Санаубар взяла и не проснулась. Лицо унее было счастливое, спокойное, словно она и несобиралась умирать. Мы похоронили ее под гра-натовым деревом на старом кладбище, и я помо-лился за нее. Это был тяжелый удар для Хаса-на — обрести и вновь потерять всегда больнее,

258

Бегущий за ветром

чем не иметь вовсе. А какое это было горе дляСохраба... Целыми днями он искал Сасу по всемудому и не мог найти. Счастье, что дети быстрозабывают.

Тем временем — это, пожалуй, был уже год1995-й — шурави ушли, и через некоторое вре-мя Кабул заняли Масуд, Раббани³¹ и моджахеды.Жестокая борьба между группировками не утиха-ла, и никто не знал с утра, доживет ли до вечера.Наши уши привыкли к свисту пуль и грохоту пе-рестрелок, глаза — к трупам и руинам. Кабул в тедни, Амир-джан, превратился в сущий ад на земле.Но Аллах милостив. Наш Вазир-Акбар-Хан войназатронула в меньшей степени, в нем было не такстрашно, как в других районах.

В дни, когда вой реактивных снарядов стихали вместо густой перестрелки слышались толькоотдельные выстрелы, Хасан ходил с Сохрабомв зоопарк посмотреть на льва Марджана или вкино. Отец учил сына обращаться с рогаткой,и к восьми годам Сохраб был уже настоящийснайпер — с крыльца попадал в сосновую шишкуна другом конце двора. Хасан научил его читатьи писать, чтобы не рос невеждой. Я очень привя-зался к малышу — ведь я был свидетелем егопервых шагов и первых произнесенных слов, —покупал для него детские книжки в лавке у «Ки-но-парка» (теперь и он в развалинах), и Сохрабпроглатывал их с удивительной быстротой. Этимон напоминал тебя, Амир-джан. Иногда по вече-рам я читал ему, загадывал загадки, учил карточ-ным фокусам. Я ужасно скучаю по нему.