199 Халед Хоссейни

ренный миндаль. Помогая отцу сесть, я поразил-ся, каким легким стало его тело. Тонкая землис-того цвета кожа обтягивала ребра, лопатки тор-чали, словно крылышки ощипанной птицы.

• Что я еще могу для тебя сделать, отец?

• Ничего, бачем. Спасибо.Я присел к нему на диван.

— А ты для меня можешь кое-что сделать?Если ты не очень утомлен.

— Что?

— Посватай меня. Попроси у генерала Тахерируки его дочери для сына.

Запекшиеся губы Бабы сложились в улыбку.Вот так — осталось еще зеленое пятнышко насухом, пожухлом листе.

• А ты уверен?

• Как никогда в жизни.

• Ты все хорошо обдумал?

• Обдумал, Баба.

— Тогда дай мне телефон. И мой маленькийблокнот.

Я изумленно заморгал.

• Прямо сейчас?

• А когда еще?

Я протянул ему телефон и черную записнуюкнижечку, куда Баба записывал номера телефо-нов земляков.

Баба разыскал телефон Тахери. Набрал но-мер. Прижал трубку к уху.

Сердце у меня так и прыгало.

— Джамиля-джан? Салям алейкум. — Бабапредставился. — Значительно лучше, спасибо.

200

Бегущий за ветром

Благодарю вас, что зашли меня проведать. —Баба немножко помолчал. Кивнул. — Я этого незабуду. Генерал-сагиб дома? (Пауза.) Спасибо.

Баба бросил на меня косой взгляд. Ни с тогони с сего меня стал разбирать смех. Я сунул себев рот кулак, только бы не прыснуть.

— Генерал-сагиб, салям алейкум. Да, мне кудалучше. Вы так любезны. Я звоню, чтобы спро-сить, сможете ли вы и ханум Тахери принятьменя у себя завтра? У меня почетное поручение...Да... Одиннадцать часов подойдет. До свидания.Хода хафез.

Он повесил трубку, и мы с ним уставилисьдруг на друга. Сдерживаемый мною смех нако-нец прорвался наружу. Баба расхохотался вследза мной.

Смоченные волосы Баба зачесал назад. Я по-мог ему надеть белую рубашку и повязал галстук,воротничок болтался на исхудавшей шее, вдругсделавшись велик сразу дюйма на два. Сердце уменя сжалось — одной ногой отец уже стоял вмогиле. Как пусто будет в мире без него... Нет,прочь эти мысли. Ведь Баба еще жив. И деньсегодня такой радостный, не надо его омрачать.

Парадный коричневый костюм висел на отцекак на вешалке — мне пришлось закатать упиджака рукава, чтобы это не так бросалось вглаза. Шнурки на ботинках тоже завязывал я.

Генерал с женой и дочерью жил в одном из«афганских» районов Фримонта. Дом их был не-высокий, одноэтажный, с эркерами и двускатной

201 Халед Хоссейни

крышей. Крыльцо украшали горшки с геранью.Во дворе стоял серый микроавтобус.

Я помог Бабе выбраться из «форда» и опятьуселся за руль. Баба наклонился ко мне:

• Будь дома. Я позвоню через часик.

• Хорошо. Удачи тебе.Баба улыбнулся.

В зеркало заднего вида я наблюдал, как оннеуверенной походкой ковыляет к крыльцу. Оншел выполнять отцовский долг. Последний.

В ожидании звонка я мерял шагами квартиру.Пятнадцать шагов в длину, десять с половиной вширину.

А что, если генерал откажет? Если я ему ненравлюсь?

Комната — кухня. Комната — кухня. Сколькотам на часах микроволновки? Долго еще ждать?

Телефон зазвонил около двенадцати. У аппа-рата был Баба.

• Ну, что?

• Генерал согласен.

Я облегченно вздохнул. Руки у меня тряслись.

— Слава богу!

— Но Сорая-джан пока у себя в комнате. Онахочет сперва поговорить с тобой.

— Я готов.

Баба кому-то что-то сказал. Послышался лег-кий щелчок.

• Амир? — Голос Сораи.

• Салям.

• Отец согласен.

202

Бегущий за ветром

• Знаю. — Я улыбался и потирал руки. —Я так счастлив. У меня просто нет слов.

• Я тоже счастлива, Амир. Не верится, чтовсе это... на самом деле.

— Мне тоже.

— Только знаешь... Мне надо тебе рассказатьчто-то очень важное. Прямо сейчас.

— Это все не имеет никакого значения.

• Ты должен знать. Не годится, чтобы мыначинали с тайн. Будет лучше, если ты узнаешьобо всем от меня.

• Если тебе так легче, говори. Но это ниче-го не изменит.

Сорая помолчала.

— Когда мы жили в Вирджинии, я сбежала издома с одним афганцем. Мне было восемнад-цать... глупый бунт... а он сидел на наркотиках...Почти месяц мы прожили вместе. Мы были наязыках у всех афганцев в Вирджинии. Падар вконце концов разыскал меня... Явился к нам изабрал меня домой. Я устроила истерику. Визжа-ла. Рыдала. Кричала, что ненавижу его... Но ког-да я вернулась в семью... — Сорая всхлипнула,отложила трубку и высморкалась. — Извини. —В ее голосе появилась хрипотца. — Оказалось,у мамы был удар, парализовало правую сторонулица... Меня так мучила совесть. Она-то чембыла виновата? Вскоре после этого наша семьяпереехала в Калифорнию.

Сорая смолкла.

— И какие у тебя теперь отношения с от-цом? — спросил я.