103 Халед Хоссейни

— Спрашивай.

— После состязания воздушных змеев онпришел домой весь в крови. И рубашка разорва-на. Я у него спросил, что случилось, а он: ничего,просто подрался за змея с другими мальчишками.

Я в молчании катал яйцо.

— С ним ничего такого не произошло, Амир-ага? Он мне все сказал?

Я пожал плечами:

— Откуда мне знать?

• Ты ведь не скрыл бы от меня, правда?Если бы произошло что-то дурное?

• Я же сказал, откуда мне знать, что с нимтакое? — повысил голос я. — Может, он заболел.Все болеют время от времени, Али. Ты хочешьзаморозить меня до смерти или все-таки зато-пишь?

• Как насчет поездки в Джелалабад в пятни-цу? — спросил я у Бабы тем же вечером.

Отец, откинувшись на спинку кожаного крес-ла-качалки, листал за письменным столом газету.Сложив ее, он снял свои очки для чтения —я всей душой ненавидел их, ведь отцу еще далекодо старости, он в самом расцвете сил, на что емуэта дурацкая побрякушка? — и посмотрел наменя.

— А почему бы и нет?

Последнее время Баба соглашался на все, очем бы я ни попросил. Мало того. Позавчера онсам предложил сходить в кино «Ариана» на «ЭльСида» с Чарльтоном Хестоном и Софи Лорен.

104

Бегущий за ветром

• Хасана ты с собой в Джелалабад берешь?Ну зачем Бабе надо все испортить?

• Он болен, — пробурчал я.

— Правда? — Баба перестал раскачивать-ся. — Что с ним такое?

Я пододвинулся поближе к камину.

• Простудился, наверное. Али говорит, онвсе время спит. Сон его вылечит.

• Что-то не видно Хасана, не видно. —В голосе Бабы слышалась тревога. — Просту-дился, значит?

Ну зачем ты с такой заботой приподнимаешьбровь? Ненавижу.

• Обычная простуда. Так мы едем в пятницу,Баба?

• Да, да. — Отец оперся руками о стол. —Жалко, Хасан с нами не поедет. Тебе с ним былобы веселее.

• Нам и вдвоем с тобой хорошо, — возра-зил я.

• Только оденься потеплее, — весело под-мигнул мне Баба.

Вдвоем-то оно было бы здорово. Только ужек вечеру среды Баба умудрился наприглашатьеще человек двадцать пять народу. Позвонил сво-ему троюродному брату Хамаюну, выучившемусяна инженера во Франции, и сказал, что в пятницусобирается в Джелалабад. Хамаюн, у которого вДжелалабаде был дом, очень обрадовался и за-явил, что пригласит всю компанию — двух своихжен, детей, кузена Шафика из Герата, который с

105 Халед Хоссейни

семейством как раз гостит у него, кузена Надера(с ним у Хамаюна враждебные отношения, ноживут они в одном доме), да и братца Фаруканадо взять с собой, а то еще обидится и непозовет на свадьбу дочери в следующем месяце,и еще не забыть...

Получилось три микроавтобуса битком. Сомной ехали: Баба, Рахим-хан, Кэка Хамаюн (Ба-ба с раннего детства приучил меня обращать-ся ко взрослым мужчинам «Кэка» — дядя, а кженщинам «Хала» — тетя), две жены Кэки Ха-маюна, одна постарше, узколицая, с руками вбородавках, вторая помоложе (она все пританцо-вывала, закрыв глаза), и две хамаюновские доч-ки-близняшки (тоже пританцовывали, непоседы).Я сидел сзади, зажатый с двух сторон междусемилетними девчонками, которые то и делошлепали друг друга, а заодно доставалось и мне.Меня сильно укачивало, тем более что дорога доДжелалабада — это два часа горного серпантина.Все в машине орали во всю глотку — у афганцевтакая манера разговаривать. Я попросил одну издевчонок, Фазилю или Кариму, я их не различал,пустить меня к окну, пока мне не стало совсемплохо. Та только язык в ответ показала. Тогда япредупредил, что если ее новое платье пострада-ет, то я ни при чем. Минуту спустя голова моявысовывалась из окна, перед глазами качаласьухабистая дорога, мимо проносились, колыхаясь,грузовики, набитые людьми. Я зажмуривался,старался дышать поглубже, ветерок дул мне влицо. Только легче не становилось.