560 Тема 14. Развитие личности

мы показали, что психотерапия, как она понималась до сих пор, нужда­ется в том, чтобы ее дополнили процедурой, которая оперирует за пре­делами эдипового комплекса и комплекса неполноценности или, в более общей формулировке, — за пределами динамики аффектов вообще. Не­достает такой формы психотерапии, которая проникала бы глубже дина­мики аффектов, вскрывая за психическим страданием невротика его ду­ховную борьбу. Таким образом, речь здесь идет о психотерапии в духов­ных терминах.

Психотерапия зародилась, когда впервые была сделана попытка отыскать за физическими симптомами их психические причины, иначе говоря, раскрыть их психогенезис. Теперь, однако, должен быть сделан следующий шаг: мы должны посмотреть за психогенезис, глубже дина­мики аффектов при неврозе, с тем чтобы обнаружить страдание чело­веческого духа и постараться облегчить это страдание. Мы вполне осоз­наем, что, поступая подобным образом, доктор принимает позицию, чре­ватую большими осложнениями, связанными с проблемой ценностей. Как только он начинает проводить «психотерапию в духовных терминах», его собственная философия с необходимостью выступает на передний план, в то время как раньше она оставалась скрытой за его ролью доктора. Раньше единственным философским принципом, связанным с его про­фессией, было само собой разумеющееся утверждение ценности здоровья. Этот руководящий в деятельности врача принцип всегда принимался как самоочевидный. Ему достаточно сослаться на мандат, выданный ему об­ществом. В конце концов, он и обосновался в своем офисе именно для того, чтобы сохранять людям здоровье.

Род психотерапии, который мы постулировали, — психотерапии, вклю­чающей духовный элемент, — содержит скрытые трудности и опасности. Мы рассмотрим их позже, особенно опасность навязывания пациенту лич­ной философии доктора. Это важнейший вопрос, от которого зависит вся структура нашей новой психотерапии. До тех пор пока этот вопрос оста­ется открытым, мы не можем выводить нашу новую психотерапию за рамки теории. Доказать ее необходимость еще недостаточно, мы должны также доказать ее практическую применимость и полезность. Мы долж­ны привести достаточные основания для введения духовного (а не толь­ко психического) элемента в работу с пациентами. И если наша критика «ортодоксальной» психотерапии должна быть вполне скрупулезной, нам необходимо показать место, которое в психотерапии должны занимать ценностные суждения. Но эта часть нашей задачи подлежит рассмотре­нию [далее]. Мы уже отмечали наличие ценностного суждения во всех видах лечения, а именно имплицитно присутствующий моральный прин­цип утверждения здоровья. Позвольте нам теперь обратиться к ценност­ным суждениям под углом зрения «почему» и «как» и рассмотреть уже не их необходимость вообще, но те земные, повседневные случаи, когда мы чувствуем потребность в них с особенной силой.

Франкл В. [Логотерапия] 561

Практика действительно подтверждает наше сделанное ранее де­дуктивное заключение о реально недостающем духовном элементе в психотерапии. Психотерапевт ежедневно и ежечасно в своей работе стал­кивается с философскими вопросами, для трактовки которых вся его «ос­нащенность», обеспечиваемая «чистой» психотерапией, оказывается не­адекватной.

Каждый психотерапевт знает, как часто в ходе его психиатрической работы возникает вопрос о смысле жизни. Нам мало помогает знание о том, что у пациента чувство бесполезности и «философское» отчаяние развива­лись тем или иным образом. Неважно, что мы можем раскрыть чувство неполноценности, ставшее источником его духовного страдания; неважно, что мы можем «проследить» пессимистический взгляд пациента на жизнь и свести его к определенным комплексам и даже убедить его, что его пес­симизм происходит от того-то и того-то — фактически мы ведем разговор только вокруг да около проблемы пациента. Мы не достигаем ее цент­ральной точки и в этом отношении не отличаемся от доктора, который, со­вершенно избегая любого психотерапевтического подхода, удовлетворяется физическим лечением и предписанием транквилизаторов. Сколь мудрым по контрасту представляется классическое изречение: лечите душу, и телу будут не нужны лекарства.

С нашей точки зрения, все такие медицинские подходы в случае внутренних философских конфликтов пациента сводятся к разговорам с пациентом по поводу различной трактовки одного и того же с претензи­ей на научность.

Что здесь необходимо, так это честное взаимодействие с пациентом. Мы не должны уклоняться от дискуссии, но обязаны вступать в нее со всей искренностью. Мы должны анализировать эти вопросы по их суще­ству, в ценностном контексте. Наш пациент имеет право требовать, что­бы выдвигаемые им идеи трактовались на философском уровне. Рас­сматривая его аргументы, мы должны со всей честностью входить в эти проблемы и отклонять любые искушения обойти их, воспользовавшись, например, предпосылками, извлекаемыми из биологии или, может быть, из социологии. Философский вопрос нельзя трактовать, поворачивая дискус­сию к патологическим корням, из которых он берет начало, или намекая на болезненные следствия философского размышления. Это только укло­нение от проблемы. Даже только ради философской честности мы долж­ны сражаться, пользуясь тем же самым оружием. Доктор не должен ле­чить транквилизаторами отчаяние человека, который пытается разрешить духовные проблемы. Скорее он должен с помощью «психотерапии в ду­ховных терминах» попытаться дать пациенту духовную опору, обеспечить ему некий духовный якорь спасения.

Это особенно целесообразно в нашей трактовке типично «невроти­ческого» мировоззрения. Предположим, что мировоззрение пациента ока­жется валидным. В этом случае мы совершили бы серьезную ошибку,

36 Зак. 1664