566 Тема 14. Развитие личности

Например, один психоаналитик в ходе частной дискуссии атаковал не­психоаналитическое мнение другого психотерапевта и осудил его, утвер­ждая, что оно было обусловлено «комплексами» его оппонента. Когда ему заметили, что использование данного непсихоаналитического мето­да привело к излечению пациента, он заявил, что «излечение» было на самом деле еще одним из симптомов пациента. Посредством подобного рассуждения можно избежать любой объективной дискуссии и научных дебатов.

Психологизм, таким образом, является излюбленным убежищем тех, кому присуща тенденция к обесцениванию. Но, на наш взгляд, психоло­гизм представляет частный аспект более общего феномена, состоящего в следующем: конец девятнадцатого и начало двадцатого столетия полнос­тью исказили образ человека акцентированием многочисленных ограни­чений, налагаемых на него и делающих его якобы беспомощным. Человека стали представлять как ограниченного биологическими, психологическими и социологическими факторами. Внутренне присущая человеку свобода, которая сохраняется вопреки всем этим ограничениям, свобода духа во­преки природе осталась незамеченной. И, однако же, именно эта свобода является тем, что составляет подлинную сущность человека. Таким об­разом, наряду с психологизмом мы получили также биологизм и социо­логизм¹, которые все вместе соучаствовали в создании карикатуры на человека. Вполне естественно, что в ходе интеллектуальной истории сформировалась реакция на эту натуралистическую позицию. Представи­тели этой контрпозиции привлекли внимание к фундаментальным фак­торам человеческого бытия; они акцентировали свободу человека перед лицом препятствий, создаваемых природой. Неудивительно, что главный фактор — способность быть ответственным — наконец был возвращен в центр нашего поля зрения. Другой основной фактор — способность быть сознательным — явился, по крайней мере, тем, что не могло быть проигно­рировано психологизмом.

Заслугой экзистенциальной философии является то, что она провозг­ласила существование человека как форму бытия sui generis². Так, напри­мер, Ясперс называет бытие человека бытием «решающим»: оно не есть нечто, что просто «есть», но есть нечто такое, что сначала решает, «что оно такое». Это утверждение подчеркивает факт, который в общем давно пони­мался, хотя и не всегда принимался. И только после того, как он был при­знан, этическое суждение о поведении человека стало вообще возможным. Потому что, когда человек противопоставляет себя ограничениям природы, когда он «занимает позицию» по отношению к ним, когда он перестает по-

¹ Генеалогия всех этих идеологий такова: отец психологизма, биологизма и социоло­ гизма — натурализм. От так называемой инцестуозной связи между биологизмом и соци­ ологизмом происходит коллективный биологизм. Другим аспектом коллективного био­ логизма является расизм.

² Своего рода, своеобразный (лат.).

Франкл В. [Логотерапия] 567

корно и слепо подчиняться ограничениям, налагаемым биологическим (раса), социологическим (класс) или психологическим (характерологичес­кий тип) факторами, — только тогда его можно оценивать с точки зрения морали. Смысл понятий, подобных понятиям достоинства и вины, появля­ется или пропадает в зависимости от нашей веры в подлинную способность человека не просто принимать как судьбой поставленные границы все вы­шеупомянутые ограничения, но вместо этого рассматривать их как вызов ему самому формировать свою судьбу и свою жизнь.

Таким образом, человек, принадлежащий к данной нации, очевид­но, не имеет тем самым ни вины, ни заслуги. Его вина началась бы толь­ко в том случае, например, когда он не культивировал бы в себе специ­альные таланты данной нации, или не содействовал бы развитию нацио­нальных культурных ценностей; в то время как он имел бы заслуги, если бы он преодолевал в себе определенные характерологические слабости своей нации в процессе сознательного самообразования. И, однако, сколь много людей впадает в ошибку, используя недостатки своей нации для оправдания своих собственных недостатков. Они вызывают в памяти анекдот о Дюма-сыне, которому одна знатная дама как-то заметила: «Вас, должно быть, огорчает, что Ваш отец ведет такую распущенную жизнь?». На что молодой Дюма ответил: «О нет, отчего же? Хотя он не может слу­жить мне примером, он служит великолепным извинением для меня». Было бы лучше, если бы сын воспринимал отца как предостережение. И все же разве не является обычным для людей гордиться национальны­ми добродетелями, не принимая личного участия в развитии этих добро­детелей? То, за что личность не может быть ответственной, не может быть основанием ни для похвалы, ни для порицания ее. Такая позиция зани­мает центральное место в западной мысли с эпохи классических фило­софов и, определенно, с возникновения иудаизма и христианства. В рез­ком и сознательном противопоставлении к языческому мышлению здесь утверждается, что человека можно оценивать этически лишь при усло­вии, что человек свободен решать и действовать ответственно; он не мо­жет быть морально судим, когда он не свободен.

Мы стремились сначала показать теоретически необходимость ло-готерапии. Было показано, что психотерапия неизбежно впадает в ошиб­ку психологизма. В последующих главах мы должны продемонстрировать практическую применимость логотерапии. Наконец, в последней главе мы представим доказательства ее теоретической возможности, т.е. мы отве­тим на уже затрагивавшийся вопрос: можно ли практиковать логоте-рапию без того, чтобы философия терапевта вольно или невольно навя­зывалась пациенту. Мы уже подчеркивали важность понятия ответст­венности как основы человеческого существования. Мы, следовательно, предполагаем, что логотерапия ведет психотерапию в направлении к эк­зистенциальному анализу, в котором человеческая природа будет оцени­ваться в терминах ответственности. <...>