412 Тема 14. Развитие личности

христианские и иудейские мистики даже рассматривали грех как необ­ходимое условие достижения добродетели. Они учат, что только в том случае, если мы согрешим и реакцией на грех будет не страх, а забота о спасении души, мы сможем стать полноценными людьми. Согласно их учениям, ставящим в центр внимания утверждение силы человека, его богоподобие, чувство радости, а не печали, осознание греха означает при­знание сил человека, а не его бессилия.

Два примера могут проиллюстрировать это гуманистическое отно­шение к греху. Первый — это слова Иисуса: «Кто из вас без греха, пер­вым брось камень...» (Иоанн, VIII, 7). Другой — рассуждение, характер­ное для учения мистиков: «Кто бы ни говорил и ни размышлял о зле, совершенном им, мысли его в этот момент будут посвящены подлости, которую он сделал. О чем думает человек, в то он и втянут, и вся его душа тоже втянута в то, о чем он думает, и поэтому весь он еще заражен гре­хом. И он никак не сможет от него избавиться, потому что душа его гру­беет, и сердце его черствеет, и, кроме того, сам он может впасть в уныние. Что же делать? Меси грязь так и этак — все равно это будет грязь. Со­грешить или нет — какая нам будет от этого польза на небесах? Пока я размышляю обо всем этом, я мог бы нанизать жемчуга на радость небу. Вот почему записано:

"Уклоняйся от зла и твори добро" — отвернись от зла полностью, не думай о нем и твори добро. Ты поступил плохо? Тогда уравновесь это хорошим поступком»¹.

Проблема вины играет в психоанализе не меньшую роль, чем в ре­лигии. Иногда пациент считает ее одной из главнейших своих проблем. Он испытывает чувство вины, потому что не любит своих родителей, как должен их любить. Он испытывает чувство вины, потому что не может удовлетворительно делать свое дело, потому что ранил чьи-то чувства. Чувство вины настолько овладевает душами некоторых больных, что вы­зывает у них чувство собственной неполноценности, порочности, а часто и осознанное или бессознательное желание быть наказанным. Обычно не­трудно установить, что такая извращенная реакция на чувство вины про­исходит при авторитарной ориентации пациентов. Они точнее выразили бы свои чувства, если бы вместо того, чтобы говорить, что они чувствуют вину, сказали бы, что они боятся — боятся наказания или — чаще — бо­ятся лишиться любви тех авторитетов, кому они перестали повиновать­ся. В процессе психоаналитического лечения такой пациент будет посте­пенно осознавать, что за авторитарным чувством вины скрывается дру­гое чувство вины, которое является голосом его собственной совести в гуманистическом смысле. Предположим, пациент чувствует себя винов­ным потому, что он ведет беспорядочную жизнь. При анализе такого

¹ Isaac Meir of Ger // Time and Eternity / N.N. Glatzer (ed.)- Schocken Books, 1946. P. 111.

Фромм Э. [Цель психоанализа] 413

чувства вины первым шагом будет открытие того, что в действительно­сти он испытывает страх — страх быть разоблаченным и подвергнуться критике со стороны своих родителей, жены, соседей, друзей, церкви — короче, тех, кто имеет вес в его глазах. Только после этого он будет спо­собен осознать, что за авторитарным чувством вины скрывается иное чувство. Он осознает, что его «любовные» истории в действительности являются не чем иным, как проявлением страха любви, проявлением его неспособности любить, установить с кем-нибудь тесные и серьезные отношения. Он поймет, что грешит против самого себя, что его грех со­стоит в том, что он тратит попусту свою способность любить.

Многие пациенты вообще не испытывают чувства вины. Они жалу­ются на симптомы психогенного характера, депрессивное состояние, неспо­собность работать или отсутствие счастья в семейной жизни. Но психо­аналитик и здесь обнаруживает скрытое чувство вины. Пациент начинает понимать, что невротические симптомы не являются изолированным явле­нием, которое якобы никак не связано с моральными проблемами. Он на­чинает осознавать свою совесть и прислушиваться к ее голосу.

Назначение аналитика — помочь пациенту прийти к такому осоз­нанию, не выступая в роли некоего авторитета или судьи, который наде­лен правом призвать его к ответу. Аналитик руководствуется только ин­тересами решения проблем пациента, заботой о нем и своей собственной совестью.

Как только пациент преодолевает авторитарную реакцию на чув­ство вины или перестает игнорировать моральные проблемы, возникает новая реакция, сильно напоминающая ту, которую я описал выше как типичную для гуманистических религиозных переживаний. Роль ана­литика в этом процессе весьма ограниченна. Он может задавать вопро­сы, которые делают все более трудным для пациента защищать свое оди­ночество, находя убежище в жалости к себе или на каких-нибудь других путях бегства. Он может своим участием ободрять пациента и выпол­нить для него ту функцию, которую выполняет для человека, поражен­ного страхом, присутствие близкого и симпатичного ему человека. Он мо­жет оказывать помощь пациенту, проясняя для него некоторые связи и переводя символический язык сновидений на язык обыденной жизни. Однако ничто — ни помощь аналитика или другого человека — не мо­жет заменить труднейший процесс анализа пациентом собственных ощу­щений и переживаний, происходящих в его душе. Действительно, такое глубочайшее исследование человеком своей души не нуждается в пси­хоаналитике. Каждый, кто чувствует хоть некоторую уверенность в сво­их силах и готов вытерпеть боль, способен сделать это. Большинству людей удается проснуться утром в назначенное время, если накануне они твердо скажут себе, что хотят проснуться именно в это время. Про­будиться в том смысле, чтобы открыть глаза на то, что было сокрыто от них, гораздо труднее, хотя и возможно, при условии если мы всерьез за-