6. Челночное движение, психодрама и замешательство

Использование одной только техники сознавания связано с суще­ственным ограничением. Достижение результатов, — как и в большин­стве ортодоксальных форм терапии, — может занять годы, и при такой скорости терапия никогда не будет поспевать за постоянно возрастающим числом психически больных людей и еще большим числом людей, жи­вущих значительно ниже своих возможностей. Психоаналитический под­ход оказался неспособным справиться с этой социальной опасностью, но техника сознавания сама по себе также ограничена. <...>

Мы также используем ряд других методов и приемов. Прежде все­го я хочу рассказать о челночном движении (shuttle). Идея этого метода не нова. Именно таким образом фрейдисты обходятся со снами, предла­гая пациентам осуществлять челночное движение между проявленным содержанием сна и своими ассоциациями. Но в гештальттерапии этот метод используется иным образом и более систематически. <...>

Следующий пример будет менее драматичным, хотя столь же зна­чимым. Здесь мы, в отличие от ортодоксальных аналитиков, осуществля­ем челночное движение не между памятью и ассоциациями, а между переживанием воспоминания, с одной стороны, а с другой — восприяти­ем реальной ситуации, в которой клиент находится в данный момент.

Как я уже упоминал, в течение всей терапевтической сессии мы предполагаем, что находимся в настоящем времени, поскольку только в настоящем времени могут иметь место сознавание и переживание. При достаточно яркой визуализации или живом переживании воспоминания знание о том, что переживается нечто из другого времени, остается фо­ном. Иначе обстоит дело с проприоцепцией — внутренними кинестети­ческими ощущениями. Проприоцепция не имеет времени, она может пе­реживаться только здесь и теперь. Таким образом, если мы осуществля­ем челночное движение между визуализацией и проприоцепцией, мы получаем возможность заполнить пробелы и завершить незаконченные в прошлом дела. Обученный терапевт будет также принимать во внима­ние непроизвольные движения пациента — пожимание плечами, дерга­ние ноги и т.п. — и обращать на них внимание самого пациента.

Предположим, что пациент говорит, входя в кабинет, что его работа действует ему на нервы. Никто, говорит он, не относится к нему с подоба­ющим уважением. Нет ничего особенного, на что бы он мог указать, но вся атмосфера ему неприятна. Любая мелочь приводит его в дурное на­строение. Нечто вроде бы неважное произошло как раз сегодня в компа­нии в ресторане. Это беспокоит его, и он не может понять, почему это его так угнетает.

Мы просим его вернуться в фантазии к переживанию, которое его беспокоит. Вот что может произойти.

542 Тема 14. Развитие личности

П ациент: Я сижу в нашем кафе. Мой босс сидит за едой через не­сколько столиков от меня.

Терапевт: Что вы чувствуете?

Пациент: Ничего. Он говорит с кем-то. Сейчас он встает.

Терапевт: Что вы чувствуете теперь?

Пациент: Мое сердце бьется сильнее. Он направляется в мою сто­рону. Я прихожу в возбуждение. Он проходит мимо меня.

Терапевт: Что вы чувствуете теперь?

Пациент: Ничего, совершенно ничего.

Терапевт: Заметили ли вы, что сжимаете кулаки?

Пациент: Нет. Сейчас, когда вы об этом сказали, я это почувство­вал. Я действительно рассердился, что босс прошел прямо рядом со мной, но разговаривал с другим человеком, которого я очень не люблю. Я был сердит на себя за такую обидчивость.

Терапевт: Не рассердились ли вы и на кого-нибудь еще?

Пациент: Конечно. Я сержусь на того парня, с которым босс разгова­ривал. Какое он имеет право беспокоить босса? Посмотрите, у меня даже руки трясутся. Я бы прямо сейчас ему вмазал, этому грязному подхалиму.

Теперь мы можем предпринять следующий шаг и осуществить чел­ночное движение между чувствами пациента и его проекциями. Лучше всего, если мы пройдем эту сцену снова. Термин «подхалим» вызывает подозрение. Может быть пациент не был сердит на босса, когда почувство­вал короткую вспышку возбуждения или тревоги в начале сцены.

Терапевт: Давайте вернемся к тому моменту, когда босс встает из-за стола. Что вы чувствуете, визуализируя это?

.Пациент. Подождите минутку... Он встает. Он направляется в мою сторону. Я чувствую возбуждение; я надеюсь, что он заговорит со мной. Я чувствую, как кровь приливает к лицу. Теперь он проходит мимо меня. Я чувствую разочарование.

Такой была эта небольшая травмирующая сцена для пациента. Возбуждение, которое было мобилизовано, когда появился босс, не нашло себе подходящего выражения, и позитивный катексис по отношению к боссу («я надеюсь, что он поговорит со мной») превращается в негатив­ный — по отношению к сопернику пациента. Этот негативный катексис, как позже выясняется, в действительности направлен против проекций пациента, будучи связан с переживанием и удовлетворением его соб­ственных нужд.

Поначалу пациенту может быть довольно трудно работать с техни­кой челночного движения, обнаруживая недостающие абстракции. Но со временем это становится все легче и приносит значительные результа­ты. Некоторые пациенты, например, никогда не слушают; другим нече­го сказать о своих эмоциях; третьи не умеют выражать себя в словах, а четвертые вообще не располагают какими бы то ни было средствами са­мовыражения. Рассмотрим несколько более подробно теоретически про­стейшую проблему — неспособность к самовыражению.

Перлз Ф. [Гештальт-подход к психотерапии] 543

В озьмем, например, относительно преуспевающего мужчину средне­го возраста, который, по-видимому, нуждается в возможности пожало­ваться на свою жизнь. Он начинает с того, что бесконечно жалуется те­рапевту на свою жену, своих детей, подчиненных, соперников и пр. Но мы не даем ему продолжать это косвенное выражение. Мы просим его либо визуализировать себя в разговоре с ними, либо психодраматически говорить с терапевтом, как будто он — обижающая его жена, дети или кто-то еще.

При этом мы объясняем ему, что у него нет необходимости любой ценой добиться успеха; он не должен прерывать себя. Мы объясняем, что подобные эксперименты выполняются для того, чтобы он в большей сте­пени сознавал, каким образом он сам себе препятствует. Мы предлага­ем ему сделать явными заблокированные области, перевести запрещение (repressions) в выражение (expressions).

В таком случае у нас складываются три позиции, между которыми нужно осуществлять челночное движение: жалобы пациента (манипули­рование терапевтом в поисках опоры), его неадекватное самовыражение (что свидетельствует о недостатке контакта и неумении опираться на себя) и его запреты (которые являются само-прерываниями). Вот что может при этом происходить.

Пациент: Моя жена совершенно меня не уважает (это жалоба, один из способов манипулировать внешним миром, чтобы получить от него поддержку, которой пациент не может предоставить себе сам).

Терапевт: Можете ли вы представить себе, что говорите это ей в лицо? (Мы предлагаем ему не обращаться к нам за поддержкой, а выра­зить себя непосредственно.)

Пациент: Нет, не могу. Она прерывает меня, как только я откры­ваю рот. (Снова жалоба.)

Терапевт: Можете вы сказать ей это? (Снова предложение выска­заться непосредственно.)

Пациент: Да. «Ты никогда не даешь мне ничего сказать». (Это все еще жалоба, но по крайней мере она направлена непосредственно по ад­ресу. Терапевт замечает, что мягкий голос, которым это произносится, противоречит смыслу слов.) Терапевт: Слышите ли вы свой голос? (Здесь мы переходим от жалобы к указанию на неадекватные средства самовы­ражения.)

Пациент: Да; похоже, что этот звучит довольно слабо.

(Прерывание себя.)

Терапевт: Можете ли вы приказать что-нибудь, чтобы фраза начи­налась словами «ты должна»? (Иными словами, терапевт предлагает па­циенту выразить себя просто, непосредственно и адекватно.)

Пациент: Нет, не могу.

Терапевт: Что вы сейчас чувствуете? (Теперь мы переходим к ощу­щениям, сопровождающим действия пациента.)