532 Тема 14. Развитие личности

с тоимения «мы», когда реальное значение неизвестно; ретрофлексия про­является в использовании рефлективного местоимения «самому себе» или «самого себя».

Ретрофлектор говорит: «Я стыжусь самого себя» — или: «Мне нуж­но заставить себя сделать эту работу». — Он делает почти бесконечный ряд утверждений такого рода, и все они основаны на удивительном пред­ставлении, что «сам» и «себя» — два разных человека. Наш незадачли­вый хорист говорит: «Я должен контролировать себя». <...>

В терапии мы должны восстановить способность невротика к раз­личению. Мы должны помочь ему вновь обнаружить для себя, что явля­ется им самим, а что нет; что способствует его развитию, а что препят­ствует. Мы должны направить его к интеграции. Мы должны помочь ему обрести правильное равновесие и контактную границу между собой и остальным миром.

Легко сказать «будь собой»; однако невротик встречает тысячи пре­пятствий на этом пути. Понимая теперь механизмы, посредством которых невротик не дает себе быть собой, мы можем заняться последовательным отодвиганием этих препятствий с его пути. Именно это должно происхо­дить в терапии, к описанию которой мы и переходим.

3. Невротик и терапевт

<...> Чего же пациент хочет от нас? Жилетки, в которую он мог бы поплакаться, союзника, которому он мог бы пожаловаться на жену или бос­са, терпеливого слушателя? Человека, который накажет его за его грехи, или (если он уже достаточно наказал себя сам) — простит его и отпустит ему эти грехи? Или он нуждается в ободрении? Или он мечтает о волшебном, чудесном безболезненном исцелении? Хочет ли он усилить самоконтроль, увеличить сексуальную потенцию, найти кратчайшую дорогу к счастью? Хочет ли он одобрения и любви, подпорки, заменяющей отсутствующее ува­жение к себе, средства от скуки жизни, спасения от невыносимого одиноче­ства, или улучшения памяти? Или он хочет получить интерпретации, наде­ясь, что они помогут ему понять самого себя? Или он ищет подтверждения своего представления, что он настолько слаб, что не может в одиночку спра­виться с жизнью?

Что бы это ни было, он не может обеспечить этим себя сам, и, по-ви­димому, не может получить это из своего окружения, иначе он не пришел бы к терапевту. Он, разумеется, пытался получить поддержку, в которой нуждается, и отчасти ему это удавалось. Если бы ему это не удавалось со­вершенно, он был бы мертвым или сумасшедшим. Но в той степени, в ка­кой ему это не удается, он приходит к нам фрустрированным, не получаю­щим полного удовлетворения.

Перлз Ф. [Гештальт-подход к психотерапии] 533

Однако он приходит не с пустыми руками. Он приносит с собой свои средства манипуляции, способы мобилизации и такого использова­ния своего окружения, чтобы люди делали за него его работу. И не нуж­но обманывать себя, думая, что его способы манипуляции не умны. Не­вротик — не дурак. Он должен быть достаточно проницательным и ис­кусным, чтобы выжить, поскольку он в значительной степени лишен средства, обеспечивающего выживание — способности опираться на себя. Он страдает от какого-то «недостатка» в буквальном смысле слова и нуждается в значительной изобретательности, чтобы обойтись с этим « недостатком ».

К сожалению, все его маневры направлены на борьбу со следствия­ми, а не на преодоление причины. Его маневры когда-то могли быть про­извольными, а теперь стали настолько привычными, что невротик их уже не сознает; но это не значит, что они перестали быть маневрами, или что они не искусны. Мы признаем ловкость красотки, выманивающей бри­льянты и меха у «сахарного папаши»; но плаксивая женщина, которая выманивает внимание и поддержку у мужа, детей и знакомых, не менее хитроумна. Мы признаем ум политика, попирающего оппозицию; но невротик, нечувствительный ко всему окружающему, не замечающий того, чего он не хочет замечать, столь же хитер.

Проблема невротика состоит не в том, что он не умеет манипулиро­вать, а в том, что его манипуляции направлены на поддержание и лелея-ние его неполноценности, а не на освобождение от нее. Если бы столько же ума и энергии, сколько невротик вкладывает, чтобы заставить окру­жающих поддерживать его, он посвятил тому, чтобы научиться опирать­ся на самого себя, он непременно преуспел бы в этом.

Ибо его способности манипулировать — это его достижения, его плюсы, так же как неспособность справиться со своим экзистенциаль­ным кризисом — его минус. И мы можем начать работу с его плюсов. Когда пациент осознает, что его манипуляции окружающими, как бы они ни были тонки, работают против него, и при этом обнаружит сами спо­собы своей манипуляции, — тогда возникает возможность изменений.

Его манипулятивные средства многообразны. Он может говорить, топя нас в словах. Он может хандрить, дуться на нас, а потом и нападать. Он может давать обещания и принимать решения; он может не выпол­нять ни обещаний, ни решений. Он может быть услужливым, а может срывать наши планы. Он может слышать малейшие нюансы, а может притвориться глухим. Он может помнить или забывать, в зависимости от ситуации. Он может водить нас за нос, а может провести нас путем наи­меньшего сопротивления. Он может лгать или быть компульсивно прав­дивым. Он может растрогать нас до слез своими несчастьями, а может переносить их, крепко сжав зубы. Он может гипнотизировать нас моно­тонным голосом или раздражать своими воплями. Он может льстить нашему тщеславию или попирать его.