8. Целостность Эго против отчаяния

Только в том, кто некоторым образом заботится о делах и людях и адаптировался к победам и поражениям, неизбежным на пути человека — продолжателя рода или производителя материальных и духовных цен-

6 Зак. 1664

82 Тема 14. Развитие личности

ностеи, только в нем может постепенно вызревать плод всех этих семи ста­дий. Я не знаю лучшего слова для обозначения такого плода, чем целост­ность Эго (ego integrity)¹. He располагая ясным определением, я укажу не­сколько составляющих этого душевного состояния. Это — накопленная уверенность Эго в своем стремлении к порядку и смыслу. Это — постнар-циссическая любовь человеческого Эго — не себя(!) — как переживание опыта, который передает некий мировой порядок и духовный смысл, неза­висимо от того, как дорого за него заплачено. Это — принятие своего един­ственного и неповторимого цикла жизни как чего-то такого, чему суждено было произойти, и что, по необходимости, не допускало никаких замен; а это, в свою очередь, подразумевает новую, отличную от прежней любовь к своим родителям. Это — товарищеские отношения с образом жизни и иными занятиями прошлых лет в том виде, как они выражены в скромных результатах и простых словах былых времен и увлечений. Даже сознавая относительность всех тех различных стилей жизни, которые придавали смысл человеческим устремлениям, обладатель целостности Эго готов за­щищать достоинство собственного стиля жизни против всех физических и экономических угроз. Ибо он знает, что отдельная жизнь есть лишь случай­ное совпадение одного единственного жизненного цикла с одним и только одним отрезком истории, и что для него вся человеческая целостность со­храняется или терпит крах вместе с тем единственным типом целостнос­ти, которым ему дано воспользоваться. Поэтому для отдельного человека тип целостности, развитый его культурой или цивилизацией, становится «вотчиной души», гарантией и знаком моральности его происхождения (как это выразил Calderdn «... pero el honor/ Es patrimonio del alma»)².

При такой завершающей консолидации смерть теряет свою мучи­тельность.

Отсутствие или утрата этой накопленной интеграции Эго выражается в страхе смерти: единственный и неповторимый жизненный цикл не при­нимается как завершение жизни. Отчаяние выражает сознание того, что времени осталось мало, слишком мало, чтобы попытаться начать новую жизнь и испытать иные пути к целостности. Отвращение скрывает отчая­ние, хотя и часто только в виде «массы мелких отвращений» («a thousand little disgusts»), которые так и не складываются в одно большое раскаяние: «mille petits degouts de soi, dont le total ne fait pas un remords, mais un gene obscure» (Rostand)³.

¹ Поскольку, на наш взгляд, довольно трудно передать в одном слове (integrity) обы­ денного языка сущность столь сложного душевного состояния, укажем на близкие и полезные коннотации этого слова: честность, цельность и полнота. (Примечание перевод­ чика источника.)

² Буквально:*... но честь/Есть вотчина души», или в прекрасном переводе К.Баль­ монта: «Честь - место, где душа сияет». Кальдерон. Драмы: В 2 кн. / Пер. К. Бальмонта. М.: Наука, 1989. Кн. 2. С. 227. (Примечание переводчика источника.)

³ «Тысяча мелких отвращений к себе, общий итог которых - не угрызение совести, а смутное беспокойство» (Э. Ростан). (Примечание переводчика источника.)

Эриксон Э. Восемь возрастов человека 83

Чтобы стать зрелым взрослым, каждый индивидуум должен в до­статочной степени развить у себя все вышеупомянутые качества Эго, так что мудрый индеец, истинный джентльмен и коренной крестьянин разде­ляют и узнают друг у друга конечную стадию целостности. Но каждый культурный организм (entity), развивая свой особенный тип целостности, предполагаемый его историческим путем, использует особую комбинацию этих конфликтов наряду со специфическими стимуляциями и запреще­ниями инфантильной сексуальности. Инфантильные конфликты стано­вятся созидательными только если получают непрерывную и твердую под­держку культурных институтов и определенных передовых классов, их представляющих. Для того чтобы приблизиться или испытать состояние целостности, индивидуум должен уметь следовать носителям имиджа в религии и политике, экономике и технологии, аристократической жизни, искусствах и науке. Следовательно, целостность Эго предполагает эмоцио­нальную интеграцию, которая благоприятствует соучастию как посредством следования лидерам, так и через принятие ответственности лидерства.

Словарь Вебстера поможет нам завершить этот очерк на манер зам­кнутого цикла. Доверие (первая из ценностей нашего Эго) определяется в нем как «гарантированная уверенность в честности (integrity) друго­го», т.е. как твердая уверенность в последней из наших ценностей¹.

Я подозреваю, что Вебстер имел в виду бизнес, а не младенцев, и ско­рее хорошую репутацию (credit), чем веру (faith). Но сама формулировка остается в силе. И, по-видимому, можно развить парафраз отношений меж­ду целостностью (integrity) взрослого и младенческим доверием (trust), сказав, что здоровые дети не будут бояться жизни, если окружающие их старики обладают достаточной целостностью, чтобы не бояться смерти.

¹ Эриксон ссылается на издание словаря Вебстера, в котором доверие (trust) определя­ется как «the assured reliance on another's integrety». Вообще говоря, значительно чаще в различных толковых словарях встречается в смысловом отношении почти идентичное, но лексически более простое определение доверия: «firm belief in the honesty or worth of someone or something» (Словарь активного усвоения лексики английского языка. М.: Рус. яз., 1988. С. 650). Поэтому обоснование «замкнутости» жизненного цикла человека с помощью словарных определений кажется, на наш взгляд несколько искусственным, хотя сама идея «круга ценностей» чрезвычайно интересна и плодотворна. (Примечание переводчика источника.)

Р. Берне

ЭРИКСОН О ЧУВСТВЕ ИДЕНТИЧНОСТИ¹

Главной задачей, которая встает перед индивидом в юности, явля­ется формирование чувства идентичности. Юноша должен ответить на вопросы: «Кто я?» и «Каков мой дальнейший путь?» В поисках личной идентичности человек решает, какие действия являются для него важ­ными, и вырабатывает определенные нормы для оценки своего поведения и поведения других людей. Этот процесс связан также с осознанием соб­ственной ценности и компетентности.

Чувство идентичности формируется у юноши постепенно; его источ­ником служат различные идентификации, уходящие корнями в детство. Ценностные и моральные стандарты детей младшего возраста преимуще­ственно отражают ценности и мораль их родителей; чувство собственной значимости у детей определяется в основном отношением к ним родите­лей. В школе мир ребенка значительно расширяется, для него становятся все более важными ценности, разделяемые его сверстниками, и оценки, выс­казываемые учителями и другими взрослыми. Подросток пытается вы­работать единую картину мировосприятия, в которой все эти ценности и оценки должны быть синтезированы. Поиск идентичности значительно ус­ложняется, если ценностные представления родителей, учителей и сверст­ников не согласуются между собой.

Тщательного анализа требует само понятие идентичности. Как и любую другую психологическую характеристику личности, идентичность нельзя рассматривать в применении лишь к отдельно взятому человеку; она получает осмысление только в социальном контексте, в системе от­ношений индивида с другими людьми, и в первую очередь с членами его семьи. Иначе говоря, идентичность имеет как личностные (субъектив-

Б ернс Р. Развитие Я-концепции и воспитание. М.: Прогресс, 1986. С. 193-202.

Берне Р. Эриксон о чувстве идентичности 85

ные), так и социальные (объективные) аспекты, которые теснейшим об­разом взаимосвязаны. Такое различение было предложено Джемсом еще в 1890 г. Личностные аспекты идентичности он описывал как «сознание личностной самотождественности», противопоставляя их социальным ас­пектам, существующим как многообразие социальных Я индивида, опре­деляемое множественностью восприятия его разными людьми, каждый из которых имеет в своем сознании его специфический образ. Сегодня мы стремимся различать, с одной стороны, те роли, которые принимает на себя индивид, взаимодействуя с другими людьми, а с другой — то, каким он считает себя на самом деле и что иногда называют подлинным Я или идентичностью личности. Эти два аспекта в формировании идентичности можно рассматривать как в функционально-ролевом плане, так и сквозь призму самореализации. Взаимосвязь этих аспектов очевидна. Чем ме­нее целостным и устойчивым является у человека чувство внутренней идентичности или самореализации, тем более противоречивым будет его внешне выраженное ролевое поведение. Если же чувство внутренней идентичности является устойчивым и согласованным, это будет выра­жаться и в большей последовательности его поведения, несмотря на мно­гообразие принимаемых им социальных ролей. С другой стороны, пос­ледовательное и непротиворечивое социальное и межличностное ролевое поведение повышает уверенность человека в себе и чувство успешной са­мореализации .

Существование этих различий требует от индивида осуществления выбора как между различными аспектами своего внутреннего Я, так и вне­шними ролями, которые он принимает на себя в социальных ситуациях.

Конфликты, возникающие на стыке самореализации и функциональ­но-ролевого поведения, существуют на протяжении всей жизни человека; они особенно обостряются в периоды кризисов и достигают своего апо­гея в пору юности. При этом идентичность не формируется в юности раз и навсегда; в сущности, этот процесс не прекращается всю жизнь. И само­реализация, и функционально-ролевое поведение постоянно порождают проблемы, требующие сознательной переоценки ценностей. В жизненном процессе мы продолжаем создавать нашу собственную личностную и со­циальную идентичность. В этом смысле правильнее было бы говорить не о пассивном формировании идентичности, а о перманентном творческом процессе, в ходе которого мы создаем и модифицируем свою идентич­ность. Важность личностного и социального аспектов идентичности и про­цесса их постоянного взаимодействия находит отчетливое отражение в определении идентичности, данном Эриксоном¹: «Сознательное ощущение наличия личной идентичности основывается на двух наблюдениях, суще­ствующих одновременно. Это, во-первых, непосредственное восприятие ин­дивидом своей длящейся самотождественности, а во-вторых, восприятие

Erikson E.H. Identity and the life cycle. N. Y.: IUP, 1959.