Глава III 29

30 И. И. Кальной. Философия

Так сложился категориальный каркас античной философии,

включающий в себя понятия: космос и хаос, материя и идея, душа и

ум, единое и судьба.

Отвечая на требования своего времени, мыслители античности

ставят вопрос о начале начал: из чего возникает предметная ре-

альность мира и во что она уходит? Поскольку космос восприни-

мался как чувственно-предметная реальность, то не случайно ос-

нователь Милетской школы Фалес (6–7 вв. до н. э.) делает вывод о

том, что все начинается из «воды» и в нее возвращается. Ученик и

последователь Фалеса Анаксимандр (610–546 г. до н. э.) идет даль-

ше. Он расширяет понятие начала до понятия «архэ», т. е. , до пер-

воначала (субстанции) всего сущего. Это первоначало Анакси-

мандр называет «апейрон». Основная характеристика апейрона

заключается в том, что он «беспредельный, безграничный, беско-

нечный». Хотя апейрон вещественен, о нем ничего нельзя сказать

кроме того, что он «не знает старости», находясь в вечной актив-

ности, в вечном движении. Апейрон не только субстанциональ-

ное, но и генетическое начало космоса. Он единственная причина

рождения и гибели, «из чего происходит рождение всего сущего, в

то же самое исчезает по необходимости». Один из отцов средневе-

ковья сетовал, что в своей космологической концепции Анакси-

мандр «ничего не оставил божественному уму». Апейрон самодо-

статочен. Он «все объемлет и всем управляет».

Анаксимен (585–524 г. до н. э.) не удержался на высоте абстрак-

тного мышления своего учителя. Первоначало всего сущего он

усматривает а самой бескачественной из четырех стихий — возду-

хе. И это первоначало называет — «апейрос». Разряжаясь, воздух

становится огнем, сгущаясь — водой, землей, вещами. Воздух бо-

лее бесформенный, чем что-либо. Он менее тело, чем вода. Мы его

не видим, а только чувствуем.

В соседнем с Милетом полисе Эфесе жил и мыслил Гераклит

(520–460 г. до н. э.). От его сочинений сохранилось 130 фрагмен-

тов. Понять их трудно. Уже современники прозвали Гераклита

«темным». Прочитав его трактат о природе Сократ сказал: «То

что я понял — превосходно. Думаю, что таково и то, что я не по-

нял». Субстанционально-генетическое начало всего сущего Герак-

лит усматривает в «огне». «Этот космос, единый из всего, не со-

здан никем из богов и никем из людей, но он всегда был, есть и

будет вечно живым огнем», гласит один из сохранившихся фраг-

ментов сочинений Гераклита.

Основание всего сущего ищет и Пифагор (предположительно

571–497 г. до н. э.), положив в основу космоса число. Не вода (Фа-

лес), не апейрон (Анаксимандр), не воздух (Анаксимен), не огонь

(Гераклит), а число.

По мнению Пифагора, определенная комбинация чисел обес-

печивает существование материи, от другой комбинации зависит

идея и т. д., ибо «где нет числа и меры, там проживают хаос и хи-

меры». Мысленная манипуляция с числами, как с абстрактными

объектами вела к фетишизации числа. Число рассматривается уже

не как заместитель объекта, а как нечто, стоящее над реальностью

этого объекта.

Если у милетцев субстанция еще физична, у пифагорийцев —

нумерологическая, то у представителей элейской школы она фи-

лософична. Для них субстанция тождественна бытию. Критикуя

мифологию, Ксенофан (570–478 г. до н. э.) высказывает мысль о

том, что все возникающее подлежит гибели. Вечность — это пре-

рогатива Бога. О Боге можно сказать только одно: он везде и все

объемлет. Он причина конкретного, конечного, преходящего. Бог

как «все» берется не в многообразии, а в высшем единстве, основу

которого составляет мысль. Мысль всемогуща. Она движет ми-

ром также, как мысль человека движет его телом.

Второй элеат Парменид (540–480 г. до н. э.) развивает понятие

единого Миробога Ксенофана в понятие единого Бытия, недели-

мого и неизменного. Кроме того, Парменид формулирует вопрос

о соотношении бытия и небытия, полагая, что эти вопросы могут

быть решены только разумом. Но на пути поиска истины разум

подстерегают ловушки. Первая западня состоит в допущении су-

ществования небытия. Если небытие есть, то, стало быть, оно су-

ществует. И тогда следует вывод о тождестве бытия и небытия. А

это уже нелепость. С точки зрения Парменида, «есть бытие, а не-

бытия вовсе нет».

Если предшествующие философы изрекали свое мнение о пер-

воначале всего сущего, в лучшем случае, опираясь на метафоры,

то Парменид делает попытку построить систему доказательства.

С точки зрения Парменида, небытие не существует потому, что

его невозможно ни познать, ни в слове выразить.