Конъюнктив в главном предложении (Konjunktiv im Hauptsatz).

Главное предложение также может быть выражено конъюнктивом. Сказуемое при этом стоит в настоящем времени, если желание или просьба (усиление: приказ, требование или мольба) выражены вслух:

"Gott behüte euch!" /сохрани нас Господь!"/. Про­шедшее время конъюнктива используется лишь в тех случаях, когда главное предложение описывает только возможность, нечто неопределенное или нереальное: "Ich wünsche, sie käme!" /"я желаю, чтобы она при­шла!"/. "Er hätte sich stärker für sein Projekt einsetzen sollen!" /"ему бы следовало упорнее отстаивать свой проект!"

212 Письменная речь das schreiben формаистиль, form und stil

"Ja, das Schreiben und das Lesen ist nie mein Fall gewesen", флегматично бахвалится свинопас Жупан в "Цыганском бароне". Сегодня вряд ли кто будет гор­диться этим. Не проходит и дня, чтобы мы не напи­сали по какому-нибудь поводу строчки. Сам процесс говорения по распространенному мнению - не велика премудрость, но как только человек берет в руки руч­ку или ныне, как правило, садятся за пишущую ма­шинку или компьютер, дело сразу застопоривается. И не случайно! Процесс писания и богов заставлял по­теть не только от усердия, но и погружаться в глубо­кие размышления. Тот, кто сначала обдумывает свою задачу, справляется с ней гораздо лучше.

С этой точки зрения мы настоятельно рекомендуем читателю внимательно изучить предлагаемую главу. Кто желает писать на "хорошем немецком", обязан полностью овладеть взаимосвязью между "формой", внешним обликом письменной работы, "содер­жанием", ядром высказывания, и "стилем", проявле­нием пишущим своей индивидуальности.

Что такое стиль? Was ist Stil?

Мы бродим по парку. Высокая, просто, со вкусом одетая дама проходит мимо нас. "Черт возьми! - гово­рит наш друг. - Стильная женщина!" Мы соглашаем­ся. Но что, собственно, он имел ввиду? Сказал бы он, будь женщиной: "Платье этой женщины стильное?" И одинаковы ли оба высказывания?

213

Мы сидим на стадионе. На гаревой дорожке бегу­ны разминаются перед забегом на 200-метровую дис­танцию. "Майер значительно улучшил свой стиль с прошлой осени", - говорит человек рядом со мной. Думаю, он прав. Но что он хотел этим сказать?

Во время туристической поездки нас привозят в старый замок. "Эта часть замка, - поясняет кастелян, - построена в стиле барокко. Мебель в этом зале вы­держана в стиле короля Людовика."

Моя жена читает книгу. "Как тебе роман?" - спраши­ваю я. "Ах, - отвечает она несколько протяжно, - сюжет довольно избитый. Но одно можно сказать определенно: у этого человека блестящий стиль!"

Дама - платье - спринтеры - архитектура - мебель -книга: у всех у них есть "стиль". Но в каждом случае мы подразумеваем нечто иное.

Stylus - Stil - Stiel

Слово "стиль" мы давным-давно заимствовали из латинского языка. В нем "Stylus" означает стиль (палочка для письма) или "стебель"; от него ведет происхождение и наше слово "Stiel". Уже в латинском языке слово означает также и слог, манеру письма; тогда можно было сказать в прямом смысле сказать, что кто-то пишет высоким или низким "stylum". Это значение слова переняли гуманисты 16-го столетия, которые пытались писать на латинском в соответст­вии с классическими образцами. Но уже Лютер вме­сто него говорил "Feder": "Der Teufel hat eine harte Feder". И мы, когда желаем выразиться поизящнее, говорим: "Mein Freund schreibt eine gute Feder". Таким образом, "Feder" и "Stiel" имеют близкое значение. Античная риторика, чье влияние проникло и в но­вейшие времена, требовала, чтобы каждая материя имела подобающую ей манеру изображения, имела свой "stylum". "Stil" означало нечто, в чем должны бы-

214

ли соединяться два предмета, один вещественый, ося­заемый, другой - из сферы духовной жизни. Этот по­стулат весьма важен для последующего развития по­нятия. Французский естествоиспытатель граф Бюффон в знаменитой речи в 1753 г. по поводу своего принятия в Академию сформулировал его так: "Lе style, - сказал он, - c'est l'homme meme" /"человек -это стиль"/. Не только материя, хотел он этим ска­зать, образует свой стиль, но и каждый человек на­столько своеобразен, что это проявляется и в его на­ружности. Вот это и есть "стиль". Затем в конце 18-го столетия словом завладела история искусств: с этих пор "стиль" означал уже не только манеру письма, но и целое направление в архитектуре, а поскольку вы­яснили, что "стиль" перекочевывает из эпохи в эпоху, то разделяющим ответственность за это объявили и так называемый "дух времени".

"Стильная женщина", "бегун улучшил свой стиль", "замок построен в барочном стиле", "у писателя бле­стящий стиль", "это не в твоем стиле" - всюду мы ви­дим взаимосвязь между внешней формой и человеком или временем, отражающим эту форму. "Le style c'est l'homme meme!" Что же, стилю нельзя выучиться? И да и нет. У каждого человека своя манера подать себя: он говорит громко или тихо, тщеславен или скромен, дисциплинирован или разгильдяй. По почерку чело­века можно заключить о его душевном складе; но мы можем улучшить наш почерк, отказаться от въевшей­ся в нас дурной манеры письма. Мы приучаем наших детей к скромности; мы сами пытаемся освободиться от привычек, которые раздражают других. Но разве не стоит тогда несколько исправить и наше письмо, наш стиль? Уже здесь мы догадываемся, что стремление к "изящному стилю" потребует не только чисто механи­ческого улучшения формы; это касается всего челове-

215

ка в целом. Это связано с тем, что речь и письмо яв­ляются двумя сторонами одного процесса (ср. со с.); язык снимает покрова, желает того говорящий или нет, с его мыслей, и нет ничего более ложного и вво­дящего в заблуждение, чем утверждение Талейрана, будто язык дан человеку для того, чтобы скрывать свои мысли. Поэтому мы скорее согласимся с Шо­пенгауэром, который как-то назвал стиль "физиономией духа": "Он (язык) более бесспорен, чем само тело".

Мы пишем, как умеем; когда мы оформляем наши мысли, мы приобретаем определенный стиль. Это оз­начает, что выработка стиля нечто большее, чем про­сто усвоение формальных языковых правил; тот, кто работает над стилем, работает над собой.