Добавил:
Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:
ВИТИМ КРУГЛИКОВ Незаметные очевидности.doc
Скачиваний:
61
Добавлен:
14.08.2013
Размер:
778.24 Кб
Скачать

Русский Гуманитарный Интернет Университет

Библиотека

Учебной и научной литературы

WWW.I-U.RU

ВИТИМ КРУГЛИКОВ

НЕЗАМЕТНЫЕ ОЧЕВИДНОСТИ зарисовки к онтологии слова

В авторской редакции

ОГЛАВЛЕНИЕ

Предисловие                          

Смысл в расщелине мысли  

(Вместо введения)               

СЛОВО КАК ВЕЩЬ....

Увидеть вещественность слова

Интерьер сознания и метафора «качества языка»

Вздохи языка                          

ЯВЛЕНИЕ НЕЗАМЕТНОГО СЛОВА

Радостный проблеск вечности

(В.Набоков «Дар»)                 

Как слово вращает зрение: В.Набоков

Записи бреда и кошмара: Н.Гоголь и Ф.Кафка

Письмо и чучело письма: М.Павич

Два слова об энтелехии автора: З.Зиник и В.Пелевин

О пошлости                            

О словах как вещах              

(рецензия на книгу А.Сергеева «Omnibus»)

Приложение: Словесные недоразумения...

Судьба ландшафта времени

Рецензенты:

Мы часто не видим очертания изображенного словами и часто не слышим, как и что мы говорим. Еще чаще не замечаем, где свое слово, а где слово другого. Но язык всегда проговаривает эти различия и свидетельствует о существовании глубинных пластов жизни в словесной реальности. В книжке собраны «зарисовки с натуры» — изображения впечатлений, пережитых автором при столкновении с естественной жизнью слова в письме и речи.

Книжка предназначена не столько для философов и лингвистов, сколько для тех, кто переживает реальность языка как радость или травму.

Когда же и сознанье внутри себя ты можешь погасить — Тогда Из глубины молчания родится Слово, В себе несущее Всю полноту сознанья, воли, чувства, Все трепеты и все сиянья жизни. М.Волошин

Предисловие

Всякого пишущего подстерегают соблазны стать и быть талантливым и умным. Философа подстерегает соблазн стать и быть умнее всех, в том числе и самого себя. Эти прельщения, выражаясь бердяевским словечком, порой так изменяют траекторию движения сознания, что продукт письма с непреложностью обнаруживает умельчение личности автора. В этой книжке я стремился не поддаваться этим соблазнам. Книга составлена по следующему принципу. Отдельные разделы (некоторые из них опубликованы) писались в разное время и по разному поводу. Но объединяет их то, что и объект рассмотрения, и предмет анализа один: слово, когда оно в тексте или в речи невидимо и когда оно используется автоматически, между делом выполняя свою связующую роль. Общее в этих текстах и то, что исследование конкретного художественного произведения и речевой реальности выдержано в одном методологическом ключе: запуск смысловых зондов в текст для схватывания вербальных структур, не имеющих четкой референции. В книжку вошли тексты, выполненные в рамках философии литературы. Все они обращены к проблематике слова, к слову как таковому, к вопросам восприятия словесного объекта, ко всему пространству вербальной реальности.

Смысл в расщелине мысли (Вместо введения)

Рой ассоциаций. У белого листа потрескивает кожа. И дело не в том, как рождаются ассоциации и как текут мысли, не в том, как мысли, цепляясь друг за друга, впадают в ритм, звучат и прожигают человека. Но вот страстная мольба поднимается от вопроса: Почему?

Почему они рождаются? Почему мысли двигаются? Почему они текут, толкая друг друга? Почему мысль не застывает?

Окаменелая мысль! Как это прекрасно!

Подходи, смотри, трогай, убеждайся!

Но нет. Мысль живет мгновение. Даже не мгновение. Она живет в момент рождения. Как только оформилась, она уже изменилась. Что изменилась?! Мысль уже умерла. Проклятие Разума — все время мыслить.

О! Если б можно было взять мыслишку за шиворот и положить ее на ладонь, рассмотреть хорошо, чтоб сразу увидеть ее изначальную порочность или достоинство.

Но нет, нет! Некогда!

Уже наросли как снежный ком другие мысли, слепились в единое и закрыли собой ту мыслишку, которую я рассматривал.

Некогда!

А ведь надо еще найти слово для мысли? А где его взять-то, слово? А если мысль такая, что просовывается между словами? Хорошо, если придумается новое слово. Только это — редкость, чаще всего слово не придумывается, толпа других мыслей уже топчет эту, такую еще хрупкую, неоформленную, бессловесную мысль. И тогда, эта мысль, может быть, самая главная за всю жизнь, погибает под ногами полновесных словесно оформленных сущностей. Кожа бумаги трещит, нет ей покоя от жизнерадостных полных идиотских смыслов. Тогда и плетется из них вязь в надежде, робкой и хилой, наткнуться случайно на великую Мысль, на сущность высокого значения и красоты. Но мгновение утеряно. Можно помыслить назад, раскручивая гирлянду ассоциаций, но это тоже будет уничтожением.

Невозможно остановиться! Как плохо, что невозможно остановиться!

Разум бежит по проволоке, а внизу пропасть неразумия, дыра безумия. Чтобы удержаться, связываю мысли в смыслы и из них выстраиваю различные ажурные фигуры. Но и они изменчивы, непостоянны в своей сути. Они меняются в бесконечных, постоянных поисках Разума, в его безудержных, неумолимых и тщетных стремлениях обрести прекрасные очертания осмысленности, законченной мысли. Но мысли и смыслы то рассыпаются по человеческому сердцу, то нанизываются на стержни страстей.

Эту рискованную игру иногда называют философией, иногда искусством.

Ах, мудрость! Ах, искусство! Ах, это прекрасно! Ах, ах, ах...

Ну хлопайте, что ж вы? Почему…?

Но нет аплодисментов. Некому хлопать. Зал пуст и черной раскрытой пастью зловеще молчит. Но все равно Разум продолжает прыгать и танцевать на проволоке в бессмысленной надежде — может быть, кто-нибудь придет, может быть, кто-нибудь крикнет: «Браво!». Но вот волосы седеют, ноги начинают дрожать, и нет такого плясуна, нет такого канатоходца и игрока со смыслами, который бы не оступился, не споткнулся, не покачнулся.

Падают всегда. Вот тут-то мысль застывает, окаменевает, поток мыслей замирает, превращаясь в точку. Теперь я могу рассмотреть ее, теперь есть только одна великая жестокая Мысль:

а! — а! — а! — а! — ...