"Международный коммерческий арбитраж: Учебник"

Почему же в практике российских государственных судов, а также МКАС или МАК при ТПП РФ вопрос о месте арбитража не возникает? Ответ очевиден: в РФ место арбитража отождествляется с местом нахождения арбитражного учреждения, администрирующего спор. Эта ситуация, конечно, удовлетворительной не является, так как не дает МКАС и МАК становиться подлинно международными арбитражными центрами.

Что же касается практики государственных и третейских судов в других странах в отношении вопросов места арбитража, то с ней можно ознакомиться, в частности, при помощи системы CLOUT <76> или такого издания, как "Сборник ЮНСИТРАЛ по прецедентному праву, касающемуся Типового закона ЮНСИТРАЛ о международном торговом арбитраже" <77>.

--------------------------------

<76> www.uncitral.org/uncitral/ru/case_law.html (дата посещения - 20.03.2018).

<77> UNCITRAL 2012 Digest of Case Law on the Model Law on International Commercial Arbitration / United Nations Commission on International Trade Law. New York, 2012. P. 102 - 104 (www.uncitral.org/pdf/english/clout/MAL-digest-2012-e.pdf; дата посещения - 20.03.2018).

Важно понимать, что отмеченные непростые вопросы по поводу места арбитража возникают в сложных делах в рамках подлинно международного коммерческого арбитража не так уж редко <78>.

--------------------------------

<78> К сожалению, в РФ такие дела появляются очень не часто, в том числе в рамках арбитража, администрируемого МКАС при ТПП РФ. В итоге можно в целом утверждать: "Как Вы место арбитража определите, так арбитраж (как и его решение) и поплывет" (в хорошем смысле). Без ущерба, разумеется, для вопроса о выборе арбитражного учреждения, администрирующего арбитраж, равно как и для вопроса о выборе компетентных арбитров.

12.5. Язык арбитража

Практическую важность вопроса о языке в международном коммерческом арбитраже сложно переоценить <79>. Изначально этот вопрос встает еще на стадии формулирования арбитражной оговорки в договоре или же отдельного арбитражного соглашения: указывать ли в ней (в нем) язык разбирательства, и если да, то какой? Ответ должен быть следующим: желательно указать (при этом отсутствие такого указания не приведет к недействительности оговорки (соглашения)), а какой язык выбрать - зависит от многих факторов. В Руководящих принципах МАЮ по составлению международных арбитражных оговорок сказано: "Сторонам следует указать язык арбитража. В арбитражных оговорках в договорах между сторонами, чьи языки отличаются или чей общий язык отличается от языка места арбитража, обычно следует указывать язык арбитража. При этом выборе сторонам следует учитывать не только язык контракта или относящихся к нему документов..." (руководящий принцип 7 и комментарии к нему) <80>. Любопытно, что имеется самостоятельный вопрос о языке арбитражного соглашения, который может отличаться от языка договора, в связи с которым это соглашение заключается.

--------------------------------

<79> "Хотя иногда его пропускают, этот момент жизненной важности, который может иметь глубокое практическое воздействие на выбор арбитров (и представителей) и на характер арбитражного разбирательства". Цит. по: Born G. International Commercial Arbitration. Kluwer Law International, 2009. Vol. 1. P. 178 (здесь и далее перевод с английского языка наш. Если не оговорено иное, во всех упоминаемых иностранных источниках используется английский язык. - Прим. авт. параграфа).

<80> Руководящие принципы МАЮ по составлению международных арбитражных оговорок 2010 г. ...

В типовых арбитражных оговорках известных арбитражных центров о языке упоминается практически всегда: это разумно и удобно для сторон. Освещается этот вопрос и на международном уровне (см., например, разд. 2 Комментариев ЮНСИТРАЛ), также можно привести ряд серьезных доктринальных исследований международного коммерческого арбитража, где этому вопросу уделено

"Международный коммерческий арбитраж: Учебник"

<81> См., например: Rhoades R.V., Kolkey D., Chernick R. Op. cit. P. 37 - 38; Poudret J.-F., Besson S. Op. cit. P. 499 - 500; International Arbitration... P. 830; Hober K. Op. cit. P. 157, 223, 245; Arbitration in England, with chapters on Scotland and Ireland... P. 93, 98, 138, 342, 371, 385, 486, 487.

Арбитраж и его администрирование - один их примеров межличностного и межгруппового общения, состоящего в том числе в обмене информацией (коммуникация), обмене действиями (интеракция), в восприятии и понимании другой стороны (перцепция). Все они возможны исключительно про помощи языка как сложной знаковой системы. Каждой из сторон арбитража необходимо в равной степени понимать такую систему и оперировать ею. Это особенно важно в контексте права, язык которого серьезно отличается от обыденного языка, гораздо сложнее его. Данная сложность еще более усиливается, если вспомнить о проблемах, порождаемых коллизиями законов (у каждого из них может быть свой язык), нередко возникающими в международном коммерческом арбитраже, равно как и о связанных с этим многочисленных проблемах перевода <82>. Непринятие во внимание указанных моментов может повлечь сущностное несоблюдение прав сторон(-ы) спора, лишение их (ее) возможности участвовать в упомянутых видах общения, т.е. может привести к нарушению ст. 18 Закона о МКА. В итоге не может быть сомнений в том, что использование в международном коммерческом арбитраже надлежащего языка - один из важнейших инструментов обеспечения соблюдения принципов равного отношения к сторонам и состязательности, имманентно присущих третейской сфере <83>.

--------------------------------

<82> Простой пример: комментарий к руководящему принципу 7 Руководящих принципов МАЮ по составлению международных арбитражных оговорок 2010 г. дается в следующем переводе: "В договорах с арбитражными оговорками, стороны которых говорят на разных языках или на языке, отличном от языка места арбитража, следует указывать язык арбитражного разбирательства". Английский оригинал: "Arbitration clauses in contracts between parties whose languages differ, or whose shared language differs from that of the place of arbitration, should ordinarily specify the language of arbitration". Ошибки в переводе очевидны. Исходя из английского текста должно быть: "В арбитражных оговорках в договорах... следует указывать", а не: "В договорах с арбитражными оговорками... следует указывать"; не дан перевод слова "ordinarily"; не дан перевод слова "shared"; слово "arbitration" переведено сначала одним образом, а потом - другим. И это лишь один из многочисленных примеров. Как видно, даже серьезные организации и известные юристы не всегда могут корректно перевести важный, но несложный юридический текст.

<83> Это подчеркивается и в практике государственных судов в РФ. Приводимый далее отрывок касается арбитража внутренних споров, однако его можно использовать по аналогии и для международного коммерческого арбитража: "Таким образом, Закон о третейских судах и Регламент Арбитража при Московской торгово-промышленной палате предусматривают, что сторона, представляющая документы и иные материалы на другом языке, обеспечивает их перевод. Третейский суд может потребовать от сторон перевода документов и иных материалов на язык третейского разбирательства.

Нарушение установленных Законом о третейских судах процессуальных гарантий защиты прав лиц, не владеющих языком, на котором представлены спорные документы, безусловно, недопустимо.

Как установил суд первой инстанции, указанное требование о предоставлении доказательств (договора с Aedas CE Sp. z.o.o и документа "Masterplan Concept") в переводе на русский язык для рассмотрения спора ООО "АЛУР" нарушено.

Ходатайство ЗАО "Капитал-НН" об отложении судебного заседания с целью перевода представленных ООО "АЛУР" документов, подтверждающих, по мнению истца, выполнение подрядных работ, отклонено Третейским судом (протокол заседания Третейского суда, страницы 5, 6 и 9).

В соответствии со статьей 18 Закона о третейских судах третейское разбирательство осуществляется на основе принципов законности, конфиденциальности, независимости и беспристрастности третейских судей, диспозитивности, состязательности и равноправия сторон.

"Международный коммерческий арбитраж: Учебник"

Основное предназначение пунктов 2 и 3 статьи 23 Закона о третейских судах заключается в обеспечении возможности ознакомления с письменными документами и материалами как самим сторонам, так и третейским судьям.

При этом Закон, вопреки позиции заявителя кассационной жалобы, не разделяет документы и материалы по спору на существенные и несущественные и, соответственно, не дифференцирует доказательства по указанному признаку на подлежащие переводу на язык третейского разбирательства и не подлежащие.

Лишение заинтересованного лица права на должное ознакомление с материалами дела вследствие необеспечения перевода последних на язык третейского разбирательства фактически приводит к несоблюдению при ведении третейского разбирательства принципов равноправия и состязательности.

Состязательность в третейском разбирательстве означает, что каждая сторона обладает равными возможностями при рассмотрении дела и ни одна из сторон не должна пользоваться преимуществами по сравнению с другой стороной. Иллюстрацией принципа состязательности в третейском производстве может служить статья 26 Закона, устанавливающая, что каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые ссылается как на обоснование своих требований и возражений.

Равноправие сторон в третейском разбирательстве выражается в равных возможностях и гарантированных правах на защиту своих интересов. В концентрированном виде принцип равноправия изложен в пункте 1 статьи 27 Закона, провозглашающем, что каждой стороне должны быть предоставлены равные возможности для изложения своей позиции и защиты своих прав и интересов.

Таким образом, представление ООО "АЛУР" в Третейский суд доказательств не на языке третейского разбирательства и без перевода нарушает принципы третейского разбирательства, закрепленные в статье 18 Закона о третейских судах, в том числе принципы равноправия и состязательности сторон и правила, предусмотренные пунктом 1 статьи 19 Закона о третейских судах, что в соответствии с пунктом 4 части 2 статьи 239 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации является достаточным основанием для отказа в выдаче исполнительного листа". Цит. по: Постановление ФАС Волго-Вятского округа от 22.12.2009 по делу N А43-29903/2008-15-845 // СПС "КонсультантПлюс".

Соответственно, следующее основание для отмены арбитражного решения, вынесенного в РФ, или отказа в выдаче исполнительного листа на принудительное его исполнение либо для отказа в признании или приведении в исполнение иностранного арбитражного решения: "сторона... по другим уважительным причинам не могла представить свои объяснения" (см. пп. 1 п. 2 ст. 34 и пп. 1 п. 1 ст. 36 Закона о МКА) - следует, безусловно, понимать так же, как подразумевающее невозможность для этой стороны представить свои объяснения на надлежащем языке арбитража. Это же верно и в отношении п. 1 (b) ст. V Нью-Йоркской конвенции 1958 г. <84>. При этом Нью-Йоркская конвенция упоминает о языке только в п. 2 ст. IV применительно к переводу арбитражного решения или соглашения на официальный язык той страны, где испрашивается признание и приведение в исполнение этого решения. Вообще говоря, вопрос о языке в известных конвенциях по международному коммерческому арбитражу специально не регулируется, поскольку он охватывается их общими формулировками.

--------------------------------

<84> "В признании и приведении в исполнение арбитражного решения может быть отказано по просьбе той стороны, против которой оно направлено, только если эта сторона представит компетентной власти по месту, где испрашивается признание и приведение в исполнение, доказательства того, что:

<...>

b) сторона, против которой вынесено решение, не была должным образом уведомлена о назначении арбитра или об арбитражном разбирательстве или по другим причинам не могла представить свои объяснения..."

Ввиду этого несоблюдение в ходе международного коммерческого арбитража соответствующих требований по поводу языка - часто прямой путь к отмене арбитражного решения или отказу в его

"Международный коммерческий арбитраж: Учебник"

признании или исполнении.

Для международного коммерческого арбитража вопрос о языке является гораздо более значимым, нежели для арбитража внутренних споров в РФ, где может превалировать русский язык. Стороны спора <85> в рамках международного коммерческого арбитража могут использовать в качестве родных совершенно разные языки, ввиду чего вопрос об определении надлежащего языка в таком споре, учитывая сложность юридических и технических вопросов, возникающих в транснациональной сфере, многочисленные проблемы перевода, а также необходимость эффективного проведения арбитражного разбирательства, может оказываться не менее значимым, чем вопрос о выборе компетентного права (а изредка даже более значимым).

--------------------------------

<85> Далее под ними для простоты будем понимать также и их полномочных представителей.

Вопрос о языке в международном коммерческом арбитраже важен еще и с точки зрения процедуры формирования третейского суда или для определения в случае необходимости административного секретаря для такого суда (на него должны распространяться те же требования в отношении языка, что и на арбитров). Безусловно, все арбитры должны владеть языком арбитража, иначе полноценные и надлежащие коммуникация, интеракция и перцепция в ходе разбирательства не будут обеспечены <86>, что может не только считаться нарушением принципов равного отношения к сторонам и состязательности (не говоря уже о требовании справедливости; соблюдение данных принципов подобный третейский суд обеспечить был бы не в состоянии), но и в целом лишает арбитраж смысла. В итоге знание языка арбитража следует считать одним из элементов требования к беспристрастности арбитра <87> (причем требования не просто морального, но и юридического свойства). Впрочем, стороны спора могут согласиться с тем, что арбитр (или все арбитры) не обязан владеть языком арбитража и может использовать переводчика: это право и риски сторон. В отсутствие такой договоренности сторон арбитр, не владеющий языком арбитража, должен взять самоотвод или быть отведен по просьбе соответствующей стороны: незнание языка арбитража в свете ст. 12 Закона о МКА, регламентирующей основания для отвода арбитров, следует, как уже указывалось, приравнивать к наличию обоснованных сомнений относительно беспристрастности арбитра. Кроме того, ввиду незнания арбитром языка арбитража можно утверждать, что он "оказывается фактически неспособным участвовать в рассмотрении спора", что должно влечь прекращение его полномочий на основании ст. 14 Закона о МКА.

--------------------------------

<86> "Тонкости и полутона будут потеряны в таком переводе, который, несмотря на точность, может поэтому не давать точной картины". Цит. по: Lew J.M., Mistelis L.A., Op. cit. P. 235.

<87> Кстати, продолжающиеся частично применяться Правила этики для международных арбитров МАЮ 1987 г. (IBA Rules of Ethics for International Arbitrators) предусматривают в п. 2.2: "Предполагаемый арбитр принимает назначение, только если он полностью убежден в том, что он компетентен разрешать вопросы в споре, а также обладает адекватным знанием языка арбитража".

Очевидно и то, что вопрос о языке имеет большое значение и для выбора стороной своих юридических представителей (или для принятия соответствующими лицами функций представителей). Он также не может не повлиять на опрос (перекрестный допрос) свидетелей и экспертов и т.д.

Бесспорно, выбор языка в международном коммерческом арбитраже имеет большое значение для оперативности разбирательства: чем сложнее язык и чем менее он распространен, тем медленнее будет разбирательство.

Кроме того, данный вопрос может серьезно повлиять на размер расходов, связанных с разрешением спора в арбитраже, на их состав и распределение (чем менее язык является общим в совокупности для сторон спора, для арбитров и иных вовлеченных в дело лиц, тем дороже арбитраж).

Выбор языка может даже повлиять на подходы к решению тех или иных юридических вопросов в ходе разбирательства: общеизвестно, что в серьезных международных спорах (особенно инвестиционных) то или иное смысловое наполнение тех или иных терминов оказывается крайне важным

"Международный коммерческий арбитраж: Учебник"

и может предопределять исход спора, а такое смысловое наполнение терминов в разных языках может быть различным.

Наконец, если арбитражное решение вынесено не на русском языке, то при рассмотрении в государственном суде РФ вопросов отмены такого решения или выдачи исполнительного листа на его принудительное исполнение (при рассмотрении вопросов признания или приведения в исполнение иностранного арбитражного решения) соответствующей стороне будет необходимо обеспечить перевод этого решения на русский язык (а также, скорее всего, и иных материалов дела), что означает дополнительные затраты времени, сил и денег.

В любом случае возможность для сторон выбрать язык арбитража - одно из несомненных достоинств третейской процедуры по сравнению с судопроизводством в государственных судах; инструмент, позволяющий обеспечить гибкость и эффективность разбирательства для сторон, особенно в транснациональном контексте. На дела в международном коммерческом арбитраже, в отличие от дел в государственных судах РФ, требования Федерального закона от 1 июня 2005 г. N 53-ФЗ "О государственном языке Российской Федерации" не распространяются. Этот момент ярко иллюстрирует ту диспозитивность, которая присуща третейской сфере.

По всем указанным причинам вопрос о языке или языках, которые будут использоваться в ходе разбирательства, является для международного коммерческого арбитража очень важным. Как известно, одна из юридических максим гласит: "Saepenumero ubi proprietas verborum attenditur, sensus veritatis amittitur" ("Когда обращается внимание на правильность языка, очень часто теряется истинный смысл"). Применительно к третейской сфере она несколько видоизменяется: "Когда не обращается внимание на правильность выбора языка, очень часто теряется истинный смысл арбитража".

В Законе о МКА вопросу о языке посвящена ст. 22, которая так и именуется - "Язык": "1. Стороны могут по своему усмотрению договориться о языке или языках, которые будут использоваться в ходе арбитражного разбирательства. В отсутствие такой договоренности третейский суд определяет язык или языки, которые должны использоваться при разбирательстве. Такого рода договоренность или определение, если в них не оговорено иное, относятся к любому письменному заявлению стороны, любому слушанию дела и любому арбитражному решению, постановлению или иному сообщению третейского суда.

2. Третейский суд может распорядиться о том, чтобы любые письменные доказательства сопровождались переводом на язык или языки, о которых договорились стороны или которые определены третейским судом" <88>.

--------------------------------

<88> Данная статья порождает немало вопросов теоретического и практического характера. Далее с прагматической точки зрения рассматриваются самые значимые из них.

Эта статья основана, как известно, на ст. 22 Типового закона ЮНСИТРАЛ <89>. В ходе реформы Закона о МКА в 2015 г. (см. Закон N 409-ФЗ) в данную статью по сравнению с предыдущей редакцией Закона о МКА было внесено только одно редакционное изменение: в ее п. 2 слово "письменные" заменен словом "документальное", которое фигурировало в этом пункте с 1993 г. Это вполне разумная замена.

--------------------------------

<89> "1. Стороны могут по своему усмотрению договориться о языке или языках, которые будут использоваться в арбитражном разбирательстве. В отсутствие такой договоренности арбитражный суд определяет язык или языки, которые должны использоваться при разбирательстве. Такая договоренность или определение, если в них не оговорено иное, относятся к любому письменному заявлению стороны, любому слушанию дела и любому арбитражному решению, постановлению или иному сообщению арбитражного суда.

2. Арбитражный суд может распорядиться о том, чтобы любые документальные доказательства сопровождались переводом на язык или языки, о которых договорились стороны или которые определены арбитражным судом".

"Международный коммерческий арбитраж: Учебник"

Указанная статья также стала источником для ст. 24 "Язык третейского разбирательства" Закона об арбитраже <90>. Вместе с тем между этими статьями, несмотря на то что они текстуально во многом совпадают, имеются важные смысловые различия. Так, согласно ст. 24 Закона об арбитраже в отсутствие договоренности сторон об ином русский язык подлежит использованию именно что по умолчанию. Это и есть основное и явное отличие данной статьи от ст. 22 Закона о МКА. Второе же отличие является "скрытым". Представляется, что, поскольку ст. 24 Закона об арбитраже касается арбитража внутренних споров, ее слова "о языке или языках, которые будут использоваться в ходе арбитража", можно понимать как указывающие скорее на языки народов РФ <91>, а не на языки, используемые вне РФ (тогда как под аналогичными словами в ст. 22 Закона о МКА следует понимать в первую очередь иностранные языки). Впрочем, на основании ст. 24 Закона об арбитраже могут использоваться и иностранные языки (например, в случае спора между двумя российскими филиалами иностранных юридических лиц, который подпадает под режим арбитража внутренних споров). Необходимо также понимать, что для арбитража внутренних споров в РФ, где превалировать всегда будет русский язык, на практике вопрос о языке является менее значимым, чем для международного коммерческого арбитража, где стороны спора могут изначально использовать в качестве родных совершенно разные языки. Более того, в арбитраже внутренних споров в РФ выбирать какой-то язык, помимо русского, часто может оказаться непрактичным (ввиду этого ст. 24 Закона об арбитраже может даже считаться зачастую искусственной для арбитража внутренних споров, механически перенесенной из Закона о МКА). Тем не менее в зависимости от конкретной ситуации все может быть не так просто, как кажется на первый взгляд.

--------------------------------

<90> "1. Стороны могут по своему усмотрению договориться о языке или языках, которые будут использоваться в ходе арбитража. При отсутствии такой договоренности арбитраж ведется на русском языке. Такого рода договоренность, если в ней не оговорено иное, относится к любому письменному заявлению стороны, любому слушанию дела и любому решению, постановлению или иному сообщению третейского суда.

2. Третейский суд может распорядиться о том, чтобы любые письменные доказательства сопровождались переводом на язык или языки, о которых договорились стороны или которые определены третейским судом".

<91> См.: Закон РФ от 25.10.1991 N 1807-1 "О языках народов Российской Федерации" // СПС "КонсультантПлюс".

В свете сказанного важно понимать, что в ст. 22 Закона о МКА под "языком" и "языками" могут пониматься как языки народов РФ, так и языки, используемые вне РФ (хотя преимущественно под ними следует понимать вторые). Разумеется, как указывалось, данная статья (как и весь Закон о МКА) применима именно в случае, если место арбитража находится на территории РФ (см. п. 1 ст. 1 Закона о МКА). При этом она распространяется как на международные коммерческие арбитражи, администрируемые ПДАУ в РФ, так и на международные коммерческие арбитражи ad hoc на территории РФ. Данная статья подлежит использованию и в том случае, если в ходе арбитража слушания с присутствием сторон проводиться не будут (такое, напомним, в определенных случаях вполне возможно).

Вместе с тем, поскольку ст. 36 Закона о МКА непосредственно связана, как уже указывалось, с вопросом о языке арбитража, ст. 22 Закона о МКА может учитываться также и в ходе применения ст. 36 при признании или приведении в исполнение иностранного арбитражного решения.

Статья 22 Закона о МКА исходит из того, что в первую очередь разрешить вопрос о языке следует сторонам - напрямую или путем отсылки к применимым правилам ПДАУ (соответствующего иностранного арбитражного учреждения). Ввиду этого указанные правила крайне важны, так что данная статья должна применяться с учетом того, что стороны вправе выбирать такие правила (см. об этих правилах далее). Сторонам следует оформлять свою договоренность о языке так же, как о месте арбитража, - в письменном виде, причем ясным образом во избежание сомнений и двусмысленностей. Комментарий к руководящему принципу 7 в Руководящих принципах МАЮ по составлению международных арбитражных оговорок предупреждает: "Оставление этого решения арбитрам может вызвать ненужные расходы и задержки" <92>.

"Международный коммерческий арбитраж: Учебник"

<92> Руководящие принципы МАЮ по составлению международных арбитражных оговорок 2010 г. ...

Стороны вправе выбрать язык арбитража заранее, еще до возникновения спора. Они могут договориться об этом в начале разбирательства или в его ходе, в том числе отступая от положений в упомянутых применимых правилах, когда такое допустимо. Вместе с тем эта договоренность необязательно должна быть частью арбитражного соглашения сторон, она может быть сформулирована отдельно. Статья 22 Закона о МКА никак сторонам в этом не препятствует (однако какие-то ограничения в отношении момента выбора языка могут иметься, например, в применимых правилах ПДАУ или в каком-то предыдущем соглашении сторон). Однако после формирования третейского суда сторонам следует определять язык арбитража наиболее взвешенным образом, учитывая, что выбор какого-либо языка может повлечь прекращение мандата кого-либо из арбитров (или всего состава третейского суда), равно как и затягивание арбитража.

Статья 22 Закона о МКА также не ограничивает стороны в выборе конкретного языка арбитража. Это может быть язык договора сторон или же преимущественный язык их переписки (иной практики, которую стороны установили в своих взаимных отношениях), либо же язык одной из сторон, или же язык третьей нейтральной страны, особенно если он удобен для сторон (включая какой-либо lingua franca). При этом стороны, как представляется, при выборе языка арбитража не могут не учитывать степень владения соответствующим языком каждой из них.

Вэтой связи возникает вопрос: можно ли слова "стороны могут по своему усмотрению договориться"

вст. 22 Закона о МКА воспринимать как ничем не ограниченную дискрецию сторон? Например, могут ли они выбрать язык, который никак не связан с их отношениями? Или мертвый либо искусственный язык? Представляется, что никаких ограничений в этом плане данная статья для сторон не устанавливает. Другой вопрос, что подобный экзотический выбор может оказаться крайне непрактичным, а государственный суд РФ может в соответствующих обстоятельствах прийти к выводу, что арбитражное соглашение не может быть исполнено (см., например, п. 1 ст. 8 Закона о МКА, п. п. 5, 6 ч. 1 ст. 148 АПК РФ).

Определение языка арбитража по возможности самими сторонами (напрямую или путем отсылки к применимым правилам ПДАУ) является, безусловно, самым оптимальным и для них, и для третейского суда: оно наиболее соответствует природе арбитража, изначально обеспечивает для разбирательства определенность, помогает формированию третейского суда и избавляет в соответствующих случаях последний от необходимости разрешать процедурный вопрос о языке арбитража, который действительно может оказаться непростым.

При этом нельзя не отметить, что при определенных обстоятельствах третейский суд вправе не согласиться с договоренностью сторон о языке, если определит, например, что она ввиду соответствующей важной причины ущемляет права одной из них. Данное полномочие третейского суда, даже если оно в ст. 22 Закона о МКА прямо не упомянуто, вытекает хотя бы из уже упоминавшегося п. 1 ст. 16 Закона о МКА (при этом для простоты будем считать, что договоренность сторон о языке арбитража является частью их арбитражного соглашения).

В то же время третейскому суду следует осуществлять такое право сбалансированно, а также обосновать свою позицию, поскольку несоответствие процедуры арбитража соглашению сторон является основанием для отмены арбитражного решения, вынесенного в РФ, или отказа в выдаче исполнительного листа на его принудительное исполнение, либо отказа в признании или приведении в исполнение иностранного арбитражного решения (см. пп. 2 п. 2 ст. 34 и пп. 1 п. 1 ст. 36 Закона о МКА. Как известно, использование согласованного сторонами языка арбитража - очень важная составляющая часть процедуры арбитража).

Как быть, если стороны не договорились о языке арбитража или если третейский суд решил по веским причинам не принимать во внимание их договоренность?

В свете ст. 22 Закона о МКА очевидно, что тогда язык или языки, которые должны использоваться при разбирательстве, определяет только третейский суд. Российские государственные суды или же

"Международный коммерческий арбитраж: Учебник"

президент ТПП РФ как органы для выполнения определенных функций содействия и контроля в отношении международного коммерческого арбитража таким правом обладать не могут (см. ст. ст. 5, 6 Закона о МКА).

Реализуя право на определение языка арбитража, третейский суд должен принимать во внимание прежде всего язык договора сторон или же преимущественный язык их переписки (иной практики, которую стороны установили в своих взаимных отношениях), а также язык арбитражного соглашения, как и оправданные ожидания сторон. При этом третейский суд не обязан выбирать в качестве языка арбитража тот язык, который превалирует в месте арбитража.

Третейскому суду также следует учитывать степень владения соответствующим языком каждой из сторон, равно как и необходимость владения им членами самого суда, а также потребность обеспечить оперативность и эффективность разбирательства, не говоря уже о соображениях недопущения ненужных расходов, связанных с разрешением спора (на последние может влиять, например, объем документов, которые придется переводить, или же необходимость обеспечивать перевод для свидетелей и экспертов). Нет сомнений в том, что, хотя на основании ст. 22 Закона о МКА третейский суд не обязан запрашивать мнение сторон по поводу языка, очень часто ему такое мнение учитывать следует. Еще очень важным фактором может оказаться вопрос о языке администрирования арбитража (об этом далее).

Безусловно, третейский суд также должен помнить о равном отношении к сторонам (ст. 18 Закона о МКА) и о принципе состязательности.

Важно понимать, что в свете конкретных обстоятельства дела определение третейским судом в качестве языка арбитража того языка, который является родным только для одной из сторон, само по себе еще необязательно будет означать нарушение принципов равного отношения к сторонам и состязательности: в свете таких обстоятельств подобное определение может оказаться и разумным, и справедливым.

Более того, даже если третейский суд определит в качестве языка арбитража какой-то сторонний язык, это никак не может означать лишение любой стороны права представлять свою позицию (в письменном или устном виде) в ходе арбитража на территории РФ на своем родном языке <93> (даже если она владеет языком арбитража и уж тем более если она его не знает).

--------------------------------

<93> "Стороны, естественно, вправе выражать себя на их родном языке.". Цит. по: Lew J.M., Mistelis L.A., Op. cit. P. 540.

Такое право стороны может считаться основывающимся в РФ, например, на ч. 2 ст. 26 Конституции РФ: "Каждый имеет право на пользование родным языком, на свободный выбор языка общения...". Это положение, как представляется, в ходе международного коммерческого арбитража, имеющего место в РФ, игнорироваться не должно <94>. Лишение стороны данного права может нарушить принципы равного отношения к сторонам и состязательности, создавая в том числе основание для отмены решения третейского суда или отказа в выдаче исполнительного листа на его принудительное исполнение.

--------------------------------

<94> Что касается международного коммерческого арбитража вне РФ, то обосновать наличие в большинстве развитых стран у стороны права пользоваться ее родным языком в ходе такого арбитража не всегда так уж и сложно, однако рассмотрение данного вопроса уже выходит за рамки настоящего параграфа.

С другой стороны, такая сторона будет обязана изначально за свой счет (и, скорее всего, своими силами) обеспечить перевод своей позиции на надлежащий язык арбитража (затем, в ходе распределения расходов, связанных с разрешением спора в арбитраже, третейский суд может в зависимости от обстоятельств возложить издержки на подобный перевод на другую сторону).

Сказанное в трех предыдущих абзацах применимо и к показаниям свидетелей или экспертов: они

"Международный коммерческий арбитраж: Учебник"

вправе выступать на своем родном языке, даже если владеют языком разбирательства.

Далее следует отметить некоторое несовпадение между названием ст. 22 Закона о МКА и ее содержанием: в названии - "Язык" - говорится о языке, а в самой статье - "о языке или языках". Впрочем, с практической точки зрения эта нестыковка значения не имеет: стороны или третейский суд в любом случае на основании данной статьи могут определить несколько языков в качестве применимых в арбитраже. На практике такое будет случаться, конечно же, очень нечасто, так как подобный выбор может влечь серьезные сложности практического характера, включая затягивание разбирательства и рост расходов, связанных с разрешением спора в арбитраже (не говоря уже о проблемах с разницей в значении терминов, которые могут серьезным образом повлиять на исход спора). Однако если это произойдет <95>, то возникнет вопрос о том, как должны использоваться такие языки - альтернативно (без перевода с одного язык на другой) или совместно, кумулятивно (с переводом с каждого языка на иной) (см. п. п. 24, 25 Комментариев ЮНСИТРАЛ)? В отсутствие соглашения сторон об ином альтернативный вариант представляется более разумным и справедливым.

--------------------------------

<95> Например, о возможности использования в ходе разбирательства нескольких языков упоминается в ст. 21 Регламента Дубайского международного арбитражного центра (DIAC) 2007 г.: "21.2. В случае, когда Арбитражное соглашение написано на более чем одном языке, Исполнительный комитет может, если только Арбитражное соглашение не предусматривает, что арбитражное разбирательство проводится на более чем одном языке, решить, какой из этих языков будет первоначальным языком арбитража.

21.3. После своего формирования третейский суд уполномочивается определить язык или языки арбитража, учитывая любые замечания сторон и все значимые обстоятельства дела" (www.diac.ae/idias/rules/Arb.Rules%202007/4THE%20PR0CEEDINGS/; дата посещения - 20.03.2018).

Из ст. 22 Закона о МКА также следует, что стороны вправе самостоятельно определить объем, в котором выбранные ими язык или языки применяются. В частности, они могут решить, что слушание дела должно вестись на одном языке, а решение третейского суда должно быть составлено на другом (иногда так и делается в целях ускорения подготовки решения).

Однако может ли в отсутствие договоренности сторон аналогичное решение по вопросам, указанным в двух предыдущих абзацах, принять третейский суд? Из п. 1 ст. 22 Закона о МКА вытекает, что в принципе это возможно, хотя, конечно, третейскому суду следует прибегать к такому варианту лишь в особых случаях и с обязательным учетом ст. 18 Закона о МКА, а также принципа состязательности.

Возможны также исключительные ситуации, в которых закон места арбитража императивно требует использовать соответствующий местный язык в ходе разбирательства (такое не исключено в нетерпимо-националистически настроенных регионах, но их обычно избегают выбирать в качестве места международного коммерческого арбитража). Как в таком случае быть третейскому суду - следовать такому закону, соглашению сторон о языке или же использовать свое правомочие избрать иной язык? Это очень сложный вопрос, ответ на который зависит от многих факторов. Однако при наличии соглашения сторон о языке следует скорее полагать, что превалировать должно оно, в том числе в силу той важности, которая придается договоренности сторон в ст. II и в п. 1 (d) ст. V Нью-Йоркской конвенции 1958 г.

В отношении п. 2 ст. 22 Закона о МКА возникает еще один вопрос: должны ли сопровождаться переводом на язык или языки, о которых договорились стороны или которые определены третейским судом, все без исключения письменные доказательства или же только некоторые из них? Представляется, что указанный пункт следует толковать как предоставляющий третейскому суду право самостоятельно определять объем такого перевода, но при его применении, опять же, необходимо учитывать применимые правила арбитража (например, § 22 Правил арбитража МКС МКАС), ст. 18 Закона о МКА и принцип состязательности. Например, сторона может представить на языке оригинала без перевода объемную документацию, лишь часть которой будет содержать относящуюся к сути спора информацию; в то же время представлять только эту часть без всей документации на языке оригинала может быть рискованно, поскольку могут возникнуть сомнения в том, что эта часть сохраняется неискаженной. В таком случае для третейского суда было бы разумным не распоряжаться о переводе абсолютно всей этой документации с

"Международный коммерческий арбитраж: Учебник"

языка оригинала.

Кроме того, очень важно понимать, что предложение третье п. 1 ст. 22 Закона о МКА <96> не распространяется на письменные доказательства, указанные в п. 2 данной статьи <97>. Однако стороны могут договориться об ином, ввиду чего указанный пункт следует толковать так, что если стороны договорились о переводе на язык арбитража всех без исключения письменных доказательств, то третейский суд отступать от такой договоренности не вправе (впрочем, скорее не вправе, однако дальнейшее рассмотрение этого сложного вопроса уже выходит за рамки настоящего анализа).

--------------------------------

<96> "Такого рода договоренность или определение, если в них не оговорено иное, относятся к любому письменному заявлению стороны, любому слушанию дела и любому арбитражному решению, постановлению или иному сообщению третейского суда".

<97> "Третейский суд может распорядиться о том, чтобы любые письменные доказательства сопровождались переводом на язык или языки, о которых договорились стороны или которые определены третейским судом".

В п. 2 ст. 22 Закона о МКА говорится только о переводе письменных доказательств, но не упоминается об устном переводе на язык (языки) арбитража в ходе слушания дела. Однако очевидно, что подобный перевод в соответствующих обстоятельствах в свете принципов равного отношения к сторонам и состязательности не может не осуществляться. Ввиду этого сказанное ранее следует распространять mutatis mutandis и на устный перевод. Расходы на него изначально по общему правилу должна нести сторона, которой такой перевод необходим. Она же должна его организовать. Если же подобный перевод необходим для третейского суда, то затраты на него должны составлять часть расходов, связанных с разрешением спора в арбитраже.

При этом ст. 22 Закона о МКА не выдвигает никаких требований относительно упоминаемого в ней перевода <98>. Это не значит, что они всегда будут отсутствовать. Например, такие требования могут быть установлены соглашением сторон или применимыми правилами ПДАУ либо определены третейским судом.

--------------------------------

<98> Важно, однако, помнить, что п. 2 ст. 35 Закона о МКА устанавливает следующее: "Если арбитражное решение или соглашение изложено на иностранном языке, сторона должна представить должным образом заверенный перевод этих документов на русский язык".

Эти требования могут касаться, например, оформления письменного перевода или порядка устного перевода (его последовательность или синхронность). Они могут относиться и к лицу, осуществляющему перевод. Так, с учетом важности языка арбитража из принципов равного отношения к сторонам и состязательности следует, что переводчик должен быть, так же как и арбитры, беспристрастным и независимым, не создавать преимуществ для одной из сторон, не вводить намеренно одну из сторон в заблуждение. Безусловно, он должен быть компетентным (в том числе иметь специальные знания соответствующей юридической или технической терминологии в соответствующих языках), особенно в свете сложности правовых понятий и возникающих в ходе перевода технических трудностей. Отказ от учета этих требований может вести к возникновению риска отмены арбитражного решения, вынесенного в РФ, или отказа в выдаче исполнительного листа на его принудительное исполнение, либо отказа в признании или приведении в исполнение иностранного арбитражного решения.

В зависимости от ситуации выбирать переводчика будет сторона разбирательства, которой такой перевод требуется, или же третейский суд. В первом случае другая сторона или третейский суд вправе удостовериться, что переводчик является беспристрастным, независимым и компетентным. Во втором случае убедиться в этом вправе любая из сторон. Бесспорно и то, что любая из сторон может заявлять отвод переводчику при наличии соответствующих причин.

Все неблагоприятные последствия, вызванные теми неточностями в переводе, которые случились из-за переводчика, привлеченного стороной, должна нести сама эта сторона. Если же эти неточности

"Международный коммерческий арбитраж: Учебник"

допустил переводчик, привлеченный третейским судом, то последнему следует с учетом всех конкретных обстоятельств незамедлительно принять соответствующие меры, чтобы не затягивать разбирательство и минимизировать издержки сторон.

В свете ст. 22 Закона о МКА возникает еще один весьма сложный и острый вопрос. Закон об арбитраже определяет "арбитраж" в своей ст. 2 как "процесс разрешения спора третейским судом и принятия решения третейским судом (арбитражного решения)" (это определение является верным и для международного коммерческого арбитража). Однако третейский суд в рамках международного коммерческого арбитража не формируется немедленно. Ввиду этого вопрос заключается в следующем: какой язык должен быть языком администрирования арбитража до момента формирования третейского суда, особенно если в арбитражном соглашении стороны согласовали в качестве языка арбитража тот, который отличается от русского, а применимые правила, например ПДАУ, данный вопрос не регулируют? Иными словами, язык арбитража и язык администрирования арбитража - совсем разные вещи (третейский суд может определить в качестве первого тот, который отличается от второго). Это четко вытекает и из ст. 22 Закона о МКА, в которой дважды упоминается о "разбирательстве", а согласно ст. 2 Закона об арбитраже "разбирательство" надлежит четко отличать от "администрирования арбитража".

Разумно предположить, что языком администрирования арбитража должен быть тот, который согласован сторонами, или же язык арбитражной оговорки (арбитражного соглашения) либо, например, договора сторон.

Однако на практике ситуация может сложиться так, что ПДАУ в РФ все равно будет использовать русский язык (например, так часто делал МКАС при ТПП РФ). Между тем это может в последующем создать серьезные проблемы: сторона, против которой принято решение третейского суда, может, например, начать заявлять, что она не была должным образом уведомлена об избрании (назначении) третейских судей или о времени и месте заседания третейского суда, поскольку ПДАУ в РФ уведомляло ее на ненадлежащем языке. Это может влечь риск отмены арбитражного решения, вынесенного в РФ, или отказа в выдаче исполнительного листа на принудительное его исполнение, или отказа в признании или приведении в исполнение иностранного арбитражного решения (см. пп. 2 п. 2 ст. 34 и пп. 1 п. 1 ст. 36 Закона о МКА).

Примерами того, как разрешать только что отмеченную проблему, является ст. 17 Регламента LCIA 2014 г. <99> и ст. 5 Правил арбитража Венского международного арбитражного центра 2013 г. <100>.

--------------------------------

<99> "17.1. Первоначально языком, на котором ведется арбитражное разбирательство (до формирования Состава арбитража), является язык или преимущественный язык Арбитражного соглашения, если только стороны не договорились об ином в письменной форме.

17.2.В том случае, если Арбитражное соглашение составлено на нескольких языках, имеющих одинаковое значение, Суд ЛМТС может принять решение о том, какой из этих языков будет первоначальным языком арбитражного разбирательства, если только Арбитражное соглашение не предусматривает проведения арбитражного разбирательства с самого его начала на нескольких языках.

17.3.Не участвующая в арбитраже или не исполняющая свои обязанности сторона не вправе обжаловать тот факт, что корреспонденция, направляемая в Суд ЛМТС и Регистратору и поступающая от них, ведется на первоначальном языке (языках) арбитража или места проведения арбитражного разбирательства.

17.4.После формирования Состава арбитража, если только стороны не договорились о выборе языка или языков арбитражного разбирательства, Состав арбитража принимает решение о выборе языка (языков) арбитражного разбирательства, предварительно предоставив сторонам разумную возможность изложить свои комментарии в письменной форме и принимая во внимание первоначальный язык (языки) арбитражного разбирательства и любые другие относящиеся к делу обстоятельства.

17.5.Если какой-либо документ составлен на ином языке, нежели язык (языки) арбитражного разбирательства, и сторона, ссылающаяся на этот документ, не предоставила его перевода, Состав арбитража может издать приказ или (если Состав арбитража еще не сформирован) Регистратор может

"Международный коммерческий арбитраж: Учебник"

попросить эту сторону предоставить перевод всего этого документа или любой его части на любой язык (языки) арбитражного разбирательства или места проведения арбитражного разбирательства" (www.lcia.org/media/download.aspx?MediaId=410; дата посещения - 20.03.2018; язык источника - русский).

<100> "Переписка сторон с Президиумом и Секретариатом должна осуществляться на немецком или английском языках" (www.viac.eu/images/documents/Practitioners/Wiener_Regeln_Russisch_inkl_Mediationsregeln_20160829_Gris hchenkova.pdf; дата посещения - 20.03.2018; язык источника - русский).

Каждой стороне арбитража об этой проблеме следует помнить и пытаться находить подходы к ней заранее, в том числе посредством обсуждения с другой стороной, а также с арбитражным учреждением.

Еще необходимо отметить, что ст. 22 Закона о МКА следует применять с учетом ст. 4 Закона о МКА, в которой говорится об отказе от права на возражение, о чем каждой стороне следует помнить всегда. В качестве примера того, почему это необходимо, можно привести выдержку из Постановления Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 19 декабря 2011 г. N Ф07-286/11 по делу N А56-41250/2011: "Ссылка Общества на нарушение процедуры третейского разбирательства в связи с представлением Компанией в третейское дело N 11-04-03 ряда документов на иностранном языке без перевода на русский язык правомерно не принята во внимание судом первой инстанции в силу следующего.

Согласно статье 21 Закона N 102-ФЗ, если стороны не договорились об ином, то третейское разбирательство ведется на русском языке.

Сторона, представляющая документы и иные материалы не на языке (языках) третейского разбирательства, обеспечивает их перевод. Третейский суд может потребовать от сторон перевода документов и иных материалов на язык (языки) третейского разбирательства.

Как правильно указал суд первой инстанции, из материалов дела не усматривается, что Обществом в Третейском суде заявлялись ходатайства об отложении судебного заседания с целью перевода представленных Компанией документов или о необходимости привлечения переводчика для участия в третейском разбирательстве" <101>.

--------------------------------

<101> См.: http://kad.arbitr.ru/Card/b27c978c-f8f0-442a-90ec-b1773ac1488c (дата посещения - 20.03.2018). Приведенный отрывок касается арбитража внутренних споров, однако его можно использовать по аналогии и для международного коммерческого арбитража.

МКАС при ТПП РФ в решении от 27 мая 2015 г. по делу N 53/2014 также использовал ст. 4 Закона о МКА: "Обратившись к вопросу о языке арбитражного разбирательства, состав арбитража констатирует, что в арбитражном соглашении указано, что языками арбитражного разбирательства будут английский и русский.

С учетом данного соглашения состав арбитража изучил и оценил представленные сторонами в дело доказательства на русском и на английском языке.

При этом арбитраж принял во внимание тот факт, что исковое заявление и все прочие письменные пояснения обеими Сторонами были представлены только на русском языке.

При этом обе Стороны письменно (на русском языке) реагировали на вынесенные составом арбитража на русском языке определения, содержащие процессуальные поручения Сторонам, ни одна из Сторон в ходе арбитражного разбирательства не заявила требований о дублировании соответствующих процессуальных актов также на английском языке.

При таких обстоятельствах состав арбитража пришел к выводу о согласии участвующих в арбитражном разбирательстве сторон (Истца - очно, Ответчика - заочно) с имевшим место порядком ведения данного арбитражного разбирательства в части особенностей использования в нем английского и русского языков и отказе сторон с учетом ст. 4 Закона о МКА от своего права на возражение по этому

"Международный коммерческий арбитраж: Учебник"

вопросу.

С учетом изложенного состав арбитража пришел к выводу о подготовке решения по настоящему делу на русском языке" <102>.

--------------------------------

<102> Полностью не опубликовано, из архива автора.

Следует еще раз напомнить, что в свете ст. 22 Закона о МКА вопрос о выборе сторонами применимых правил ПДАУ (соответствующего иностранного арбитражного учреждения) является очень важным. Между тем все такие правила имеют собственную специфику и часто серьезно друг от друга отличаются, что сторонам важно понимать и учитывать.

Например, § 22 Правил арбитража МКС МКАС предусматривает:

"1. Стороны могут по своему усмотрению договориться о языке или языках, которые будут использоваться в ходе арбитража. При этом, если не оговорено иное, такая договоренность относится к любому письменному заявлению стороны, любому слушанию дела и любому арбитражному решению, постановлению или иному сообщению третейского суда. Если стороны не договорились об ином, арбитраж проводится на русском языке.

2. Другие документы, касающиеся арбитража, представляются сторонами на языке арбитража, либо на языке контракта, либо на языке, на котором стороны вели между собой переписку. Письменные доказательства представляются на языке оригинала.

Третейский суд по своему усмотрению или по просьбе стороны может потребовать от другой стороны перевода на язык арбитража представленных ею документов, в том числе письменных доказательств, либо обеспечить такой перевод за ее счет".

Эти положения серьезно отличаются от § 23 "Язык арбитражного разбирательства" предшествующего Регламента МКАС при ТПП РФ 2005 г.: "1. Арбитражное разбирательство дела ведется на русском языке. По соглашению сторон МКАС может провести арбитражное разбирательство и на другом языке.

2. Документы, касающиеся арбитражного разбирательства, представляются сторонами на языке арбитражного разбирательства, или на языке контракта, или на языке, на котором стороны вели между собой переписку. Письменные доказательства представляются на языке оригинала.

МКАС по своему усмотрению или по просьбе стороны может потребовать от другой стороны перевода на язык арбитражного разбирательства представленных ею документов, в том числе письменных доказательств, либо обеспечить такой перевод за ее счет.

3. По просьбе стороны и за ее счет МКАС может обеспечить ее услугами переводчика в ходе устного слушания дела".

Как видно, акценты в отношении использования русского языка в Правилах арбитража МКС МКАС 2017 г. были серьезно смещены, что стало итогом учета при разработке приведенного § 22 иностранных подходов, которым § 23 Регламента 2005 г. намеренно не следовал.

В то же время Правила арбитража МКС МКАС, в отличие от известных иностранных регламентов, не требуют, например, в § 3 или в § 6 от стороны указания на язык разбирательства в исковом заявлении или в отзыве, и это является их недостатком.

Нельзя не отметить и то, что о языке упоминается в п. 1 § 4 <103>, п. 2 § 9 <104> и п. 2 § 11 <105> Положения об организационных основах деятельности МКАС при ТПП РФ 2017 г. <106>. Кстати, в МКАС при ТПП РФ разбирательства дел проходят и на английском языке (но очень редко).

--------------------------------

"Международный коммерческий арбитраж: Учебник"

<103> "ТПП РФ сроком на шесть лет утверждаются четыре списка арбитров, в которых указываются: фамилия, имя и, в случае если имеется, отчество арбитра, его образование и место работы, ученая степень и звание, специализация, знание иностранных языков."

<104> "Секретариат возглавляет Ответственный секретарь МКАС, назначаемый Президентом ТПП РФ. Ответственный секретарь должен иметь высшее юридическое образование и владеть английским языком".

<105> "Списки докладчиков по соответствующим видам споров утверждаются Президиумом и обновляются на периодической основе. В списки докладчиков включаются лица, имеющие высшее юридическое образование, а в список по международному коммерческому арбитражу, как правило, - владеющие иностранным языком. Одно и то же лицо может входить в несколько списков докладчиков".

<106> Текст Положения можно скачать на официальном сайте МКАС при ТПП РФ: http://mkas.tpprf.ru/ru/materials/ (дата посещения - 20.03.2018).

В заключение отметим, что практика российских государственных судов по поводу ст. 22 Закона о МКА не так уж и велика: так, например, в СПС "КонсультантПлюс" имеется всего шесть судебных актов, упоминающих о ней <107>. Один из них, что любопытно, Определение КС РФ от 19 октября 2010 г. N 1310-О-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы общества с ограниченной ответственностью "Восход" на нарушение конституционных прав и свобод статьями 19 и 22 Закона Российской Федерации "О международном коммерческом арбитраже". Впрочем, ничего интересного с точки зрения проблематики языка в международном коммерческом арбитраже в этом Определении не имеется.

--------------------------------

<107> Определение КС РФ от 19.10.2010 N 1310-О-О; Определение Судебной коллегии по гражданским делам ВС РФ от 07.06.2002 N 5-Г02-63; Определение ВАС РФ от 26.07.2010 N ВАС-7815/10; Постановления ФАС Московского округа от 13.10.2008 N КГ-А40/9294-08-1,2, от 06.09.2010 N КГ-А40/9874-10 по делу N А40-128523/09-68-1003; Определение АС г. Москвы от 14.08.2008 по делу N А40-28757/08-25-228.

Из оставшихся актов интерес представляет лишь Определение ВАС РФ от 26 июля 2010 г. N ВАС-7815/10, в котором указывалось (в связи с Регламентом МКАС при ТПП РФ 2005 г.) следующее: "Довод общества о том, что при рассмотрении дела в МКАС был нарушен основополагающий принцип российского права - принцип равноправия сторон, поскольку при согласованном в арбитражной оговорке условии о применении русского языка в качестве языка разбирательства арбитражного дела доказательства фирмой и страховой компанией были представлены на иностранном языке без перевода, не может быть принят во внимание.

Всоответствии с частью 1 статьи 24 Закона об арбитраже договоренность сторон о языке или языках, которые будут использоваться в ходе арбитражного разбирательства, если в них не оговорено иное, относятся к любому письменному заявлению стороны, любому слушанию дела и любому арбитражному решению, постановлению или иному сообщению третейского суда. При этом не установлено, что договоренность о языке распространяется и на предоставляемые сторонами доказательства.

Вчасти второй той же статьи предусмотрено право, но не обязанность третейского суда распорядиться о том, чтобы любые документальные доказательства сопровождались переводом на язык или языки, о которых договорились стороны или которые определены третейским судом.

Всоответствии с пунктом 2 параграфа 34 Регламента МКАС, согласованного сторонами для регламентации арбитражного разбирательства, также предусмотрено право (но не обязанность) стороны предоставить письменные доказательства в оригинале или в виде заверенной ею копии оригинала, а также предусмотрено право (но не обязанность) состава арбитража [важно отметить, что сегодня использовать понятие "состав арбитража" не следует. Согласно ст. 2 Закона об арбитраже "арбитраж (третейское разбирательство) - процесс разрешения спора третейским судом и принятия решения третейским судом (арбитражного решения)". Таким образом, состава процесса быть не может. - Прим.

"Международный коммерческий арбитраж: Учебник"

авт. параграфа] потребовать перевода этих доказательств на другой язык в случаях, когда это необходимо в интересах рассмотрения дела.

Параграф 9 Регламента МКАС, устанавливающий порядок предоставления документов, предусматривает альтернативную возможность для стороны предоставить документы на языке контракта, или на языке, на котором стороны вели между собой переписку, или на русском языке. МКАС по своему усмотрению или по просьбе одной из сторон может потребовать от другой стороны перевода на русский язык представленных ею документов либо обеспечить такой перевод за ее счет.

Таким образом, язык арбитражного разбирательства и язык, на котором предоставляются доказательства в ходе разбирательства, не тождественны друг другу, представляют собой различные правовые категории и регламентируются по-разному. Предоставление одной из сторон в ходе рассмотрения дела доказательств не на языке арбитражного разбирательства само по себе не означает нарушения согласованной сторонами арбитражной процедуры и принципа равенства как основополагающего принципа российского права (публичного порядка)".

Выводы в этом Определении представляются отчасти верными, но в то же время во многом ошибочными и спорными. Однако их дальнейшее рассмотрение выходит за рамки настоящего анализа.

Из общедоступных материалов в отношении практики, например, МКАС при ТПП РФ интерес также могут представлять следующие выдержки из решений данного суда:

1) от 24 апреля 2008 г. по делу N 23/2007: "Между сторонами имелись разногласия по вопросу о языке арбитражного разбирательства: Истец, основываясь на положениях арбитражного соглашения, просил провести устное слушание на английском языке, а Ответчик ходатайствовал о проведении разбирательства на русском языке.

В соответствии с п. 1 ст. 22 Закона о МКА стороны могут по своему усмотрению договориться о языке или языках, которые будут использоваться в ходе арбитражного разбирательства. § 23 Регламента МКАС предусматривает, что арбитражное разбирательство ведется на русском языке, однако по соглашению сторон МКАС может провести арбитражное разбирательство и на другом языке. Документы, касающиеся арбитражного разбирательства, представляются сторонами на языке арбитражного разбирательства, или на языке контракта, или на языке, на котором стороны вели между собой переписку. Письменные доказательства представляются на языке оригинала.

Руководствуясь арбитражным соглашением сторон, состав арбитража провел устное слушание дела на английском языке. При этом обеим сторонам были предоставлены равные возможности для изложения своей позиции по делу, поскольку обе стороны имели переводчиков, которые в ходе заседания вели перевод с английского языка на русский и обратно. Учитывая то, что Договор аренды 2 был составлен сторонами как на английском, так и на русском языках, а переписка сторон велась на русском языке, стороны имели право представлять документы, касающиеся арбитражного разбирательства, как на английском, так и на русском языках. Кроме того, в ходе заседания представители Истца выразили свое согласие с тем, что решение состава арбитража будет вынесено на русском языке";

2)от 5 сентября 2002 г. по делу N 179/2000: "В арбитражном заседании рассматривались поступившие от Ответчика материалы - отзыв на иск на немецком языке и его перевод на русский язык. МКАС не счел возможным принять во внимание приведенные в этих материалах доводы Ответчика, учитывая, что в соответствии со ст. 22 Закона РФ от 7 июля 1993 г. "О международном коммерческом арбитраже" и параграфом 10 Регламента МКАС любые письменные сообщения сторон должны предъявляться на языке разбирательства дела, т.е. в данном случае на русском языке, а представленный Ответчиком перевод отзыва на иск при внешнем сопоставлении с оригиналом на немецком языке позволил выявить существенные расхождения. В своем постановлении МКАС предложил Ответчику представить надлежаще оформленный отзыв на иск";

3)от 28 апреля 2000 г. по делу N 25/1999: "Согласно п. 6 контракта "язык арбитража - английский". В ходе рассмотрения дела стороны выразили согласованное желание о слушании дела на русском языке. С учетом мнения сторон, руководствуясь п. 1 ст. 22 Закона РФ "О международном коммерческом арбитраже", а также параграфом 10 Регламента, МКАС признал, что разбирательство дела должно производиться на русском языке" <108>.