Часть III. Человек: душа и тело

чудовищной пошлостью презрение к живой, теплой и милой по­вседневности во имя мертвых высокопарных фраз.

Между прочим, только на первый взгляд кажется, что отдель­ные предметы домашнего обихода выбираются на роль носителей пошлости произвольно. Это не вполне так. Например, преслову­тый абажур. Благодаря ему свет не режет глаза и не разливается равномерно по всей комнате — мягкий, обычно теплых тонов свет от лампы с абажуром образует круг, в котором близкие люди соби­раются вместе, смотрят друг на друга и как бы не видят остального мира. Вспомним булгаковскую апологию абажура: Еще хуже, ко­гда абажур сдернут с лампы. Никогда. Никогда не сдергивайте абажур с лампы! Абажур священен. Никогда не убегайте крысьей побежкой на неизвестность от опасности. У абажура дремли­те, читайте — пусть воет вьюга, — ждите, пока к вам придут (М. Булгаков, Белая гвардия). Вспомним здесь и пастернаковские строчки:

Посмотри, как преображена Огневой кожурой абажура Конура, край стены, край окна, Наши тени и наши фигуры.

(Б. Пастернак, Недотора, тихоня в быту...)

Точно так же и другой символ пошлости — «занавесочки» — создает хотя бы иллюзию отгороженности личного мира. Недаром герои того же Булгакова от революции прячутся за кремовыми шторами.

Для Чехова и тем более Маяковского пошлость сродни мещан­ству, а современный поэт Тимур Кибиров, который обозначает свою позицию словами «буржуазность, мещанство, средний, нор­мальный человек», зовет быть мещанами, явно считая жуткой пошлятиной весь «романтизм развитой, и реальный, и зрелый». Очень характерно, что Кибиров соединяет с романтизмом эпи­теты социализма. Мы знаем, что развитой, и реальный, и зрелый социализм позже получил название эпохи застоя. Вот и Кибиров говорит о таком «застойном романтизме».

Леночка, будем мещанами! Я понимаю, что трудно, что невозможно практически это. Но надо стараться. Не поддаваться давай... Канарейкам свернувши головки, здесь развитой романтизм воцарился, быть может, навеки,

Анна А. Зализняк, И. Б. Левоитина, А. Д. Шмелев. О пошлости... 197

Соколы здесь, буревестники все, в лучшем случае Будем с тобой голубками с виньетки

чаки.

Здесь, где каждая вшивая шавка

хрипло поет под Высоцкого: «Ноги и челюсти быстры, мчимся на выстрел!» И, Господи, вот уже мчатся на выстрел, сами стреляют и режут. . . А мы будем квасить капусту, будем варенье варить из крыжовника в тазике медном, вкусную пенку снимая, назойливых ос отгоняя, пот утирая блаженный, и банки закручивать будем, и заставлять антресоли, чтобы вечером зимним, крещенским долго чаи распивать под уютное ходиков пенье, под завыванье за окнами блоковской вьюги. [...]

Эх, поглядеть бы тем высоколобым и прекраснодушным, тем, презиравшим филистеров, буршам мятежным, полюбоваться на Карлов Мооров в любой подворотне! Вот вам в наколках Корсар, вот вам Каин фиксатый и Манфред, Вот, полюбуйтесь, Мельмот пробирается нагло к прилавку, вот вам Алеко поддатый, супругу свою матерящий! (Т. Кибиров, Послание Ленке)

В этом стихотворении Кибиров замечательно показал диалек­тику пошлости, очень проницательно связав ее с романтизмом — как в широком, так и в узком смысле этого слова. Сначала на ро­мантическом этапе культуры происходит порыв к высокому, отрыв от низкой обыденности. Замкнутость в личном мирке, на собствен­ных интересах связывается с человеком примитивным, бездухов­ным и объявляется мещанством и пошлостью (в таком культурном контексте эти два слова сближаются). Потом эта романтическая риторика сама становится штампом, готовым клише, пародией, которая перемещается в низовые слои, в массовую культуру и на­чинает оцениваться как пошлость. А обыденность, живая жизнь в этом случае, напротив, одухотворяется. Кибиров формулирует это так: кто осознал метафизику влажной уборки. Тут и происходит реабилитация мещанства.

Однако, как можно судить по текстам, публикуемым в совре­менных средствах массовой информации, представление о мещан­стве как о комплексе определенных отрицательно оцениваемых психологических качеств и эстетических пристрастий сохраняет свою актуальность. Приведем несколько характерных цитат:

198