Часть V. Намерения и дела

(13) Да как же это, Мишенька, тебя угораздило?

Слово угораздило означает здесь, что добрая женщина хочет из­винить неблаговидный поступок Медведя, приписывая его скорее неполному владению ситуацией, чем злой воле.

Слово угораздило, перегруженное разного рода экспрессивны­ми, оценочными, изобразительными и т. п. элементами смысла, не употребляется в отрицательных и вопросительных высказываниях.

Угораздило во многих отношениях сходно с не повезло; раз­личие между ними состоит, в частности, в том, что угораздило, при всей его эмоциональности, совершенно рационалистический концепт: за несчастным стечением обстоятельств здесь не усмат­ривается никакой мистической силы.

умудрился

Наконец, последнее слово — умудрился (а также более редкое ухитрился), которое в ироническом употреблении близко к уго­раздило.

(14) Умудрился вляпаться в краску.

(15) В такую жару умудрился (ухитрился) простудиться.

(16) Умудрился заболеть накануне отъезда.

Xумудрился сделать Р —

през. Р плохо

то, что Р произойдет, было маловероятно

X мог предотвратить Р асе. Р произошло

Различия между умудрился и угораздило состоят в следую­щем. Прежде всего, умудрился не имеет самостоятельной ассер-ции. Кроме того, умудрился предполагает большую, чем угоразди­ло, степень ответственности субъекта за происшедшее. Умудрился включает идею, что субъект мог бы предотвратить нежелательное событие, если бы приложил какие-то усилия. Хотя само по себе событие является неконтролируемым, ведущая к нему причинная цепь включает контролируемые звенья — например, не простудился бы, если бы не сидел на сквозняке (ср. [Зализняк 1992: 72]). Слово угораздило этой идеи не содержит, поэтому в контексте полностью неконтролируемых событий употребление умудрился неуместно: ср., например, невозможность замены угораздило на умудрился в предложении (7).

Анна А. Зализняк, И. Ь. Левонтина. «Национальный характер»... 333

Наконец, в отличие от угораздило, умудрился содержит одно­значно отрицательную оценку субъекта и не выражает никакого чувства.

Описывая слова, в которых заключены «национально-специфи­ческие» концепты, исследователь неизбежно сталкивается с про­блемой переводимости. А. Вежбицкая, которая специально интере­суется данной проблемой, придерживается следующей точки зре­ния: она отвергает распространенный тезис о невозможности пол­ного и адекватного перевода с одного языка на другой на том осно­вании, что любую мысль, согласно ее концепции, можно выразить на «естественном семантическом метаязыке» и перевести это вы­ражение на любой другой язык. Последнее возможно в силу того, что используемый семантический метаязык, с одной стороны, опе­рирует лишь универсальными концептами, с другой — является, вообще говоря, подмножеством соответствующего естественного языка. Иными словами, тексты на этом семантическом метаязы­ке являются одновременно текстами на некотором естественном языке и могут, a la rigeur, рассматриваться как переводные экви­валенты.

Нельзя однако не отметить, что при переводе через семанти­ческое представление меняется весьма важное свойство исходно­го текста — степень эксплицитности выраженных в нем смыслов⁷. Действительно, любое семантическое представление отличается от толкуемого выражения тем, что все элементы смысла представле­ны в нем эксплицитно, дискретно и линейно (более того, семан­тическое представление тем лучше, чем более ясны и отчетливы его компоненты). В словах же естественного языка степень семан­тической конденсации бывает очень высокой; некоторые элементы смысла спаяны между собой, а некоторые — принципиальным об­разом затушеваны. Насильственно разъединяя, выявляя и линейно выстраивая эти элементы, мы не только изменяем форму подачи смысла, но и меняем сам смысл. Труднее всего перевести в словах то, что в них как бы и не сказано: при переводе на язык семанти­ческого представления (а значит, в общем случае, и при переводе на другой язык — по крайней мере, в рамках обсуждаемой моде­ли) все эти смыслы приобретают равную определенность. Между

⁷ В статье [Вежбицкая 1990: 142] прямо утверждается, что различия в степени эксплицитности выражения смыслов не являются семантическими.

334