Часть III. Человек: душа и тело

Круг значений, общих для слов пошлый и вульгарный: 1. обыкно­венный, простонародный; 2. безвкусный; 3. непристойный; 4. ба­нальный, тривиальный.

В основе представления о вульгарном и пошлом лежит одна и та же идея: и вульгарность, и пошлость присущи толпе или, как любил говорить Пушкин, черни.

Представления о хорошем вкусе и о вкусе черни, конечно, раз­ные у разных эпох, социальных групп, да просто у разных людей. Легко себе представить двух дам, которые пришли куда-то одна в вечернем туалете, а другая в джинсах и свитере, и каждая на этом основании считает другую вульгарной.

И все же, хотя понятия вульгарного и пошлого, с одной сто­роны, близки, а с другой — трудноопределимы, между ними есть ощутимые различия. Так, например, ярко-красный лак для ногтей больше рискует быть названным вульгарным, а бледно-розовый — пошлым.

В статье [Фролова 2003] отмечается, что пошлый — это скорее не внешняя, а внутренняя содержательная характеристика пове­дения человека, а вульгарный — внешняя. Однако дело не только в этом. Вульгарность — понятие в какой-то степени социальное. Вульгарным человек называет то, в чем он опознает вкус той соци­альной группы, над которой он поднялся, от которой хочет дистан­цироваться, но которая, возможно, втайне привлекает его, потому что для него она олицетворяет народ. Поэтому вульгарность может быть самобытной и по-своему привлекательной.

Часто цитируют слова Брехта: «Великое искусство всегда немного вульгарно». Вообще эстетические оценки употребляются применительно к произведениям искусства особым образом: даже само слово красивый в этом случае едва ли применимо, сомнитель­на и категория вкуса. В этом смысле Зинаида Гиппиус говорила: «Вкус бывает у портного». Впрочем, слово пошлость применимо и к произведениям искусства, оно универсально, так как выражает идею абсолютного эстетического зла.

Вульгарность может ассоциироваться с подлинностью, природ-ностью, первобытной силой. Ср.:

Пела Алина плохо, сильный голос ее звучал грубо, грубо под­черкивал бесстыдство слов, и бесстыдны были движения ее тела, обнаженного разрезом туники снизу до пояса. Варвара тотчас же и не без радости прошептала:

— Боже, как она вульгарна¹.

Анна А. Зализняк, И. Б. Левонтина, А. Д. Шмелев. О пошлости...

189

(...) Но и голос, и томная лень скупых жестов Алины, и кар­тинное лицо ее действовали покоряюще. Каждым движением и взглядом, каждой нотой она заставляла чувствовать ее уверен­ность в неотразимой силе тела. (...)

— Вам, кажется, все-таки понравилась она? — спросил Сам-гин, идя в фойе.

— Да, — сказала Варвара.

— Но ведь вы нашли ее вульгарной.

— Нашла — но это такая вульгарность вакхическая. (...) Я го­това сказать, что это — не вульгарность, а — священное бес­стыдство. Бесстыдство силы. Стихии (М. Горький, Жизнь Клима Самгина).

Поскольку в слове вульгарный сохраняется идея низкого со­циального происхождения, оно естественно сочетается с идеями грубости, незатейливости и т. п. Часто вульгарность связывается с животностью, низменными инстинктами. Ср.:

Вторая официантка что-то сказала Зине на ухо, хотя в зале никого не было, и та вдруг резко, вульгарно рассмеялась (В. Ак­сенов, Катапульта);

У всех — беспородные, обрюзгшие лица, грубые голоса, про­стецкое, вульгарное обращение между собой (Г Вишневская, Га­лина. История жизни);

В пошлости тоже есть социальный компонент, но другой: пош­лым называют вкус человека, который хочет подняться над своей социальной группой и заимствует внешние атрибуты более вы­сокого пласта культуры, неорганичные для него. Оценка же его как пошлого принадлежит подлинному, органичному представи­телю этого более высокого культурного пласта. Пошлости как помпезной пародии на изысканность последний противопостав­ляет изысканную простоту. Эту вторичность, фальшь, суррогат-ность отмечают почти все, кто говорит о пошлости, в частности Набоков: «Я утверждаю, что простой, не тронутый цивилизацией человек редко бывает пошляком, поскольку пошлость предполага­ет внешнюю сторону, фасад, внешний лоск. Чтобы превратиться в пошляка, крестьянину нужно перебраться в город. Крашенный от руки галстук должен прикрыть мужественную гортань, чтобы восторжествовала неприкрытая пошлость» (В. Набоков, Пошляки и пошлость).

Поэтому пошлость связывается обычно не с грубой телесно­стью, а с неумелыми попытками изобразить утонченность и возвы­шенность. В пошлости нет очарования, хотя есть обволакивающая,

190