Часть 11. Пространство и время

В современном русском языке звуковому комплексу мир со­ответствует целый ряд значений ('отсутствие войны', 'вселенная', 'сельская община' и т. д.). Однако все указанное многообразие зна­чений исторически можно рассматривать как модификацию некое­го исходного значения, которое мы могли бы истолковать как 'гар­мония; обустройство; порядок' (ср. объединение значений 'мирная жизнь' и 'вселенная' в ряде германских языков [Топорова 1994: 105])⁵. Вселенная может рассматриваться как «миропорядок», про­тивопоставленный хаосу, космос. Отсутствие войны также связа­но с гармонией во взаимоотношениях между народами. Образцом гармонии и порядка, как они представлены в русском языке, мог­ла считаться сельская община, которая так и называлась — мир. Общинная жизнь строго регламентирована, и любое отклонение от принятого распорядка воспринимается болезненно, как «непо­рядок». Покинуть этот регламентированный распорядок и значит «вырваться на волю»⁶.

Можно полагать, что в архаичной модели мира мир соответ­ствовал привычной норме, а воля — непредсказуемым отклонени­ям от нормы. Этому противопоставлению в современной русской языковой картине мира отчасти соответствуют ассоциативные ря­ды, связанные с каждым из названных двух слов. Для мира это такие слова, как лад, покой, уют, «обустройство», тогда как с во­лей ассоциируется скорее простор к раздолье, которые побуждают человека проявлять удаль и могут повести к разгулу.

Существенно также, что мир часто ассоциируется с домом, где все устроено. Это касается и мира как вселенной (характерно са­мо слово мироздание), и мира как метафорического обозначения

⁵ Ср. также наблюдение Ю. С. Степанова: «...соединение двух рядов пред­ставлений — „Вселенная, внешний мир" и „Согласие между людьми, мирная жизнь" — в одном исходном концепте постоянно встречается в культуре... 'Мир' в древнейших культурах индоевропейцев — это то место, где живут люди „моего племени", „моего рода", „мы", место, хорошо обжитое, хорошо устроенное, где господствует „порядок", „согласие между людьми", „закон"; оно отделяется от того, что вне его, от других мест, вообще — от другого пространства... где наши законы не признаются и где, может быть, законов нет вообще, где нам страшно» [Степанов 1997: 95]. Отчасти представление о связи значений 'покоя' и 'порядка' сохраняется и в наше время — ср. в этой связи интересное замечание, сделанное устно А. Жолковским по поводу «Иностранцев» Зощенко: «Для Зощенко высшая ценность — покой и порядок. По существу это две ипостаси одного и того же: покой — в субъективном аспекте, порядок — в объективном».

⁶ В современном языке связь мира именно со своим пространством утрачена — скорее, мы можем говорить о своем, знакомом и чужом, незнакомом мире.

А. Д. Шмелев. В поисках мира и лада

113

общественного строя (ср. выражение строить новый мир). Так понимаемому миру противостоит открытое пространство вне до­ма, т. е. опять-таки простор и воля.

Нам уже приходилось писать [Шмелев 2000а; Левонтина, Шме­лев 2000а] о стремлении вырваться на волю, на простор, где есть где разгуляться, отражаемом во многих русских текстах. В статье [Левонтина, Шмелев 2000а] отмечалось также, что, наряду с тя­гой к большому открытому пространству, к простору, в русской культуре представлена также, хотя и менее ярко выражена, любовь к небольшим закрытым пространствам, к уюту. Отгораживаясь от «холодного ветра простора», человек надеется обрести душевный мир и покой. В то же время романтическая линия русской культуры обычно осуждает стремление к уюту как проявление мещанства.

Иными словами, для русского языкового сознания ценность представляют как явления, ассоциируемые с миром, так и явле­ния, ассоциируемые с волей. Более того, в современной языковой картине мира эти ряды причудливым и подчас парадоксальным образом переплетены, так что общая картина противопоставления двух рядов: мира и воли — оказывается смазанной (так, иногда для обретения покоя человеку бывают необходимы простор и воля).

1.2. Парадоксы покоя и простора

Некоторая смазанность противопоставления рассматриваемых двух рядов (мира и воли) в современном языковом сознании отча­сти вызвана тем, что в современном русском языке этимологиче­ски единому звуковому комплексу мир соответствуют два омони­ма, каждый из которых в свою очередь многозначен (как известно, эти два омонима даже различались на письме в дореволюционной русской орфографии). И если мир как отсутствие войны, вражды, беспокойства (миръ) целиком остается в сфере лада и гармонии, то мир как Вселенная (м1ръ) или общественное устройство вовсе не обязательно связан с покоем. Более того, когда мы говорим о мироздании в целом, то скорее напрашивается ассоциация с про­стором. Так, напр., говорят о бескрайних просторах Вселенной. И этот большой мир, как и все, что связано с простором, может казаться неуютным. Тем самым разрывается связь мира и уюта⁷. Человек выходит на простор и попадает в огромный мир, где его

⁷ Обратим внимание на то, что разрывается и связь мира с домом, так что мир и дом оказываются противопоставленными. Приведем характерное журналист­ское рассуждение: «Но при этом вот он, второй трагический парадокс нашей

114

Часть П. Пространство и время

могут подстерегать различные опасности. Человек стремится спря­таться, укрыться от них, найти уютный уголок, где ему было бы спокойно и ничего не грозило. Ср.:

Знаете, вечерами, безо всякой грозы, иногда наплывают та­кие серо-чёрные толстые низкие тучи, прежде времени мрачнеет, темнеет, весь мир становится неуютным и хочется только спря­таться под крышу, поближе к огню и к родным (Солженицын, Раковый корпус).

В статье «Родные просторы» [Левонтина, Шмелев 2000а] мы отмечали ряд характеристик, которые предъявляются к помеще­нию, чтобы его можно было считать уютным. Помещение должно быть теплым, небольшим по размерам, отгороженным от осталь­ного мира. Просторную или прохладную комнату вполне можно назвать комфортабельной, но не уютной. Хорошо, чтобы в комна­те топилась печь или горел камин, — ср. характерное выражение у домашнего очага, сразу создающее ощущение уюта. Полевые исследования, проведенные мною совместно с И. Б. Левонтиной в г. Иркутске в конце марта 2000 г., позволили выявить еще некото­рые требования к уютному помещению. Там должно быть неяркое освещение (ни ярко освещенная, ни находящаяся в полной тьме • комната не могут быть названы уютными), хорошо, если играет негромкая музыка (чрезмерно громкая музыка абсолютно несов­местима с уютом).

Приведенный отрывок из «Ракового корпуса» иллюстриру­ет некоторые из названных характеристик уюта: отгороженность (спрятаться под крышу), тепло и домашний очаг (поближе к ог­ню). Кроме того, в нем отражено еще одно важное свойство уюта — его связь с представлением о чем-то родном. В статье «Родные про­сторы» мы обращали внимание на то, что концепт простора в рус­ской языковой картине мира естественным образом монтируется с

истории — мы выходили из „дома" в „мир", требовали от „мира" участия в своей судьбе. (...) Смысл той, действительно принципиально новой для России истории, которую мы переживаем сейчас и будем переживать еще долго, ~ воз­вращение из „мира" в „дом". (...) Квартирный вопрос еще никого не портил — портила уверенность в том, что „наша крыша небо голубое, наше счастье жить такой судьбою". (...) От ветров истории можно защититься хотя бы на время только в крепком, на славу построенном доме. (...) В нашем доме еще не скоро будет тепло, светло и уютно. Но все это будет, если мы захотим. Мы предоставлены самим себе, мы уже можем хотеть. Это и есть свобода, другой не бывает. Мы гости в этом мире, но хозяева в доме — в том, который есть и который будет» (Семен Новопрудский в газете «Известия» от 30 мая 2001 г.).

А. Д. Шмелев. В поисках мира и лада

115

лингвоспецифичным концептом родного, что находит отражение в сочетаемости соответствующих слов. Но оказывается, что с поня­тием родного связаны не только просторы, но и уют. Так, часто уютным кажется родной уголок, где человека окружают родные (отсюда стремление быть поближе к огню и к родным).

Итак, мы видим, что в русской языковой картине мира противо­поставляются большой неуютный мир и маленький уютный мирок. Именно последний ассоциируется с покоем, тогда как «большой» мир скорее может оказаться источником душевного беспокойства⁸.

Но в русской культуре издавна укоренена и ассоциация покоя не с миром и ладом и не с уютом, а с простором и волей. Часто бывает так, что человек убегает из беспокойного, суматошного и неуютного мира на волю или на простор и там обретает желан­ный покой. Собственно об этом и говорят знаменитые пушкинские строки:

На свете счастья нет, но есть покой и воля. Давно завидная мечтается мне доля — Давно, усталый раб, замыслил я побег В обитель дальную трудов и чистых нег.

Простор тогда никак не мешает покою; наоборот, он служит своего рода гарантией, что покой не будет нарушен неожиданным вмешательством со стороны. Как известно, особенности характера Обломова были во многом обусловлены тем, что он «получил вос­питание и приобретал манеры не в тесноте и полумраке роскош­ных, прихотливо убранных кабинетов и будуаров, где черт знает чего ни наставлено, а в деревне, на покое, просторе и вольном воздухе» [Левонтина, Шмелев 2000а].

Поэтому по-русски вполне естественно звучит некрасовская формула покой и простор⁹, в настоящее время активно использу-

⁸ Это различие ассоциативных полей простора, связываемого с беззащитно­стью перед лицом различных опасностей, и уюта, дающего чувство защищен­ности, хорошо описано в эпизоде из повести В. Белоусовой «Тайная недоброже­лательность», в котором описывается семинар по Пушкину в американском уни­верситете: «Девочка сравнивала стихотворения „Бесы" и „Зимний вечер". Сперва речь шла о сходстве — там зима и тут зима, там буря и тут буря. Потом пошли различия: там замкнутое пространство, здесь открытое; там защищенность и да­же уют, здесь — беззащитность и опасность; там — реальность, здесь — мистика и так далее и тому подобное».

⁹ Ср. также использование аналогичной формулы при выражении сходного мотива в сонете К.. Бальмонта «Предвещание»: Судьба зовет, покой пустынь

116