§ 4. Семья и обязательство

В своем задатке или своем существенном зерне всякое общностное отношение есть более высокая и более всеобщая самость, как и тот вид или идея, отку­да отдельные самости (или «главы», если использо­вать не столь громоздкое выражение) производят себя и свою свободу. Напротив, всякое общественное отношение представляет собой начало и возможность вступающего в него искусственного лица, располага­ющего определенным набором сил и средств; сооб­разно этому мыслится и само общество как дееспо­собное целое. Поэтому, в универсальной формули­ровке, общность является субъектом связанных сущностных, а общество — субъектом связанных из­бирательных воль. Но для того чтобы общность можно было мыслить как самостоятельно существую­щее единство и в возможных отношениях к ее частям как к точно таким же целым, она должна перерасти ту фазу, в которой ее нельзя отличить от множества связанных в ней и логически конституирующих ее воль, и запечатлеться в одной особой, длящейся воле, согласующейся будь то с нею целиком, будь то с не­которыми ее частями. Этот процесс развития наблю­датель и обязан познать в его завершенности. Обо­собленное же бытие искусственного лица должно полагаться особым актом избирательных воль, вступаю­щих в контракт для достижения особой, заранее поставленной цели; но простейшая из таких целей со­стоит в гарантированности других, предстоящих кон­трактов, в силу чего их выполнение, которое до сих пор представлялось волей сторон, отныне становится волей этого единого искусственного лица, перед кото­рым, следовательно, ставится задача преследовать эту цель теми средствами, которые ему для этого предос­тавлены. Поэтому, если волевое содержание всякого

271

¹

связывания воль в отношении связуемых частей оп­ределить как (объективное) право, то общество как таковое имеет свое собственное право, в котором оно утверждает полномочия и обязательства своих конс-титуентов; но право это должно быть выведено и со­ставлено из их совершенной и изначальной свободы как вещества их избирательной воли. Напротив, об­щность, которая наиболее совершенным образом по­нимается как метафизическая связанность тел или крови, от природы имеет свою собственную волю, свою собственную способность к жизни и, следова­тельно, свое собственное право в отношении воль ее членов, вплоть до того, что последние, насколько они являются таковыми, могут выступать лишь в виде мо­дификаций и эманации вышеупомянутой органичес­кой субстанции. — Сообразно этому различию, пра­вовая система, в которой люди связаны друг с другом как естественные члены целого, и правовая система, в которой они, как индивидуумы, абсолютно друг от друга независимы и вступают в отношения между собой, только руководствуясь собственной избира­тельной волей, принципиальным образом противопо­ложны друг другу. В эмпирической юриспруденции, особенно в новоримской, которая является наукой о данном действительном праве в его общественном по­нимании, первая система сохраняется под именем се­мейного права, в коем, однако, отсутствует совершен­ная правовая определенность содержащихся в ней от­ношений, каковая тем отчетливее проступает в другой, наиболее многообразной части — в праве обя­зательств. Ибо здесь возможна подлинная математи­ка и рациональная механика права, которая может быть сведена к абсолютно тождественным предложе­ниям, поскольку имеет дело только с видоизмененны­ми обменными актами и с основанным на них господ­ством одного лица над другим или с его притязанием

272

на него в отношении определенных действий: действия и требования, подобно товарам или монетам, переходят из одних рук в другие, так что сколько вычитается в одной части, столько же прибавляется в другой, как в простых уравнениях. Но обе эти правовые массы раз­вертывают свою сущность только в промежуточной об­ласти, в праве собственности, где они неизбежно встречаются друг с другом. Поэтому именно к ней от­носятся нижеследующие определения.