§ 12. Общая тенденция — Схема развития

В постоянной связи с пашней и домом развертыва­ется вся жизнь общности. Ее можно объяснить толь­ко из нее самой, ибо ее росток, а стало быть, в той или иной степени, и ее действительность есть сама природа вещей. Как таковая, общность наличествует между всеми органическими существами, человечес­кая же разумная общность — между людьми. Мы раз­личаем живущих вместе и порознь, социальных и не­социальных животных. И это правильно. Но мы упус­каем из виду, что речь при этом идет лишь о различных уровнях и видах совместной жизни, пос­кольку у перелетных птиц она иная, чем у хищных зверей. И мы забываем, что совместное пребывание предопределено самой природой; разрыв же еще как бы надлежит обосновать. Значит, особые причины рано или поздно приводят к отделению, к распаду больших групп на меньшие, но большая предшествует меньшей, как рост предшествует размножению (по­нимаемому как надындивидуальный рост). И каждая группа, несмотря на деление, имеет тенденцию и спо­собна сохраняться в распавшихся частях как в своих членах, способна и дальше оказывать воздействие,

41

проявляться в репрезентативных компонентах. Поэ­тому если схему развития мыслить в виде линий, ис­ходящих в различных направлениях из некого цент­ра, то сам центр символизирует единство целого, и поскольку целое, выступая в качестве воли, соотно­сится с самим собой, постольку в этом центре и долж­на преимущественно наличествовать такая воля. Од­нако на концах лучей образуются точки новых цент­ров, и чем большая энергия им нужна для того, чтобы достичь собственной периферии и в то же время со­хранить себя, тем больше они отнимают ее у прежне­го центра, который теперь, если он сам не может по­добным же образом соотнестись с неким изначаль­ным центром, неизбежно слабеет и утрачивает способность оказывать воздействие в других направ­лениях. И все же мы полагаем, что связное единство не исчезает и сохраняет способность и тенденцию к тому, чтобы как целостное сущее выражаться в свя­зях главного центра с непосредственно происходящи­ми от него побочными. Каждый центр репрезентиро­ван некоей самостью [Selbst], именуемой главой в от­ношении своих членов. Но будучи главой, она не составляет целого; она становится более сходной с целым, когда собирает вокруг себя подчиненные ей центры, а именно фигуры их глав. Идеально они всег­да присутствуют в том центре, из которого ведут свое происхождение, и потому выполняют свое естествен­ное призвание, когда телесно сближаются с ним, стя­гиваются в одном месте. И это необходимо, если об­стоятельства требуют взаимопомощи и совместных действий, будь то внешних или внутренних. Таким образом, здесь покоится та сила и тот авторитет, ко­торые, во многих опосредованиях, распространяются на тело и жизнь каждого. Но точно так же и владение всеми благами сосредоточено сперва в некоем целом и в его центре, насколько последний понимается как

42

целое. Из него низшие центры выводят свое владение и затем утверждают его более позитивным способом, через потребление и пользование; последующие же, в свою очередь, — свое, под предыдущими. Таким об­разом, это рассмотрение тоже уводит вниз, к предель­ному единству домашней семьи и к ее общему владе­нию, потреблению и пользованию; здесь, наконец, влияние авторитета непосредственно касается самост-ных [selbstische] индивидуумов, и только они, как предельные единства, могут еще выводить отсюда свою свободу и собственность. Каждое более обшир­ное целое подобно разделившемуся дому, и даже если последний был менее совершенен, то в нем все же дол­жны мыслиться наличествующими зачатки всех тех органов и функций, которыми обладает совершен­ный. Изучая дом, мы изучаем общность, как изучая органическую клетку, мы изучаем саму жизнь.