§ 20. Ценность как объективное качество — Количество необходимого труда

Но что же именно выступает в мысленном сравне­нии в качестве масштаба, в качестве таких весов? Нам известно то «свойство», степень которого долж­на выражаться в этом четком критерии, мы называем его «ценностью». Но последнюю здесь уже нельзя по­нимать как «добротность», поскольку добротность есть нечто ощущаемое реальным субъектом: ведь раз­личие в таком ощущении относительно одного и того же объекта и является предпосылкой разумного об­мена. И напротив, в объективном суждении мы ищем ценностное равенство различных объектов. При обычном оценивании сравниваются объекты, относя­щиеся к одному и тому же роду, и отношение здесь выражается в утверждении или отрицании, более сильном или более слабом, в зависимости от того, на­сколько они кажутся соразмерными или противоре­чащими идее такой вещи. В этом смысле можно обра­зовать и всеобщий род пригодных для чего-либо (по­лезных) вещей, чтобы одни из них охарактеризовать как необходимые, другие же — как излишние, одни предпочесть как весьма полезные, а другие отверг-

66

67

нуть как весьма вредные; но при этом следовало бы иметь в виду человечество в целом или, по крайней мере, некую общность людей, живущую и, стало быть, имеющую определенные потребности, подобно индивидууму, единую в своей воле и, стало быть, раз­деляющую как пользу, так и вред (поскольку сужде­ние в то же время представляется и субъективным). Но утверждая, что ценность двух обмениваемых предметов одинакова, мы вовсе не полагаем, что оба они одинаково полезны и необходимы для некоего со­вокупного существа. Ведь следовало бы оставить от­крытой и ту возможность, что кто-либо станет поку­пать даже абсолютно вредные предметы. Однако это было бы чудовищно и утопично. Можно с полным на то основанием сказать, что в той мере, в какой сужде­ние определяется вожделением, оно оказывается ложным, и, стало быть, кое-кто в результате обмена приобретает вещь, вредную саму по себе. Но очевид­но, что водка, наносящая вред рабочему, куда как полезна для владельца винокуренного завода: не тогда, когда он ее пьет, но когда он ею торгует. Для того чтобы та или иная вещь вообще считалась общес­твенной ценностью, требуется лишь, чтобы она, с одной стороны, находилась в чьем-либо исключитель­ном по отношению ко всем остальным владении, а с другой — была предметом вожделения того или иного образчика человеческого рода; все прочие ее свойст­ва тут совершенно безразличны. То обстоятельство, что вещи присуща та или иная степень ценности, ни­когда не означает, стало быть, что она обладает столь уж полезными свойствами. Ценность — качество объективное: как длина объективна для зрения и ося­зания, а тяжесть — для осязания и мышечных ощу­щений, так и ценность объективна для рассудка, на­блюдающего и постигающего факты общественной жизни. Рассудок рассматривает и испытывает вещи

68

на предмет того, можно ли их произвести быстро или это займет много времени, легко ли их раздобыть или же это стоит тяжелых трудов, он поверяет их дейст­вительность их возможностью и определяет степень их вероятности. Последняя составляет единственный, для разумного участника обмена — субъективный, а для основанного на обмене общества — абсолютный критерий ценности. Утвердить таковой критерий, оз­начает, прежде всего, не более, чем сказать, что в от­ношении предлагаемых на продажу предметов каж­дый разумный человек полагает (должен полагать), что, для того чтобы наличествовать здесь, в этом месте и в это время, вообще и в частности, эти вещи по при­роде своей чего-то стоят [kosten], все равно — дру­гих ли предметов, на которые они были выменяны, или труда, или, наконец, того и другого вместе. Но че­ловеческое общество, это ens fictivum, ничего для себя не выменивает; разве что если его понимать как осо­бое лицо [Person] (что здесь еще никоим образом не учитывается), ибо поскольку обмен происходит толь­ко между людьми, постольку нет такого существа, ко­торое могло бы противопоставить себя обществу. Поэтому для него предметы стоят лишь усердия и труда, и притом (поскольку хищение, как и обмен, уже предполагает существование предметов) не како­го угодно труда, а именно производящего, сохраняю­щего и взращивающего, творящего и придающего форму веществу, труда, выступающего как причина наличия тех или иных вещей в определенное время, к каковому внутреннему труду может присоединиться еще и внешний, осуществляющий их перемещение в пространстве и выступающий как причина их нали­чия в определенном месте. Поэтому все вещи для об­щества равны, и всякая отдельная вещь или всякое их множество означает для него лишь определенное ко­личество необходимого для них труда: если, таким об-

69

разом, какой-то труд выполняется быстрее, чем дру­гой, какой-то более эффективен (продуктивен), т.е. производит те же самые вещи ценой меньших усилий (будь то благодаря большей сноровке или более со­вершенным орудиям), то в обществе все эти различия растворяются в количествах одинакового среднего рабочего времени. А это означает, что тем более все­общим, более общественным становится обмен това­ров, а именно, тем настойчивее каждый предлагает свой товар всем остальным, и тем скорее все оказы­ваются способны производить такой же товар, но по своему усмотрению и выбору ограничиваются каж­дый для себя более легким в производстве; что тут, стало быть, разделяется или сам собой делится не такой труд, который по своей природе соответствовал бы характеру общности и сопровождался бы развити­ем, наследованием и изучением особых искусств, но, скорее, субъекты принимают на себя ту часть труда, которая наиболее соответствовала бы той цене, в ко­торую его ставит общество, т.е. требовала бы для сво­его выполнения наименьшей доли избыточного рабо­чего времени. Поэтому общество можно мыслить так, как если бы оно в самом деле состояло из таких раз­розненных индивидуумов, которые, в их совокупнос­ти, действуют ради общества, когда кажется, что они действуют ради самих себя, и которые действуют ради себя, когда кажется, что они действуют ради об­щества. Таким образом, после многократного разде­ления и выбора единичный человек оказался бы, на­конец, занят действительно равным и простым, или элементарным, трудом, как тем атомом, который он вкладывал бы в совокупный общественный труд, а из таких атомов и складывался бы последний. Тогда пос­редством обмена каждый избавлялся бы от бесполез­ной для него ценности, чтобы присвоить равную, но полезную для себя. А как с таким понятием соот-

носится действительная структура общества, пока-ясет дальнейший ход настоящего исследования и его итог.