1.3.1.4. Условия ограничения прав и свобод конкретных лиц. Личная неприкосновенность и неприкосновенность жилища

Ка­ж­дый име­ет пра­во на су­деб­ную за­щи­ту от про­из­воль­но­го ог­ра­ни­че­ния его сво­бо­ды, безо­пас­но­сти и соб­ст­вен­но­сти (ч.1 ст.46, ч.2 ст.22, ч.2 ст.23, ст.25, ч.3 ст.35 Конституции). В частности, речь идет о ес­те­ст­вен­ном пра­ве че­ло­ве­ка под­чи­нять­ся лишь та­ким по­ли­цей­ским дей­ст­ви­ям, ог­ра­ни­чи­ваю­щим его пра­ва и сво­бо­ды, ко­то­рые со­вер­ша­ют­ся на ос­но­ва­нии су­деб­но­го ре­ше­ния, т.е. по­сле под­твер­жде­ния их пра­во­мер­но­сти и не­об­хо­ди­мо­сти в рам­ках над­ле­жа­щей пра­во­вой про­це­ду­ры. Это­му пра­ву кор­рес­пон­ди­ру­ет без­ус­лов­ная обя­зан­ность го­су­дар­ст­ва ус­та­нав­ли­вать пред­ва­ри­тель­ный су­деб­ный кон­троль, а в слу­ча­ях не­воз­мож­но­сти пред­ва­ри­тель­но­го – по­сле­дую­щий су­деб­ный кон­троль за за­кон­но­стью и обос­но­ван­но­стью та­ких по­ли­цей­ских дей­ст­вий, в ча­ст­но­сти, ка­саю­щих­ся сво­бо­ды и лич­ной не­при­кос­но­вен­но­сти че­ло­ве­ка. Го­су­дар­ст­во – по­сколь­ку оно го­су­дар­ст­во, а не ор­га­ни­за­ция про­из­воль­но­го на­си­лия – по оп­ре­де­ле­нию не мо­жет свя­зы­вать та­кой кон­троль с ка­ки­ми бы то ни бы­ло ус­ло­вия­ми. В Анг­лии, на­при­мер, Habeas corpus – act был при­нят еще в 1679 г. А в Рос­сии, не­смот­ря на по­ло­же­ния ч.2 ст.22 Конституции, ус­та­нав­ли­ваю­щие та­кой су­деб­ный кон­троль, “до при­ве­де­ния уго­лов­но-про­цес­су­аль­но­го за­ко­но­да­тель­ст­ва ... в со­от­вет­ст­вие с по­ло­же­ния­ми на­стоя­щей Кон­сти­ту­ции со­хра­ня­ет­ся преж­ний (т.е. ад­ми­ни­ст­ра­тив­но-про­ку­рор­ский – В.Ч.) по­ря­док аре­ста, со­дер­жа­ния под стра­жей и за­дер­жа­ния лиц, по­доз­ре­вае­мых в со­вер­ше­нии пре­сту­п­ле­ния” (абз.2 п.6 Заключительных и переходных положений Кон­сти­ту­ции).

Та­ким об­ра­зом, оговорка Заключительных и переходных положений ста­вит ес­те­ст­вен­ное пра­во че­ло­ве­ка на су­деб­ную за­щи­ту от про­из­во­ла ад­ми­ни­ст­ра­тив­ной вла­сти в за­ви­си­мость от про­из­во­ла вла­сти за­ко­но­да­тель­ной, сле­до­ва­тель­но, трак­ту­ет его уже не как ес­те­ст­вен­ное и не­от­чу­ж­дае­мое, а как про­из­вод­ное от во­ли за­ко­но­да­те­ля.

Далее, ст.25 Конституции га­ран­ти­ру­ет не­при­кос­но­вен­ность жи­ли­ща. Од­на­ко в той же ст.25 го­во­рит­ся: “Ни­кто не впра­ве про­ни­кать в жи­ли­ще про­тив во­ли про­жи­ваю­щих в нем лиц ина­че как в слу­ча­ях, ус­та­нов­лен­ных фе­де­раль­ным за­ко­ном (вы­де­ле­но мною – В.Ч.), или на ос­но­ва­нии су­деб­но­го ре­ше­ния. Ина­че го­во­ря, тек­ст ст.25 Кон­сти­ту­ции можно понимать так, что за­ко­но­да­тель вправе пре­ду­смот­реть лю­бой слу­чай ог­ра­ни­че­ния не­при­кос­но­вен­но­сти жи­ли­ща. На­ли­цо кол­ли­зия ме­ж­ду ес­те­ст­вен­ным пра­вом на не­при­кос­но­вен­ность жи­ли­ща и фор­маль­ным до­пу­ще­ни­ем за­ко­но­да­тель­но­го про­из­во­ла в во­про­се ее ограничения¹⁰. Ос­но­ва­ни­ем для разре­ше­ния этой кол­ли­зии долж­на быть ин­тен­ция Кон­сти­ту­ции. Ее про­чте­ние по­зво­ля­ет за­клю­чить, что она ос­но­вы­ва­ет­ся на идео­ло­гии прав че­ло­ве­ка и принципе приоритета основных прав и свобод. Поэтому кон­сти­ту­ци­он­но до­пус­ти­мым бу­дет лишь та­кое за­ко­но­да­тель­ное ог­ра­ни­че­ние ес­те­ст­вен­но­го пра­ва, ко­то­рое не за­тра­ги­ва­ет основное со­дер­жа­ние пра­ва на не­при­кос­но­вен­ность жи­ли­ща. Что имен­но здесь не­до­пус­ти­мо, мо­жет ска­зать лишь Кон­сти­ту­ци­он­ный Суд по по­во­ду кон­крет­но­го за­ко­на. Однако в любом случае интенция Конституции заставляет понимать текст ст.25 следующим образом: 1) никто не вправе проникать в жилище против воли проживающих в нем лиц иначе как в случаях, установленных федеральным законом и на основании судебного решения; 2) федеральный закон может предусматривать ограничения неприкосновенности жилища только по мотивам ч.3 ст.55 Конституции; 3) в случаях, не терпящих отлагательств, допустим последующий судебный контроль за законностью административного проникновения в жилище.

Такое понимание правомерного ограничения прав и свобод конкретных лиц в конкретных случаях следует применять в сфере всех прав и свобод, за исключением их ограничения в условиях чрезвычайного или военного положения.