II. ВОЛЯ К ЯСНОМУ ПОЗНАНИЮ

517

предметом вожделения; чтобы оно было могущественнее, чем все страсти, сильнейшие аффекты должны иметь направление, естественной целью которого является ясное познание. Каковы уже эти сильнейшие аффекты?

518

2. ВОЖДЕЛЕНИЕ, КАК ДОБРОДЕТЕЛЬ

Основная форма всех вожделений есть стремление к самосохранению – воля сохранять и увеличивать наше могущество. Чем больше мы в состоянии сделать, тем могущественнее, сильнее, способнее наше существо, тем способнее мы сами; эта способность есть наша добродетель. С точки зрения Спинозы, нет иной добродетели, кроме могущества, или способности. Ее противоположность есть не порок, а бессилие, к которому, конечно, принадлежат и пороки, ибо они суть состояния величайшего бессилия. Но если добродетель есть величайшее могущество, то она есть необходимый предмет сильнейшего вожделения, ибо нет ничего более желательного, чем она. Самоуничтожение, или самоубийство, есть следствие не добродетели, а бессилия. "Вожделение, – говорит Спиноза, – есть само существо человека, именно стремление, в силу которого человек хочет сохранить свое бытие". "Так как разум не требует ничего противоестественного, то он необходимо требует, что бы каждый любил самого себя, искал свои истинные выгоды, жаждал всего, что делает его более совершенным и вообще стремился, по мере

520

3. ДОБРОДЕТЕЛЬ, КАК РАЗУМНАЯ ЖИЗНЬ

Теперь ясно, что нашему могуществу служит то, что соответствует нашей природе, и что ему противодействует то, что противоречит природе. Что не увеличивает и не уменьшает нашего могущества, то не согласуется и не противоречит нашей природе, не стоит ни в каком общении с нашим существом и совершенно чуждо нам. Соответствующее природе хорошо, противное природе дурно604.

Единение есть могущество. Мы могущественны, когда мы солидарны с другими людьми и с самими собой, и, напротив, бессильны, когда мы находимся в противоречии с другими людьми и с самими собой. В состоянии согласия с другими и с собой самими мы во всяком случае могущественнее, чем в состоянии раздора. Страсти сеют раздоры, они приводят нас к противоречию с другими людьми и с нами самими, они делают нас враждебными по отношению к внешней среде и колеблющимися во внутренней жизни. Люди согласны лишь в разуме; они не могут быть более солидарными, чем когда они живут разумно; они не могут быть могущественнее, чем когда они вполне

520

солидарны; эта полная солидарность возможна лишь в разумной жизни. Наш разум есть величайшая сила, поэтому он необходимо есть и наше величайшее благо, он есть единственное благо, которое радует всех одинаково, которое не вызывает ни в ком зависти, а которое, наоборот, каждый желает другому тем больше, чем более он сам обладает этим благом605.

Поэтому все хорошо и полезно, что содействует разумной жизни, и напротив, все дурно и вредно, что противоречит ей. Каждый приносит себе больше всего пользы, когда живет согласно своему разуму; люди приносят больше всего пользы друг другу, когда они содействуют своему согласию, и они содействуют ему лучше всего, когда каждый человек живет лишь на основании своего разума. "Ни одно существо в мире не полезно человеку так, как человек, который живет, руководясь своим разумом (ex ducturati onis)". "Люди приносят более всего пользы друг другу, когда каждый ищет своей собственнойпользы606".

Мы живем разумно, когда наше стремление обусловлено нашим разумом, нашей мыслящей природой. В силу нашей мыслящей природы мы жаждем или хотим исключительно ясного отчетливого познания вещей, т. е. познания Бога,

521

и всего, что отсюда следует. Познавать Бога, значит жить разумно. Поэтому это познание есть высшее благо, это стремление есть высшее обнаружение могущества человеческой природы, или наша совершенная добродетель. Поэтому все хорошо и полезно, что служит и содействует познанию, и напротив, дурно и вредно все, что препятствует ему. Так объясняются положения Спинозы: "В силу разума мы стремимся лишь познавать, и дух, когда он мыслит разумно, считает полезным лишь то, что содействует познанию". "Мы твердо знаем поэтому, что хорошо и что дурно. Хорошо все, что служит познанию, дурно, напротив, все, что препятствует ему".

"Высшее благо духа есть познание Бога, и

высшая добродетель духа – познавать

Бога607".

Добродетель желанна ради нее самой, она есть выражение нашего собственного существа, которое выражается во всей действительной полноте своего могущества лишь тогда, когда действует исключительно из самого себя, не руководясь никаким другим основанием и никакой иной целью. Если мы действуем ради другого существа, то объект вне нас есть сопричина нашей деятельности, мы являемся не

521

единственной и адекватной причиной последней, а ее неадекватной причиной и действуем на основании неясных идей. Напротив, мы действуем на основании нашего собственного могущества, когда действуем согласно ясному и отчетливому познанию, или живем разумно. Эта разумная жизнь тождественна с ясным познанием, последнее есть единственная деятельность, адекватной причиной которой служим мы сами, наша единственная истинная деятельность, наше высшее могущество, наша действительная добродетель.

Отсюда положения Спинозы: "Когда человек определяется к действию неадекватными причинами, то о нем нельзя сказать, что он действует добродетельно; он действует добродетельно, лишь поскольку он определяется к действию своим познанием". "Действовать добродетельно в точном смысле слова значит не что иное, как действовать, руководясь разумом, жить, чтобы сохранять свое бытие; все эти три выражения означают одно и то же, ибо в основе своей мы ищем лишь нашей собственной пользы". "Никто не стремится ради другого

существа сохранять свое собственное бытие608". Чтобы увеличить и усилить как можно

более свое могущество, надо прежде всего