2. ПОСТАНОВКА ЗАДАЧИ

317

отменена без уничтожения того и другого".

Тема распадается на ряд основных вопросов, касающихся отношения между религией и философией, церковью и государством, государством и свободой мысли; первый вопрос есть вопрос религиозно-философский или богословский, второй – вопрос церковно-политический, третий – вопрос политический. Поэтому Спиноза назвал свой трактат и содержащиеся в нем исследования "богословско-политическими".

Есть одно условие, при котором религия и философия, церковь и государство должны стоять в отношении непримиримого противоречия, и церковь должна притязать на исключительное право господства над умами: это когда религия и философия считаются двумя системами познания, из которых одна опирается на божественное откровение, другая на естественный разум. Тогда религия должна сохранять высший авторитет в познании и рассматривать всякое воззрение, противоречащее ее учению, как наказуемую ересь; она становится церковью и требует права господствовать над человеческими мнениями, управлять ими и карать за всякое отклонение, как за непослушание. При этих условиях свобода личного убеждения подавлена, ее проявления

317

стеснены, и этим создана угроза для общественного спокойствия, которое должно поддерживать государство. Государство не может терпеть, чтобы религия колебала его, поэтому оно не имеет права давать религии такую власть, которая подавляет науку и свободу совести; наоборот, в своих собственных интересах оно должно отнять у религии ее опасную церковную власть и сделать спор мнений безопасным, предоставив ему свободно проявляться.

Когда вера лишена власти над познанием, то она уже не может фанатически бороться с противоречащими мнениями, и когда религиозная ненависть и жажда преследовали не питаются сознанием своего могущества, они теряют свою силу, их влияние ослабевает, и на их место выступает тихое, миролюбивое, соответствующее религиозной жизни настроение. Поэтому свобода совести нужна не только в интересах государства, но столь же в интересах религии; государство стремится к прочному и, следовательно, спокойному общению людей, религия – к благочестивому и, следовательно, миролюбивому настроению; поэтому государство и религия, если они следуют законам своей природы, не могут вступать в противоречия между собой, и оба они не только уживаются со

318

свободой мысли, но и нуждаются в последней в интересах порядка и мира, оба погибают, когда свобода мысли подавляется и приносится в жертву авторитету церковной веры. Если условия, из которых возникают государство, религия и философия, не одинаковы, то, однако, тождественны условия, при которых им одновременно грозит опасность. Если вера господствует над мнениями, то она должна стремиться поддерживать это свое господство, она должна поэтому ненавидеть и преследовать, разрушать ненавистью миролюбивое и благочестивое настроение, а своими преследованиями – общественный порядок; таким образом, она разрушает внутреннее существо как религии, так и государства.

Но вера должна господствовать, если она в действительности обладает познанием, основанном на божественном откровении, в силу которого она противостоит светским властям государства и науки в качестве божественного авторитета. Кто посмел бы оспаривать обоснованную таким образом власть, если бы нельзя было доказать несостоятельность этого обоснования? Иудейская, как и христианская религия, ссылается на факты божественного откровения, на священные, внушенные Богом

318

книги, достоверность которых не допускает ни малейшего сомнения. В противном случае, что стало бы с библейскими пророчествами и чудесами, с пророками Ветхого Завета и апостолами Нового? Если Библия есть в буквальном смысле слово Божие и содержит истинное познание вещей, то библейское вероучение и его власть опираются на прочнейшие непоколебимые основы, перед авторитетом которых должны склониться человеческая наука и общество.

Здесь Спиноза наталкивается на тему, которая должна быть исследована, ибо от нее зависят все остальные вопросы. Речь идет о значении и достоверности Священного Писания, о таком значении и достоверности, которые соответствуют истинной религии, но исключают право господства над человеческим познанием. Таким образом, должно быть показано, что Библия вообще не дает системы познания природы вещей, что она не есть и не стремится быть такой системой, что ее откровения носят не теоретический, а практический характер, имеют в виду условия человеческой жизни и учат не законам природы, а нравственным законам. Ее вечным содержанием является лишь религиозная, а не философская истина, ее божественные

319

откровения освещают нам нравственную цель жизни, состоящую в благочестивом и чистом настроении, которое исполнено любви к Богу и действует согласно его воле. Никогда пророки не предсказывали и апостолы не проповедовали чего-либо высшего. Все остальное имеет временный и исторический характер.

Библия содержит историю. Чтобы понять Священное Писание, надо рассматривать и объяснять его из своеобразия его эпохи. Как природа должна быть постигаема из себя самой, без предвзятых мнений, так и Библия должна быть объясняема из ее собственной природы, т. е. из ее истории. Природа объясняется физически, Библия – исторически; оба объяснения сходятся в том, что они руководятся исключительно характером и своеобразием своих объектов. Так как Библия не есть и не стремится быть философской системой познания, то совершенно ошибочно рассматривать и толковать ее так, как будто бы она была таковой. Этот противоестественный и превратный способ объясняя имеет две разновидности: либо разум считается мерилом при истолковании Писания, либо Писание – мерилом разума; либо все в Библии объясняется и толкуется так, что совпадает с естественным и философским

319

познанием, либо же разум усматривает в Писании одни сверхъестественные откровения, достоверность которых он признает в силу отказа от своего естественного понимания.

Таким путем насилуется как Библия, так и разум. Первый вид объяснения Библии схоластичен и догматичен, второй – скептичен в отношении человеческого разума; тип схоластического метода Спиноза усматривает в Маймониде, тип скептического метода – в Иегуде Альфахаре356; сам он полемизирует с обоими и противопоставляет богословско-раввинскому объяснению Библии историко-критическое объяснение, как единственное соответствующее происхождению и составу этой книги. Он первый рассматривает в этом свете канон и исследует происхождение библейских источников. В этом состояло могущественное и ужасающее влияние, которое оказал Теологико-политический трактат на его эпоху. Благодаря этому критическому анализу Библии, Спиноза стал для XVII века тем же, чем позднее был Герман Самуэль Реймарус для XVIII и Давид Фридрих Штраус для XIX; более того, он стоит впереди Реймаруса по своей исторической точке зрения, которая при объяснении библейских вопросов оставляет позадисебяморальнуюточкузрения.

Мы уяснили себе задачу и цель Теологико-политического трактата, равно как порядок и связь его проблем. Чтобы обосновать право свободы мысли и органически связать его с политическими правами, обеспечиваемыми государственной властью, надо разрушить господство религии над разумным познанием, а это может быть сделано путем доказательства, что притязание на такое господство напрасно ссылается на Библию, которая, при правильной оценке, содержит лишь историю и религию, а не философское познание природы вещей. Поэтому, чтобы понять труд Спинозы и быть в состоянии следить за его анализом, необходимы прежде всего два условия: правильная точка зрения на толкование Писания и понимание, что религиозная и философская истина относятся к различным по существу областям и что поэтому религия независима от философии. Первый пункт наш трактат обсуждает в седьмой главе, второй – в четырнадцатой. Относительно обоих Спиноза говорит в конце четырнадцатой главы: "Изложенное в этих отделах образует главные вопросы, которые я имел в виду в моем сочинении; поэтому, прежде чем идти далее, я хотел бы настоятельно просить читателя, чтобы он прочел эти две главы с большей

внимательностью и неоднократно продумал их, и чтобы он был убежден, что я писал не с целью ввести новшество, а с целью исправить превратные мнения в надежде, что некогда восторжествуют истинные357". "Цель философии

есть истина, цель веры – послушание и

благочестие358".