464

есть проявление справедливости, идеальной человеческой природы, возвышающейся над вожделениями. Согласно Спинозе, природа и вожделение тождественны.

Единственными условиями, из которых должна быть выведена политическая жизнь, Спиноза считает реальных людей, истинное существо которых должно быть выяснено не утопическим понятием морали и не религиозной

догмой, а исключительно познанием природы537. Но так как все общественные

отношения состоят из прав, регулирующих совместную жизнь личностей, то природа должна считаться источником, из которого вытекает истинное понятие о праве. Право, основанное на законах природы, есть естественное право, в отличие от тех, опирающихся на внешний авторитет, прав, которые случайно созданы историческим ходом вещей или произвольно предписаны моральными и религиозными кодексами.

465

II. ЕСТЕСТВЕННОЕ И ГОСУДАРСТВЕННОЕ ПРАВО

1. ЕСТЕСТВЕННОЕ ПРАВО

Что такое естественное право? Очевидно, такое право, которое лежит в природе и которое она, в силу своих законов, предписывает вещам, ибо всякое право есть закономерное определение. Законы природы состоят в причинности, в силу которой Бог или природа образует единственную свободную причину всех вещей, а каждая отдельная вещь – действие известных причин и причину известных действий. Таким образом, в силу своих законов, природа есть абсолютная власть, действующая во всех вещах способность, а каждая отдельная вещь есть относительная или ограниченная власть, т. е. определенная величина сил. Но законы природы суть не произвольные предписания, а необходимые и вечные законы, которые вытекают из существа самого Бога. Поэтому все, что совершается на основании этих законов, есть неизменное, правильное и законное данное. Ибо то, что никогда не может быть отменено, должно, очевидно, считаться вечным

465

правом. Итак, всякая сила, которая на основании божественных законов присуща самой природе и всем ее явлениям; имеет не условное, а самостоятельное значение, есть необходимая способность, не допускающая произвольная нарушения, следовательно, полнота власти, понятие которой непосредственно включает в себя идею юридической силы538.

В природе нет иного закона, кроме необходимого действия, нет иного права, кроне действующей способности. Поэтому сила вещей образует единственное возможное содержание естественного права; сила природы есть право, и право есть сила природы: оба эти понятия совершенно тождественны. Ибо право есть во всяком случае способность что-либо делать, т. е. есть всегда сила; без этого право было бы пустым предписанием, названием без реального содержания. Но чисто заимствованная сила случайна, она дана извне и может быть потеряна, она зависит от чуждых и изменчивых условий: поэтому она есть всегда проблематическое, а не совершенное право. Итак, действительное право есть сила, которая не заимствована, а связана с самим существом, как его необходимое следствие, или основана на его собственной природе. Лишь сила природы обладает верховной властью.

466

Бессильное право ничтожно, право, основанное на заимствованной власти, проблематично; реально лишь право естественной силы. Поэтому, чтобы опровергнуть спинозово понятие права, нужно было бы показать, что есть право вне силы и сила вне природы. Ибо он определяет понятие права, через посредство совершенной, или божественной, силы, а последнюю – через посредство естественной силы. "Под естественным правом я разумею сами законы природы, или правила, согласно которым все совершается, т. е. собственную силу природы; поэтому естественное право простирается во всей природе и в каждой отдельной личности так же далеко, как сила. Следовательно, что каждый человек осуществляет в силу своих естественных законов, то он делает с абсолютным естественным правом, и его право на природу измеряется степенью его силы539".

Право и естественная сила тождественны. Каждая вещь заключает в себе известную способность и, в меру своих сил, овладевает известной сферой действия. Так как такая способность существует в каждой вещи, то поэтому в природе нет нигде полного отсутствия способности или абсолютного бессилия. Так как все действия вещи основаны на ее существе или

466

силе, откуда они с необходимостью следуют, то поэтому в природе нет злоупотребления силой. Наконец, так как в каждой вещи сила природы ограничена, то и ее действия ограничены по своему характеру и размеру, и ни одно существо не может выполнить того, что превосходит его силы. Но так как право в природе тождественно силе вещей, то неправомерность подобна бессилию или отсутствию способности; поэтому, с точки зрения природы, нет ни бесправного, ни противоправного состояния, а есть лишь границы права, которые совпадают с естественными границами вещей. Каждая определенная сила исключает другие силы, каждое определенное право – другие права.

Неправомерность, с точки зрения природы, означает поэтому отсутствие или недостаток определенных прав, ибо право, с точки зрения природы, означает лишь присутствие или наличность определенных прав. Некто неправ, это значит: он лишен известных прав, потому что лишен известных сил, без которых эти права не могут быть осуществлены. От слабого ума нельзя требовать мудрости, и от больного тела – здоровья. Является ли поэтому глупость неправомерной? Она является таковой столь же мало, и столь же много, как болезнь. В обоих

467

случаях одного лишает права на духовную силу, другого – права на физическое благосостояние отсутствие силы, т. е. граница существа или само естественное его устройство. Если силы ума суть естественные данные, то глупость от природы столь же правомерна, как мудрость, и – при всех других различиях, имеющихся между одаренным

иограниченным разумом, – их естественно-правовое положение тождественно в том отношении, что одному должно быть так же разрешено обнаруживать свои способности, как другому – свои недостатки. Но не предоставляет ли этим само право безграничный простор для человеческого несовершенства? Напротив, так как всякое несовершенство ограничено и полно пробелов, то оно само должно будет удовольствоваться скромной областью, и даже его притязания жалки. Право, которое оно имеет

иосуществляет, есть право недостатка, который надо предоставить ему, ибо озлобление против него было бы бессильно и лишено цены. Недостатки ничего не приобретают из того, что называются правами, ибо их значение и общественная репутация остаются теми же, как если бы они признавались неправомерными. Увеличивается ли ценность надутого глупца, если мы считаем глупость его достоянием?540

467

Итак, в чистом естественном состоянии нет настоящей неправды, ибо нет соответствующей способности или нет законов, которые могли бы быть нарушены. Ибо неправомерность возможна лишь по отношении к законам, а в природе все совершается закономерно, и законы природы всегда действуют правильно. Поэтому и в человеческом естественном состоянии все правомерно, чего требуют законы человеческой природы и что осуществляют ее силы. Законы ее требуют господства аффектов: силы ее обнаруживаются в могуществе, с которым действуют душевные движения, а сами аффекты во всем их многообразии образуют лишь вариацию одной единственной темы – именно человеческого себялюбия, которое утверждает то, что увеличивает его реальность, и отрицает то, что уменьшает ее. Все страсти суть силы себялюбия, каждый человек есть прирожденный эгоист. Моралисты называют его поэтому злым и грешным, но они не могут изменить положения дела, как ни оплакивают его, и не могут свергнуть закон природы, как ни порицают его. Если рассматривать страсти бесстрастно, то надо признать, что они суть естественные явления, которые вытекают с необходимостью и столь же мало, как и другие явления природы, могут быть

468

изгнаны или запуганы словами.

Естественное право человека состоит в аффектах, и значение его определяется объемом господства последних. Граница силы есть также граница права; все, что личность может выполнить своими естественными силами, лежит

впределах ее правовой сферы. И так как каждый,

всилу своей природы, действует эгоистично, то он будет стараться как можно более расширить свою силу и свое право и тем ограничить способность других. Каждое эгоистическое действие есть действие враждебное, оно признает лишь свою выгоду и отрицает чужую. Отсюда следует, что люди от природы враждебны друг другу, и, следовательно, первоначальное правовое состояние заключается в борьбе всех против всех, ибо, согласно естественному праву, каждый есть свой собственный ближний, а чужие считаются врагами. Право врагов есть взаимная борьба, в которой каждый пользуется, насколько возможно, своей силой против остальных и уничтожением их расширяет сферу и силу своего бытия. Поэтому естественным правовым состоянием людей служит не мир, а война, не золотой век поэтов, а необузданный эгоизм грубой природы, дикий хаос борющихся сил, где вместо разума властвуют вожделения.

468

Но это состояние чистого естественного права никоим образом не может удержаться; ибо в борьбе всех против всех содержится противоречие, которое не может терпеться с точки зрения самого естественного права, и которое вообще делает невозможным, чтоб в действительности когда-либо имело место такое состояние всеобщей войны. Ибо естественное право стремится к самосохранению личностей, борьба же, наоборот, – к их взаимному уничтожению; там каждое отдельное существо хочет обеспечить свое бытие и наслаждаться им, здесь, напротив, его бытие подвергается угрозе и опасности. На место обеспеченности выступает страх, на место наслаждения – опасность, и если состояние права требует для каждого максимума сил, то состояние войны создает, наоборот, максимум бессилия. Ибо что может быть бессильнее бытия, постоянно подвергающегося угрозе и движимого страхом? Таким образом, борьба есть отрицание естественного права; поэтому последнее требует ее решительного устранения. Пока люди борются между собой, все права не обеспечены. Реальное значение они получают лишь в прочной жизни, а последняя возможна лишь в спокойном союзе. Человеческая жизнь была непрочна, пока она была объята

469

насильственной борьбой, пока сила каждого существа проявляла себя в неограниченном себялюбии, и естественное право было равносильно кулачному праву. Напротив, человеческая жизнь прочна, когда эгоистические силы соединяются и таким путем образуют состояние общей силы и общих прав. Лишь общее право прочно, лишь общее право действительно. Поэтому действительное естественное право может иметь место не в изолированном и обособленном индивиде, а лишь в обществе, и общество должно, следовательно, считаться единственным возможным и действительным правовым состоянием.