561
порядок может быть признан естественным или моральным, механическим или целесообразным, материальным или духовным, природой или творением. Пантеизм ограничивается указанным первым равенством, и легко видно, что лишь от дальнейших указаний о способе понимания вечного порядка зависит, отрицаются ли свобода, цели и т. п. или нет. Если мы знаем, что Спиноза понимал субстанцию, как единое и единственное существо, вне которого нет ничего, то первое положение его учения: "Substantia sive Deus",
достаточно, чтобы определить это учение, как пантеизм.
561
2. НАТУРАЛИЗМ
Но Спиноза постигает этот вечный порядок, или связь вещей, как необходимое следствие из существа Бога, как продукт, который воля не может ни создать, ни изменить, как мир, производящее основание которого совершенно исключает разум и волю, т. е. духовные способности; это значит, что он постигает этот вечный порядок вещей не как творение, а исключительно как природу: таково второе ближайшей определение. Первое положение его системы гласит: "substantia sive Deus, второе: – "Deus sive natura". "Substantia sive Deus"
свидетельствует о Спинозе, как о пантеисте; "Deus sive natura" свидетельствует о нем, как о натуралисте.
Натурализм именно есть всякая философия, которая объясняет и выводит не дух из природы, а природу из духа, всякая философия, принципом которой является не основание познания, а основание вещей, не разум, а субстанция, от которой зависит все остальное. Эта субстанция, благодаря которой все вещи существуют, есть могущество. Но что такое познаваемое могущество, как не природа? Если признать
561
существо вещей совершенно независимым от нашего познания и вместе с тем совершенно познаваемым, то ясно, что это существо может быть объяснено лишь понятием природы. Оно совершенно независимо от нас, мы совершенно зависимы от него – т. е. оно есть наш объект. Это существо, которое одновременно властвует над нами и есть наш объект, может быть только природой. Природа была тайным значением картезианского Бога662.
Учение Спинозы есть система чистой природы. В этом учении все есть природа: Бог есть бесконечная, производящая природа, мир, как вечное следствие Бога, есть произведенная природа; атрибуты суть вечные и бесконечные силы природы, отдельные вещи суть преходящие явления природы, духи суть мыслящие явления природы, тела – протяженные явления. Нет ничего в этой системе, что бы не было природой. Разумный порядок есть естественно-необходимый порядок. Что противоречит необходимости и могуществу природы, то противоречит разуму. Что невозможно в естественно-закономерной связи вещей, то вообще невозможно, то существует не в действительности, а лишь в воображении, то содержится не в природе вещей, а лишь в неясных идеях нашего воображения.
561
Поэтому Спиноза отрицает (всеобщее и неопределенное) самосознание, личность, свободу. Он отрицает их не в качестве пантеиста, а в качестве натуралиста.
563
3. ДОГМАТИЗМ
Но натурализм еще не исчерпывает своеобразия учения Спинозы. Бог есть для него вечный порядок, вечный порядок есть природа, а природа независима от условий человеческого познания, которое само происходит из природы вещей. Если бы вещи в их вечном порядке не были постигнуты ясно и отчетливо, если бы порядок идей не был столь же необходим и вечен, как порядок вещей, то для человеческого духа было бы невозможно познание вещей. Полное и истинное познание вещей есть порядок и связь идей; этот порядок есть необходимое и вечное следствие божественного мышления, следовательно, естественный порядок. Спиноза понимает познание, как природу, а природу так, что она включает в себе (как необходимое и вечное следствие ее существа) полное познание. Другими словами: он предполагает познание, обоснованное и завершенное в природе вещей. Эта предпосылка образует догматический характер его учения.
Согласно этому, познание вещей не есть задача, которую природа еще должна разрешить, не есть цель, которую природа еще должна
563
достигнуть; природа не должна стремиться к нему, как к цели, ибо она вечно осуществляет его. Если бы познание вещей было задачей, подлежащей разрешению, то эта задача в пределах природы могла бы быть разрешена лишь человеческим духом, и природа, стремясь к познанию, должна была бы стремиться, как к цели, к человеческому духу и вообще к человеческому бытию; а тогда, вместе с человеческим бытием, и остальные вещи должны были бы составлять цель природы, и Бог или природа действовали бы по целям.
Но природа есть совершенный, неизменный, от века постигнутый порядок вещей. Она не может быть совершеннее, чем она есть; поэтому она не может и становиться более совершенной; следовательно, нет ничего, к чему она могла бы стремиться или что могло бы служить ей целью. Вне ее цели невозможны, ибо вне ее нет ничего; в ней самой цели невозможны, ибо ей не нужно ничем становиться и ни к чему стремиться, чем бы она не была уже совершеннейшим образом: она есть от века все во всем. Всякая цель, еще только подлежащая достижению, была бы свидетельством против совершенства Бога, а всякая цель есть цель, еще только подлежащая достижению, задача, ждущая разрушения.
564
Поэтому в порядке природы, как его понимает Спиноза, невозможны цели ни в каком смысле – ни внешние, ни внутренние, ни бессознательные, ни сознательные. Итак, природа действует не по целям, а лишь по основаниям и действующим причинам.
Аристотель, как и Спиноза, понимает порядок вещей, как природу; для обоих вещи суть необходимые и естественные продукты, но действующим принципом у Аристотеля служит цель, у Спинозы, напротив, чистая причинность. Там энергия природы есть типическая сила, которая организует безвременное, оживляет мертвое, одушевляет живое, одухотворяет человеческое тело и в этом развитии доходит до ясного мышления, до реального познания; здесь энергия природы есть действующая сила, которая никогда не дошла бы до мышления и познавания, если бы одновременно не познавала и не мыслила от века все вещи, которые она необходимо производит. Согласно Аристотелю, все вещи суть естественные энтелехии, наоборот, согласно Спинозе, они суть естественные произведения.
Учение Спинозы есть система чистой причинности. В этом учении все есть природа, и природа здесь во всех ее данных сплошь каузальна в смысле действующей причины: Бог
564
есть действующая причина, атрибуты суть действующие первичные силы, вещи суть действия, их совокупность есть необходимое и вечное действие, их отдельные явления суть случайные и преходящие действия; совокупность всех способностей есть производящая природа, природа, как причина; совокупность всех вещей есть произведенная природа, природа, как действие. Причина, почему Спиноза отрицал свободу, лежала не в том, что он приравнивал Бога вечному мировому порядку, а в том, что мировой порядок он приравнивал природе. Фихте также понимал Бога, как мировой порядок, но не исключал свободы. Причина, почему Спиноза отрицает цели, лежит не в том; что он приравнивает Бога мировому порядку, и не в том, что он приравнивает мировой порядок природе, а в том, что природу он приравнивает действующей причинности. Аристотель также понимал порядок вещей, как природу, но не исключал целей – и даже стоял на прямо противоположной точке зрения.
Лишь здесь определяется и завершается характер спинозизма, лишь в понятии чистой причинности Спиноза становится самим собою, лишь в этом понятии образуется та затвердевшая система, которая является единственной в своем
565
роде и стоит среди других систем со своим абсолютным и исключающим своеобразием. Лишь один раз на свете была создана система чистой причинности с такою ясностью и развита с такой математической твердостью. Ибо классическая философия древности и христианское богословие средних веков в своих системах имели своим центральным пунктом людей; первая мыслила человека, как цель природы, последнее мыслило спасение человека, как цель божественного Провидения. Бэкон и Декарт, основатели новой философии, требовали причинности, не отрицая, однако, совершенно и во всех отношениях значения целей. Лейбниц, который следует за Спинозой, снова вводит в
философию понятие цели для объяснения вещей и придает ему, наряду с причинностью, не только равную, но даже высшую законность. Кант, посредством примата практического разума, возвышает понятие цели до высшего значения. Таким образом, среди всех философов Спиноза – единственный, который совершенно отвергает понятие цели, не отрицая при этом первичность мышления и познания; он был единственным философом и, быть может, единственным человеком, который взял и сохранил, в качестве единственного принципа своего познания, своего
565
миросозерцания и жизнепонимания, противоположность этого понятия – чистую причинность.