293

представления, тем легче они забываются; чем более они познаваемы, т. е. чем яснее соединяющая их связь, тем легче они сохраняются; поэтому для памяти нет лучшей школы, чем разум. Воображение сохраняет лучше всего тот предмет, который в его области есть единственный экземпляр своего рода, вроде того, как мы не забываем интересный роман, если мы читали только один такой роман. Поэтому единичность и познаваемость вещи суть вернейшие средства сохранить в памяти эту вещь. Если допустить, что один объект соединяет оба условия, будучи безусловно единственным и вместе с тем предметом яснейшего познания, то его представление должно всегда в нас

сохраняться и быть абсолютно

незабываемым319.

294

5. РЕАЛЬНОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

Различие между ясными и неясными представлениями сводится к различно между разумом и воображением: воображение создает лишь неясные идеи, разум, и он один – ясные. Когда мы руководимся разумом, то мы мыслим на основании закона причинности и обосновываем каждую вещь либо из ее существа, либо из ее ближайшей причины, т. е. мы познаем реальное основание, из которого проистекает вещь, которое образует ее существо и содержит условия, дающие нам возможность строго систематически вывести то, что вытекает из самой природы познанной вещи. Объяснить объект, не перечисляя просто его качеств, а излагая его происхождение и показывая, как он возникает, – значит дать истинное его определение.

Реальное определение, как его требует разумное познание, есть определение генетическое, которое в геометрических фигурах дается посредством построения (а не посредством описания качеств). Построение круга есть ближайшая причина его бытия. Объяснить это построение значит так определить круг, чтобы

294

вместе с его происхождением и из последнего были также поняты его качества. Вопрос о выработке ясных идей совпадает, таким образом, с вопросом о выработке истинного и научно-плодотворного определения. Спиноза категорически говорит, что во второй части его методологии должно быть только исследовано, в

чем состоит хорошее определение и каковы его

условия320.

295

6. ЯСНОЕ И МЕТОДИЧЕСКОЕ МЫШЛЕНИЕ

Так как в порядке вещей всякое производящее основание, в свою очередь, вытекает из другой ближайшей причины, то методическое познание состоит из цепи выводов, высшее и первое звено которой должно состоять в объяснении причины, которая не может быть выведена ни из какой другой и, следовательно, должна быть понята из самой себя, абсолютно необходимого существа, из которого непосредственно следует и уясняется его бытие; таково определение "causa sui". Это объяснение приводит нас к исходной точке системы и показывает, что единственной нормой и руководящей нитью последней является дедуктивный ход математического метода, которого требовал и в принципе придерживался Декарт, и который был в данном случае в виде примера им осуществлен.

В связи с этим Спиноза различает два рода определения – определение сотворенных вещей и определение несотворенного существа: первые требуют для своего объяснения понятия ближайшей причины, из которой они происходят; последнее, наоборот, для своего объяснения не

295

нуждается ни в каком ином объекте, кроме своего собственного бытия. Чтобы осветить путь от нашего разума к этому определению, необходимо определить самый разум и прежде всего ясно и отчетливо обозначить все его качества. На указании этого исследования обрывается наш трактат "Reliqua desiderantur321". Мы видим задачу, которую здесь обосновал и поставил себе философ: из понятия Бога должен быть выведен "more geometrico", необходимый порядок вещей. Разрешениеэтойзадачисодержитсяв"Этике".

В развитии системы неоконченный опыт учения о методах стоит между Кратким трактатом и главным трудом Спинозы. Нам неоднократно приходит на память указанный первый набросок: его напоминает нам постановка задачи, которая состоит в осуществлении человеческого блаженства, более точно разработанное учение о видах познания и, как я особенно подчеркиваю, учение об определении,

продолжающее то, что начато в "Tractatus brevis322". В Tractatus de intellectus emendatione

Спиноза сам во многих местах отсылает нас к своему главному сочинению, замечая: "Это подробнее объясняется в моей философии", как, например, по вопросу о том, что означает "vis nativa intellectus", что нужно понимать под "alia

295

opera intellectualia" в развитии сил нашего разума,

что значит "quaerere in anima", и почему атрибутами Бога могут быть названы лишь такие

качества, которые образуют существо

Бога323. Здесь "mea philosophia" не может означать ничего иного, кроме системы Спинозы, его главного труда – "Этики", которою, следовательно, он уже занимался, когда писал свой опыт de intellectus emendatione, и разработка которойсделалалишнимокончаниеэтогоопыта.

296

Глава одиннадцатая

ИЗЛОЖЕНИЕ КАРТЕЗИАНСКОГО УЧЕНИЯ О ПРИНЦИПАХ И МЕТАФИЗИЧЕСКИЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ СПИНОЗЫ

I.ИЗЛОЖЕНИЕ УЧЕНИЯ ДЕКАРТА

1.ПРЕДИСЛОВИЕ

Вто время, как Спиноза был занят разработкой своей системы, он опубликовал свое составленное по геометрическому методу изложение картезианских принципов с приложением "Cogitata metaphysica". Мы знаем из хода развития философа и его занятий, в какое

время и по какому поводу возникло это

сочинение324.

ВКратком трактате, равно как в опыте учения

ометодах, указано и развито жизненное направление, цель которого может быть достигнута лишь в соединении нашего духа с Богом или совокупной природой, в познании вечного единства и порядка всех вещей. Поэтому

297

основу миросозерцания нашего философа образуют принципы божественного всеединства и его познаваемости; в этих двух пунктах его учение расходится с картезианским, которое он в это время излагал. Его монизм противоречит различию между бесконечной субстанцией и конечной (между Богом и миром), между мыслящими и протяженными субстанциями (духами и телами); его рационализм противоречит положению, необходимо вытекающему из этого дуалистического учения: именно, что есть известные вещи, которые превосходят силу нашего познания. Если все познаваемо, то ничто не совершается на основании непознаваемого произвола, и даже Бог не может иметь способности, которая была бы в состоянии изменить что-либо в вечной необходимости вещей. Если в действительности существует лишь одна субстанция, то отсюда следует несубстанциальность человеческого духа и невозможность его свободы. Эти выводы были ясны философу, когда он излагал картезианское учение о личности Бога и о свободе человеческой воли.

Поэтому мы должны были бы, на основании хода развития Спинозы, быть убеждены, что излагаемое им учение в указанных пунктах не

298

утверждать и отрицать совершенно измышлена и вне представлений есть ничто, что остальные способности, как разум, страсть и т. п., относятся все к числу фикций или, по крайней мере, тех понятий, которые люди образовали из абстрактных представлений вещей, вроде родовых понятий человек, камень (humanitas, lapideitas) и т. п. Я не могу умолчать и о том, что совершенно так же надо судить и принимать исключительно за мнение Декарта, когда в некоторых местах этого сочинения говорится: "то или другое превосходит силы человеческого разума". Не нужно думать, будто наш философ

высказывает подобное мнение по собственному

убеждению325".

После этого объяснения издателя, который,

как это документально

засвидетельствовано326, говорит здесь как alter ego философа, не может быть ни малейшего сомнения, в каких пунктах Спиноза усматривал и хотел отметить главное разногласие между своим учением и картезианским: он отрицает всякую границу познаваемости вещей, субстанциальность духов и тел и, следовательно, субстанциальную противоположность между ними; он отрицает, что мышление и протяженность суть атрибуты противоположных субстанций, и утверждает

299

неограниченную природу того и другого, или, что то же, признает их атрибутами Бога; вместе с субстанциальностью человеческого духа он должен отрицать и его свободу. Во всех этих пунктах не указывается, в противоположность Декарту, никакого другого философа, от которого Спиноза заимствовал эти новые идеи; Спиноза считается только с картезианскими основными понятиями и оспаривает лишь их последовательное развитие и применение.

Поэтому не может быть и вопроса, что Спиноза пережил картезианскую систему и оставил ее за собой, когда в этом сочинении он воспроизвел картезианское учение о принципах. Уже предисловие достаточно, чтобы установить этот факт. Надо оставить его совершенно без внимания, чтобы, подобно Иоэлю, сомневаться, что Спиноза уже тогда обладал своим собственным (антикартезианским) учением. Представляющиеся здесь возражения, что в таком случае Спиноза "шарлатанил" математическим методом и приводил доказательства, которые он сам считал неверными, – неправомерны327. Доказательство может быть вполне корректным, а доказанное положение ложным, когда допущенные предпосылки или принцип не имеют реального значения. Оспаривая, например,

300

2. ПРИЛОЖЕНИЕ: COGITATA

METAPHYSICA

Всвоих "Cogitata metaphysica" Спиноза обсуждал важнейшие и более трудные вопросы из обеих частей метафизики, общей и специальной: первая трактует о существе (ens) и его свойствах, вторая – о видах существ, или субстанциях; из последних наш философ подчеркнул в особенности две: Бога и человеческий дух.

Впервой части "Cogitata" он в шести главах исследует ens, как действительную, воображаемую и вымышленную вещь, далее сущность, бытие, идеи и могущество, необходимое и невозможное, возможное и случайное, вечность, продолжительность и время, единое, истинное и благое.

Во второй части "Cogitata" он исследует в двенадцати главах Бога и человеческий дух, и притом в главах I – XI – качество Бога, именно его вечность, единство, неизмеримость, неизменность, простоту, жизнь, разум, могущество, творчество и содействие (concursus).

Наряду со своим изложением второй книги картезианского учения о принципах (натурфилософии) он диктовал своему ученику в

301

Ринсбурге и свои метафизические размышления о вышеуказанных вопросах; затем, перед изданием сочинения, он просмотрел все содержание последнего и, как говорит предисловие, исправил и дополнил его (atque haec una a se correcta atque aucta, ut lumen aspicerent); после этой переработки "Cogitata metaphysica", образующая приложение,

надо отличать от диктованных "Cogitata metaphysica"; кроме того, позднее было также присоединено изложение первой книги картезианского учения о принципах (метафизики), которое Спиноза написал в течение двух недель.

Итак, если предисловие говорит, что Спиноза излагал своему ученику только учение Декарта в его строго замкнутой форме, то эти слова, очевидно, могут относиться только к запискам, а не к приложению. Впрочем, как бы ни понимать эти слова, решающим является не то, что говорит издатель в предисловии, а то, чему учит Спиноза в "Приложении". Поэтому нам необходимо исследовать содержание приложения. В какой мере продиктованные "Cogitata metaphysica" отличаются от "Cogitata metaphysica",

образующих приложение, об этом мы ничего не знаем, так как первоначальные записки до нас не дошли.