123

4. ЛАТИНСКАЯ ШКОЛА. ФРАНЦ ВАН ДЕН ЭНДЕ

Изучение в оригинале трудов Декарта, и в особенности важнейших из них, требовало знания латинского языка. Спиноза должен был владеть этим языком, чтобы легко и быстро воспринимать произведения своего руководителя; и без знания его он не мог бы стать учителем философии для своей эпохи и для мира. И он в изумительной степени усвоил этот предмет; латинский язык его работ так ясен и прост, настолько соответствует всегда содержанию и приспособлен к нему, так тверд и точен в своем строении, что может быть назван в своем роде классическим, в надлежащем смысле этого слова. Нет сомнения, что усвоение латинского языка предшествовало разрыву с синагогой.

Если Спиноза на 15-м году своей жизни (1647) был типичным талмудистом, а на 24-ом – отлученным отступником, то его латинское образование, которое он получил вне раввинской школы, приходится, во всяком случае, на время, лежащее между этими моментами; возможно, впрочем, что его начатки относятся к еще более раннему времени, так как португальские евреи в

124

Амстердаме, если имели к тому возможность, охотно заставляли своих детей изучать классическую филологию, входившую в состав высшей нидерландской культуры. По рассказам Колерусу, Барух Спиноза учился этому предмету еще мальчиком. Он легко усваивал языки и обладал значительными практическими и теоретическими знаниями в области романских и германских наречий; кроме знания португальского и испанского языка, он говорил еще по-французски и итальянски, кроме нидерландского языка он знал и немецкий; к этому присоединялось превосходное знание еврейского языка, для которого он позднее хотел сам составить грамматику на новых началах, и латинского.

Первые уроки латинского языка ему давал немец, имя которого неизвестно; высшее филологическое образование он получил в школе амстердамского врача Франца ван ден Энде (Franz van den Еnde), который был известен, как ученый гуманист, и славился своим преподаванием философии101. Самые богатые люди города посылали к нему своих сыновей. Изучение старой языческой литературы и нового естествознания отвратило образ мышления этого человека не только от римско-католической

125

5. КЛАРИЯ МАРИЯ ВАН ДЕН ЭНДЕ

Говорят, что Спиноза, совершенствуя в доме своего учителя свое образование и расширяя свои интересы, встретился там и с притягательной силой, овладевшей его сердцем. Одну из дочерей ученого и свободомыслящего врача звали Кларией Марией; она не была красива, но была образованна, знала и преподавала латинский язык, была даровита, весела и музыкальна; эти достоинства привлекли к ней сердце Спинозы, который часто поздние признавался, что он любил ее и имел намерение жениться на ней. В одном из своих товарищей по школе, Дирке Керкринке из Гамбурга, он нашел более счастливого соперника; последний завоевал любовь своей учительницы, подарив ей жемчужное ожерелье; она стала женой Керкринка, после того как он перешел в католицизм. Так рассказывает этот эпизод Колерус, ссылаясь на Бейля и Себ. Кортгольда. Но Бейль только повторяет то, что сообщает Кортгольд; последний же ничего не знает об истории любви Спинозы, а передает лишь, что Спиноза брал уроки латинского языка у одной ученой девицы одновременно с Керкринком,

126

который позднее женился на своей учительнице. Наоборот, Колерус решительно утверждает не то, что Спиноза был ее учеником, а только то, что он имел случай часто видеть ее в доме ее отца и говорить с ней и, как он сам признавался, полюбил ее.

Часть этого рассказа безусловно опровергается хронологическими данными, которые нашел недавно Р. Эльзевир в амстердамских брачных регистрах и которые Флотен сообщил в своем жизнеописании Спинозы: брак между Керкринком и Кларией Марией ван ден Энде был заключен 5-го февраля 1671 г.; жениху было в это время 32 года, невесте

– 27 лет104. Когда Спиноза был отлучен, Кларии Марии было 12 лет; позднее ван ден Энде не мог быть учителем Спинозы: поэтому невозможно, чтобы дочь была когда-либо его учительницей. Себ. Кортгольд, а через него и Бейль, были неверно осведомлены. Сомнительно также, чтобы Керкринк, который был семью годами моложе Спинозы, был его товарищем по школе ван ден Энде.

Если бы Спиноза, как это сообщает несомненно заслуживающей доверия Колерус, не говорил сам часто о своей склонности, то мы считали бы всю историю его любви выдумкой.

126

Пока он жил в Амстердаме, Клария Мария было ребенком; когда он навсегда покинул Амстердам, ей была шестнадцать лет. Мы знаем из его писем, что он из Ринсбурга и Форбурга делал путешествия в Амстердам (как, напр., осенью 1661 г., в апреле 1663 г., в конце марта 1665 г.) и оставался там целым неделями105.

Несомненно, он часто бывал в доме своего учителя и друга; в это время он, вероятно, стал серьезно относиться к своему чувству к его дочери и думал о браке с ней. Если здесь позволительны догадки, то я считал бы наиболее вероятным моментом этих мыслей о женитьбе то время, когда Спиноза был полон надежд на будущее и чаще всего гостил в Амстердаме: это было в мае 1663 года, до опубликования его первой работы106. В его письмах ни разу не упоминаетсяимяФранцаванденЭнде.

Счастье любви, если Спиноза когда-либо был страстно им охвачен, было лишь мимолетной грезой и вскоре навсегда уступило место отречению, которое для души этого человека было не тяжелым испытанием а соответствующим его натуре и постоянным настроением. Страсти не могли бурно властвовать в его сердце или подавлять его. Не следует представлять себе любовь и отречение Спинозы в

127

сентиментальном и меланхолическом свете; эта голова была слишком светла, чтобы поддаваться обману радостных ощущенийй или тяготиться печальными; такие настроения столь же мало подходят к нему, как он сам к роли героя романа. Кто хотел бы сделать из жизни Спинозы чувствительную любовную историю, тот должен был бы забыть об его голове и не принять в расчет свойственного ему одному величия характера.