I. СВЕДЕНИЯ О ЖИЗНИ СПИНОЗЫ ДО РАБОТЫ КОЛЕРУСА

1. ПРЕДИСЛОВИЕ К СОЧИНЕНИЯМ

Здесь надо прежде всего упомянуть о предисловии, которым снабдил посмертные сочинения их анонимный издатель (1677); оно не содержит никаких биографических подробностей, а дает лишь некоторые поучительные указания о ходе развития философа, указания, которые могут быть признаны руководящими. Это предисловие было, вероятно, написано на нидерландском языке Ярригом Иеллисом (Iarrig Iellis) и переведено на латинский язык Людвигом Мейером (Ludwig Meyer), амстердамским врачом и близким другом Спинозы.

2. МЕНАГИАНА

Француз Менаж (Menage), которого Бейль назвал Варроном семнадцатого века, рассказывает в разговорах, опубликованных после его смерти (1692) под заглавием "Менагиана", о различных опасностях и приключениях, которые будто бы испытал философ во время путешествия по Франции и которые его так испугали, что он тотчас же после бегства умер от пережитого смертельного страха. Он бежал, переодетый сапожником; впрочем, добросовестный биограф не ручается за этот последний факт. В действительности Спиноза никогда не был во Франции. С полной достоверностью Менаж знает – ибо многие, лично знавшие Спинозу, передавали ему это, – что Спиноза был низкого роста, имел желтый цвет лица, мрачный взгляд и что на его лице лежала печать отвержения (un caractere de reprobation). Это последнее известие имело счастливую судьбу и особенно понравилось некоторым ревнителям. Да и как мог бы подобный атеист выглядеть иначе?

97

3. ПЬЕР БЕЙЛЬ

Первый биографический очерк дал Пьер Бейль (Pierre Bayle) в статье "Спиноза" своего

исторического и критического словаря (т. II. 1697)75; к скудному тексту присоединен ряд

примечаний, которые рассеяны по всем буквам алфавита и содержат, главным образом, критическое обсуждение учения. В следующем году статья появилась в нидерландском переводе Франца Гальма (Franz Halmа) в Утрехте, в

изданиипереводчика76.

Через несколько лет после смерти философа Бейль прибыл в Нидерланды и нашел себе убежище и сферу деятельности в Роттердаме; здесь он мог легко собирать сведения о Спинозе, и он воспользовался этим случаем; уже в первой написанной здесь работе "О кометах" (1683) он упоминает о философе и сообщает, будто ему известно от достоверного человека, что Спиноза, незадолго до своей смерти, поручил хозяйке дома не допускать к его смертному одру духовное лицо, чтобы он из слабости в последние мгновения не сделал признаний, которые могли бы повредить славе о его убежденности. В таком поведении философа, который боялся своего собственного

97

малодушия, Бейль усматривал желательное ему и потешное свидетельство суетности так называемых рассудочных систем.

Но факт, которому он так радовался, не существовал в действительности. Вскоре после этого Себастиан Кортгольд, один из наиболее ярых противников Спинозы, сообщил, что он знает со слов самой хозяйки дома, что о подобном распоряжении никогда не было и речи. Бейль счел себя вынужденным во втором издании своей работы (1702) опровергнуть прежнее сообщение; уже в первом издании он назвал "Менагиану" лживой историей и находил непонятным легковерие ее издателей. Для него самого Спиноза был предметом, на котором он упражнял свою ученость и свой скептицизм; он видел в нем не нового и оригинального философа, а лишь первого философа, который предпринял курьезную попытку систематизировать атеизм, "величайшего атеиста, который когда-либо существовал" и который "установил нелепейшую и наиболее чудовищную из всех гипотез". Что это чудовище вместе с тем вело безупречную и образцовую жизнь, было фактом, который наш скептик с удовольствием включил в свой отчет, ибо этот факт давал ему блестящее подтверждение его положения, что можно быть

97

одно временно крайне неверующим и добродетельным, как, с другой стороны, можно быть очень верующим и безнравственным человеком, порочным тираном и благочестивым "Давидом". Этому нечего удивляться, ибо святость имеет столь же мало общего с естественной моралью, сколь мало истины веры имеют общего с разумом.

98

4. ОБА КОРТГОЛЬДА

Уже в 1680 году Христиан Кортгольд, доктор и первый профессор теологии в Гамбурге,

опубликовал книгу "De tribus impostoribus magnis" ("О трех великих обманщиках") в качестве намеренной антитезы одноименного средневекового труда, который в безбожии дошел до последних пределов и кощунственно называл обманщиками основателей трех монотеистических религий – Моисея, Христа и Магомета. Кортгольд нашел трех великих обманщиков в лице трех натуралистических философов: Герберта Черберийского, Гоббса и Спинозы.

О характере его книги лучше всего свидетельствует одно его суждение, дающее также образец остроумия автора: он озлоблен, что Спиноза принял имя "Бенедикт" ("благословенный", латинский перевод еврейского "Барух"; "его нужно было бы, наоборот, назвать "Maledictus" ("проклятый"), ибо никогда после Божьего проклятия в первой книге Моисея тернистая земля (sрinosa terra) не носила более проклятого человека, чем этого Спинозу, труды которого усеяны столькими терниями (tot

98

sрinis). Человек этот был сперва иудеем, но потом, отлученный синагогой (α’ ποσυναγωνός), он сумел, я не знаю какими уловками и хитростями, втереться к христианам и стал называться их именем". В действительности Спиноза оставил иудейство, но никогда, ни публично, ни тайно, не перешел в христианство. Ко второму изданию этой книги, вышедшему в Гамбурге (1700), сын

Христиана Кортгольда Себастиан Кортгольд77 написал предисловие, содержащее

некоторые сведения о жизни Спинозы, которые автор несколько лет до этого (предисловие на писано в 1699 году) собрал во время своего пребывания в Гааге на основании сообщений будто бы весьма осведомленных и заслуживающих доверия лиц; в особенности он ссылается на художника ван дер Спика (van der Spijck) и его семью, живших в одном доме со Спинозой в последние годы жизни философа. Существовал портрет Спинозы, писанный этим художником. "Vultum etiam athei expresserat" ("он изобразил далее лицо атеиста"). Уже из этого оборота видно, что сын разделяет отношение его отца к философу; он чаще всего зовет его просто "атеист"; он повторяет ложное сообщение, что Спиноза стал христианином, и считает, по-видимому, это сообщение достоверным на том

99

основании, что Спиноза часто слушал проповедь в реформатских церквах и призывал к тому других.

При всем своем пристрастии младший Кортгольд не клеветник, он признает добродетели Спинозы, его выдающуюся умеренность и строгость его нравов; никогда хула или легкомысленное слово о Боге не выходили из уст Спинозы; любовь к наживе была ему совершенно чужда, и он никогда но брал денег даже с учеников, которым он преподавал. Эта добродетель, впрочем, имела дурные последствия: гибельные учения можно было получать у него даром, "nam gratis fuit malus atheus" ("ибо он был даром злым атеистом").

Спиноза отнюдь не стоял также выше всех страстей; если он не был корыстолюбив, то он был честолюбив и притом настолько, что готов был купить славу даже самой страшной смертью. В качестве доказательства Кортгольд приводит слова, сказанные Спинозой после убийства братьев Витт; слова эти, очевидно, были искажены по недоразумению, ибо единственные, дошедшие до нас слова, которыми помянул это преступление философ, когда ему самому угрожала чернь, свидетельствовали лишь о его равнодушии к смерти, а никак не о его любви к