76

2. ВЕЩИ, КАК МОДУСЫ БОГА

Объекты нашего познания суть отдельные и конечные вещи. Частное нельзя понять без более общего, ибо оно есть его более точное определение, конечное нельзя понять без бесконечного, ибо оно есть его ограничение. Но Бог есть абсолютно всеобщее и бесконечное существо; поэтому идеи вещей относятся к идее Бога, как частное к общему, как ограниченное к безграничному. Что можно сказать об идеях, то должно быть применимо и к действительному существу вещей. Вещи относятся к Богу, как частные существа к всеобщему, как конечные – к бесконечному: они суть в ограниченной и несовершенной форме то, что Бог есть в абсолютной и совершенной форме, они входят в состав божественного существа и суть "участники" последнего. Таким образом Мальбранш приходит к важному положению: "Все частные идеи суть лишь участники всеобщей идеи бесконечного, подобно тому, как не Бог получил свое существо от творений, а наоборот, все творения суть лишь несовершенные участники божественного существа. Все идеи, которые мы имеем о творениях в отдельности,

76

суть лишь ограничения идеи Творца68". Единственная цель всякой божественной

деятельности есть, согласно нашему философу, сам Бог. Это убеждение вытекает из простейшего анализа, как и из откровений Писания. Что Бог создает, Он создает для Себя, Он есть из всех существ единственная причина и единственная цель: духи существуют только для того, чтобы наблюдать творения Бога и созерцать в них самого Бога; в силу этого созерцания, в котором они представляют образ Бога, они суть как бы зеркала Бога. Он есть как единственная цель творения, так и единственный объект нашего познания и единственная цель нашей воли. Созерцание Бога и любовь к Нему есть основная движущая сила наших представлений и желаний и исчерпывает пашу духовную жизнь. "Если бы мы не видели Бога, – говорит Мальбранш, – мы ничего не видели бы. Если бы мы не любили Бога, мы ничего не любили бы". Всякое желание есть стремление к Богу, любовь к Нему. Без этой любви мы не можем ничего любить и желать; без Бога наше бытие бездеятельно и мертво, наше мышление лишено света, наша воля лишена цели; без Него в нас нет ни силы мышления, ни силы желания. Мыслить значит познавать Бога, желать значитлюбитьБога.

77

Здесь возникает кажущееся противоречие между философией и опытом: философия находит в Боге неизменную цель нашей воли, опыт показывает, что мы постоянно стремимся к отдельным и преходящим благам мира. Если первое необходимо, то второе, по-видимому, невозможно; если мы признаем свидетельство опыта, то мы должны будем считать мнение философии решительным заблуждением. Мальбранш отрицает наличность какого-либо противоречия и утверждает свое положение не вопреки опыту, а в согласии с ним. По его мнению, наличность мирских вожделений не есть свидетельство против того, что лишь любовь к Богу есть основная движущая сила нашей воли. С нашими вожделениями дело обстоит совершенно так же, как с нашими представлениями: наши идеи вещей суть участники всеобщей идеи Бога, наши вожделения вещей суть участники любви к Богу. Наша любовь к единичным и преходящим благам мира и наша любовь к Богу стоят между собой в отношении частного к общему, конечного к бесконечному, ограниченного к безграничному, обусловленного к безусловному. То, что последнее есть в совершенной, недетерминированной форме, первое есть в несовершенной и детерминированной форме.

77

Наши вожделения вещей суть модификации нашей любви к Богу. Что могут быть отныне сами вещи, как не модификации Бога?

Мы не извлекаем насильственно этих выводов из положений нашего философа; он сам открыто и решительно высказывает их. "Мы можем, – говорит Мальбранш, – любить единичные блага, лишь придавая душевному движению любви, которое Бог внушает нам, направление в сторону этих благ". Эти единичные блага суть мирские вещи; наша любовь к мирским вещам есть, согласно этому, лишь детерминация нашей любви к Богу. Все наш вожделения суть модификации воли, которая в своей основе направлена на Бога. Если мы стремимся к мирским вещам, то наша воля направлена на творения, тогда как в действительности ее целью является Творец; поэтому движение, влекущее ее к творениям, есть лишь детерминация того движения, которое стремится к Творцу. Но если наша любовь к творениям есть частный случай нашей любви к Богу, то сами творения должны быть признаны детерминациями Бога. Вот собственные слова Мальбранша: "Все частные идеи, которые мы имеем о творениях, суть лишь ограничения идеи Творца, как все влечения к творениям суть лишь детерминация волевого движения, направленного