4. ИОГАННЕС КАЗЕАРИУС

143

5. ФОРБУРГ (1663–1669)

Хотя Спиноза еще не затронул открыто религии ни в какой работе, его уже прокричали как атеиста, и эта слава последовала за ним в тихую деревню Форбург близ Гааги. Нельзя было бы поварить, что в деревенской общинной распре по поводу замещения должности священника могло играть роль имя Спинозы, если бы это не было доказано найденным недавно документом. Философ поселился в Форбурге в доме художника Даниила Тидемана (Daniеl Туdеmann), который в местной реформатской общине был предводителем свободомыслящих и вместе со своими сторонниками указал желательного кандидата магистрату города Дельфта, который должен был назначать на эту должность. Ортодоксы сейчас же протестовали горячей контрпетицией, подписанной 53 лицами, в которой, между прочим, говорилось: противное прошение составил жилец Тидемана, некий Спиноза, еврей по рождению, атеист и хулитель религии по образу мыслей и вредный для общества субъект, как это могут подтвердить многие ученые люди и проповедники124.

В том же году, в котором разыгрались эти

144

деревенские распри, нашему философу суждено было одолеть бесполезную, неприятную и отнявшую много времени переписку, за которую он взялся только из дружеской любезности и которую он вел несколько месяцев, пока, наконец, терпение его не лопнуло, и он прекратил сношения. Хлебный маклер в Дордрехте, Виллем ван Блиенберг (Willem van Blyenbergli), который стремился к более высоким занятиям и считал себя гораздо более образованным и рассудительным, чем был в действительности, читал работу Спинозы о Декарте и письменно (12 декабря 1664 г.) попросил философа ответить ему на некоторые вопросы; он описывал себя, как свободомыслящего друга истины, который чрезвычайно заинтересован указанной работой и только по любознательности обращается за дальнейшими пояснениями к самому автору.

Если, согласно намеченному мнению Спинозы, Бог есть единственная причина человеческих действий, то как надо смотреть на свободу человеческой воли и зло? Этот очень понятный вопрос вызвал сомнения в душе дордрехтского купца. Спиноза получил письмо в Шидаме, где он гостил несколько недель у брата своего друга Симона де Фриса, и из его ответа видно, что письмо Блиенберга произвело него

144

благоприятное впечатление. Человек писал, казалось, под влиянием чистейшего интереса к истине; работа о Декарте оказала в данном случае именно то влияние, которого желал философ. С полным доверием и с выражением сознания духовной близости отвечает Спиноза на письмо и объясняет, что зло вообще есть не реальность, а лишь недостаток, и принадлежит не к действиям Бога, а к несовершенствам человеческого духа, которык вытекают из заблуждения и из смутного познания.

Блиенберг не понял значения этих слов Спинозы, но думал, что понял его и легко может опровергнуть, ибо он думал, как и многие после него, что философ вообще отрицает зло и тем самым уничтожает понятия вины и наказуемости и приравнивает действия людей с их моральной стороны действиям диких зверей. Уже во втором своем письме свободомыслящей друг истины объявляет, что он признает и считает обязательными два правила истины: ясное мышление и положительное откровение Бога в Писании, и что он считает первое ложным, если оно противоречит второму. Почему же, хочется спросить, – и это ощущение по праву испытывал Спиноза – почему этот человек сразу не сказал этого? Тогда бы переписка прекратилась, еще не

145

начавшись.

С человеком, стоящим на подобной точке зрения, даже если бы он обладал большим образованием и более дисциплинированным мышлением, чем Блиенберг, Спиноза не мог вести философских прений. Он отвечал (28 января 1665 г.) с чувством разочарования, отвергал для себя лично эту двойную бухгалтерию, ибо истина не может противоречить истине, и сделал тут своему противнику прекрасное и возвышенное признание: "Я избегаю зла, ибо оно противоречит моей природе и отклонило бы меня от пути познания и любви к Богу". Видно было, что он хотел отделаться от этого человека и от темы дебатов, потому что он пишет, что он не размышлял более о своем изложении картезианского учения и со времени его перевода на нидерландский язык не заботился о нем.

Однако, по благодушию, он еще продолжал некоторое время вести эту досаждающую и бесплодную переписку, и Блиенберг своей назойливостью и высокомерием злоупотреблял его терпением. Казалось, он хотел заманить философа на скользкий путь и выведать его тайны. В его третьем письме находится следующая приписка: "Я забыл из-за спешности

147

разговора с ним, и, желая близко с ними ознакомиться, он задавал Спинозе философские вопросы о зреющей в тиши системе последнего и непрерывно поощрял его к окончанию и опубликованию трудов. Мы увидим, как это рвение после издания Теологико-политического трактата заметно остыло. Ольденбург любил научные новости, поскольку они интересовали ученый мир и не возбуждали против себя общественного мнения.

Одним из наиболее выдающихся естествоиспытателей того времени в Англии был Роберт Бойль (Robert Boyle, 1627–1691), который впервые освободил химию от алхимистических умозрений и от подчинения медицине и дал ей самостоятельное направление, внеся в нее корпускулярную теорию, эту предшественницу атомистической гипотезы; свойства и формы тел должны, по Бойлю, выводиться из их состава, из количественных отношений между их составными частями, а эти отношения должны быть устанавливаемы "анализом". Предполагая единство первичной материи, Бойль требовал объяснения различия между телами из неравенства величины и формы, покоя и движения, группировки и положения мельчайших частиц. С такими убеждениями он выступил в

147

своем "Скептическом химике" против аристотелевского и парацельсовского учения об элементах; он предпринял и опубликовал изыскания о давлении воздуха и об изменении цвета растений под влиянием различных факторов; к этому присоединяется исследование о жидком и твердом и работа о применении корпускулярной философии к объяснению форм и

качеств. Эти работы появились в 1661–1664 гг.126. Спиноза ознакомился с ними через

Ольденбурга, который прислал ему никоторые из них и посредничал в непрерывных дружеских сношениях между ним и Бойлем. Одной из главных тем взаимного обсуждения служило исследование серы; Спиноза делал ряд опытов для установления составных частей серы и ее возгораемости и через Ольденбурга сообщал их английскомухимику.

Первым математиком и физиком в Нидерландах в то время был Христиан Гюйгенс

(Christian Huyghens, 1629–1695), изобретатель часов с маятником и усовершенствованного телескопа и основатель учения о световых волнах. Его отец был другом Декарта, сам же он дружен со Спинозой и беседует с ним не только по вопросам технической оптики, но и по философским вопросам; по крайней мере, так

148

можно предполагать, если три письма от первой половины 1666 г., которые упоминаются в конце третьего письма, были действительно адресованы Спинозе127. Гюйгенс жил в то время недалеко от Спинозы, в своем родном городе Гааге, который он покинул в 1666 г., когда переселился на ближайшие 15 лет в Париж. Ольденбург, который в своем письме сообщает Спинозе сведения о Бойле, неоднократно справляется у него о Гюйгенсе и его работах. В частности, в недавнее время было найдено одно письмо Ольденбурга (вероятно, от сентября 1665 г.), в котором он извещает Спинозу о работе Бойля о значении корпускулярной философии для объяснения форм и качеств тел, и в конце письма очень настойчиво спрашивает мнения Спинозы о маятнике Гюйгенса и о том, скоро ли появится давно ожидаемая диоптрика Гюйгенса и его исследование о движении. Вместе с тем, из того же письма мы узнаем, что Спиноза занят работой над Теологико-политическим трактатом; Ольденбург пишет: "Я вижу, что ты не столько философствуешь, сколько, если можно так выразиться, богословствуешь, именно – излагаешь свои мысли об ангелах, пророчествах и чудесах; но ты делаешь это, вероятно, в философском духе, и, во всяком случае работа

148

несомненно будет достойна тебя, и я буду

приветствовать ее с величайшей радостью128". Последняя надежда не оправдалась.

Когда работа появилась, она была этому другу в высшейстепенинеприятна.