Тема 12. Психология мотивации

раньше обращались к одной разновидности предпочтения знакомого (ру­тине), которой отмечена значительная часть нашей мотивационной жиз­ни. Не отрицая этот динамизм, быть может, стоит принять поправку Хеб-ба: мотивирующий характер рутины значительно увеличивается, если она содержит в себе усложняющий стресс новизны.

5. Главенство фильтров высокого уровня. Общепринятый невроло­ гический принцип гласит, что организации более высокого уровня отби­ рают (отклоняют и пропускают) специфические реакции всех типов. Этот принцип сам по себе благоприятствует развитию функциональной авто­ номии.

Это можно проиллюстрировать так. Мы допускаем, что влечение голода присутствует у нас с рождения до смерти. Оно не является функционально автономным. Однако в ходе жизни у нас развилось много специфических пу­тей его канализации (мы будем есть эту пищу, но не ту), а также некоторые очень общие установки по отношению к чистоте, внешнему виду, качеству сво­его питания. У некоторых едоков развивается крайнее гурманство, у других — удивительно изысканный подход к еде. И теперь каждый раз при возникно­вении голода эти (явно приобретенные) стили активизируются и определенно контролируют и направляют манеру потребления пищи.

В вышеупомянутой критике функциональной автономии Миллер го­ворит о «генерализации» и «подкреплении высокого уровня». Нам кажет­ся уместным подумать об этих факторах как о «шлюзах», управляющих приобретением специфических привычек и реакций, а не как о подкрепле­нии конкретных влечений. Ошибка S—й-теории лежит в старомодном взгляде на нервную организацию как на сплетение множества специфичес­ких влечений и отдельных подкрепляемых привычек. Подобно тому, как физики перестали думать о природе как о сочетании единиц «сантиметр, грамм, секунда», так и современная нейропсихология поворачивается от подкрепляемых конкретных привычек к динамическому неврологическо­му полю, главенствующему над конкретными привычными реакциями.

В этой связи мы можем обратиться к генетической теории интеллек­та Пиаже. Этот автор утверждает, что в течение жизни развиваются новые «схемы» высшего порядка, которые и начинают контролировать наше мы­шление. Он справедливо утверждает, что более старые схемы остаются как бы «спящими» и часто могут быть использованы вновь. Временами мы «регрессируем» к ним. Но в норме мы предпочитаем работать с вновь при­обретенными системами, а не с их предшественниками¹.

6. Множественные механизмы. Сверхдетерминированность выжива­ ния — еще один принцип поведения млекопитающих: хороший способ адаптации поддерживается многими механизмами. Случись одному меха­ низму потерпеть неудачу, останется дюжина других, которые будут обеспе­ чивать тот же результат. Природа не кладет все яйца в одну корзину. Сле-

¹ См.: Piaget J. The psychology of intelligence. (Transl.) London: Routledge & Kegan Paul, 1950.

^{ОлпортГ. Трансформация мотивов 69}

д овательно, весьма возможно, что функциональная автономия может суще­ствовать благодаря и с помощью всех и каждого из тех принципов, на ко­торые мы обратили внимание, а также дополнительных принципов, к кото­рым мы теперь обратимся.

Философия роста: критический вопрос. Прежде чем продолжить наши попытки рассказать, «как образуется функциональная автономия», сделаем паузу и рассмотрим самый главный вопрос всей психологичес­кой теории: вопрос о природе человека.

Расхожая точка зрения говорит нам примерно следующее: человек — это животное, стремящееся к равновесию. Он состоит из очень многих не согласующихся между собой влечений. Каждое из них само по себе стре­мится к снижению напряжения. Когда обнаруживается некоторый конк­ретный способ успешного приспособления (т.е. когда действие вознаграж­дается), оно усваивается. Таким образом, человек есть сплетение подкреп­ленных способов реагирования.

Но мы замечаем, что на этом портрете человека отдельные сегмен­ты его существования изображены так, будто они самодостаточны. Мы говорим: «вознаграждается активность», а не «вознаграждается чело­век». Мы говорим: «удовлетворяется влечение», а не «удовлетворяется человек». Мы относимся к каждой системе как к отдельной и не рас­сматриваем функционирование жизни как целого.

Этот взгляд на человека мы назвали гомеостатической теорией¹. Понятие гомеостаза относится к поддержанию или восстановлению «ус­тойчивых состояний» в организме. Поддержание равновесия среди желез внутренней секреции, метаболических систем, биологических влечений и потребностей — это столь тонкое и высокое искусство, что Кеннон говорит о нем как о «мудрости тела»². Но в лучшем случае эта мудрость ведет к обслуживанию существующего порядка.

Многие психологи не видят в человеческой личности ничего сверх этого базового закона. Но сформулировавший его Кеннон не считал, что он объясняет все человеческое поведение. Он писал: «Наряду с суще­ственными потребностями, удовлетворяемыми с помощью гомеостаза, мо­жет существовать и тяга к бесценному несущественному»³.

Другими словами, в жизни человек хочет значительно большего, чем здоровое биологическое равновесие и удовлетворение влечений. Приходя домой с работы, усталый и голодный человек хочет пищи и отдыха. Но когда он подзаправился и восстановился, что тогда? Если он здоров, он хочет новой деятельности, обращается к своему хобби, читает увлекатель­ную книгу или выходит вечером в общество.

¹ См.: Stagner R Homeostasis as a unifying concept in personality theory // Psychological Review. 1951. Vol. 58. P. 5-17; Mowrer O.H. A cognitive theory of dynamics. Review of R.S. Woodworth «Dynamics of behavior» // Contemporary Psychology. 1959. Vol. 4. P. 129-133.

² См.: Cannon W. B. The wisdom of the body. N. Y.: Norton, 1932.

³ _{Ibidem. P. 323.}

₇₀