Тема 12. Психология мотивации

впервые рождается мысль, хотя и может видеть и чувствовать какую-то зачаточную исходную правду, человек тем не менее участвует в том, что противно его сознанию. В то время как проблема мышления состоит на самом д,еле в невозможности человека отказаться от сознания. <...> Тра­диционно эта ситуация <...>: я делаю то, что противно, и не делаю того, что хочу <...> - на уровне религиозного переживания (в терминах гре­ха и добра), перед лицом Бога систематически фигурирует почти в каж­дом послании апостола Павла. <...>

Поэтому одной из первых философских фраз <...> является (в част­ности, на Востоке) фраза Будды: «Не думайте о том, конечен мир или бесконечен, непрерывен он или дискретен. Думайте о том, что все есть страдание». И то же самое означает высказывание знаменитого дельфий­ского оракула, которое Сократ берет как лозунг своего бытия и своей философии, а именно: «Познай самого себя». Как ни странно, эти фразы тождественны по содержанию. Познай самого себя - и ты увидишь мир, Бога, увидишь предметы как нечто отличное от представлений. <...> Мышление в данном случае есть <...> состояние, в котором видение ви­дит себя. Свет, освещающий сам себя. Вот это или есть, или нет. <...> Чтобы ясно представить тайну, которая остается тайной, в древности люди пользовались метафорой света, выражающей как раз такое состоя­ние. В частности, в Евангелии от Матфея примерно такой текст: если вы не видите даже то, что видите, как вы сможете увидеть того, кого вы не видите? Или там же: как можно посолить соль? Когда она есть, то ра­зумеется, что она солит и придает всему свою соленость. А если соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленой? <...>

Вводя различение между реальностью и кажимостью, я говорил, что <...> нечто подсовывает нам тени в качестве предметов реального мира. Кант в таком случае сказал бы: «Наши представления нами играют». <...> Платон человеческий путь представлял как путь <...> освобожде­ния именно от этой игры. <...> Я же эту ситуацию назову <...> «ситуа­цией, когда уже поздно»: я решил что-то подумать, а уже подумалось. <...> Человек понимает то, что он способен сделать сам. А <...> тени, при­нимаемые нами за вещи, не мы сделали, и поэтому не можем их понять. <...> Уже произошло что-т/з - поздно.

Противовесом ситуациям кажимости, «когда слишком поздно», могут явиться лишь те элементы, которые я назвал неприродными. <...> Вырваться из пещеры можно, если что-то уже есть. Или, скажем по-дру­гому, если нечто есть, оно должно быть явлено. <...> «Явленность», «яви­лось» предполагают какую-то уже случившуюся развитость событий <...> нашего сознания. Нечто осуществилось настолько, что могло явить­ся. <...> Гете, который, имея в виду это мгновение истины, говорил так: «И в нем разве только поэт рождается? Нет, рождается и философ», по­тому что всякая истина сначала является нам в произведенном виде и даже (как Gestalt) в виде образа. <...> Образ есть первоявление истины.

^{Мамардашвили М.К. [Об искусстве осмысления апории] 301}

< ...> И <...> если у меня есть это явление, я не могу помыслить иначе, чем оно говорит. <...> Это и есть человеческое первопереживание мыс­ли. <...> Декарт называл такого рода состояния <.„> «простыми интуи-циями ума» и добавлял, что <...> сама попытка их определения разру­шительна для их достоверности. <.„> Ведь обычно мышление оперирует терминами и понятиями, посредством которых мы что-то доказываем, устанавливаем, так это или не так. А здесь «помыслить» и означало бы одновременно знать, что это именно так. Иногда это похоже на рели­гиозные переживания. <...> Например, в одном месте апостол Иоанн говорит: если ты знаешь, что Бог слышит твою просьбу, то ты уже име­ешь то, что просишь, <...> нет интервала между одним и другим. <...> На неинтервальность внутри самого акта мышления указывает и посту­лат Декарта: Cogito ergo sum - «Я мыслю, я существую». Это не дедук­ция, не доказательство существования, <...> а интуиция; Кант впослед­ствии называл эту фразу тавтологией.

Это и есть <...> живое сознание, <...> мысль. И вся проблема <...> состоит в том, что оно, <...> мелькнув, <...> как разряд молнии, уходит затем на дно нашего сознания и существования, покрываясь другими вещами в силу закона <...> «уже поздно». <...> И нам бывает трудно или невозможно - на это может уйти вся жизнь - найти себя, устано­вить тождество с самим собой. Философы и психологи называют это тождество identity¹. <...>

Представление - это первая мысль, поскольку она содержит в себе отличие восприятия от реальности и предполагает человеческое Я. <...> Все отличие человека состоит в том, что в описываемый предметный мир он вносит самого себя, нечто уже существующее в себе и способен из­влекать это. <...> Именно в такого рода состояниях человек, <,..> чтобы увидеть себя, <...> должен отвернуться от предметов. <.„> Он должен понять, что предметная видимость, <...> является лишь проекцией его сознания. Предметам самим по себе <...> не свойственно ничего из того, в чем он может реализовать и развить себя как человеческое существо, а priori имеющее в себе такие феномены, как совесть, добро, любовь и т.д. <...> Человек тем самым строит экран по отношению к невидимым для

¹ Identity <...> может стать общекультурной проблемой. Начало XX века, например, было именно такой <...> общеевропейской кризисной проблемой <...> личности. Лично­сти мыслящего, сознающего и переживающего человека. Его старые способы само­идентификации не срабатывали, а новые еще не сложились. Это и есть драматический случай разрушения identity, как это видно в философии Ницше, когда сама интеллек­туальная или мыслительная проблема разыгрывалась в теле драматичной судьбы лич-ности. Вы знаете, что драматичны не только писания Ницше, но и его жизнь и смерть. Последние примерно десять лет своей жизни он провел в сумасшедшем доме. <...> А в области искусства таким примером является Антонен Арто, один из теоретиков и осно­вателей <...> французского театра <...> авангарда. Арто также мучился проблемой «iden­tity», <„.> сам был в своем деле и своей судьбе носителем этой проблемы, она его разди­рала просто физически и тоже привела к сумасшествию.

_{302 Тема 12. Психология мотивации}

н его силам. <..,> Такого рода движения, события в человеке и создают из него некую тяжелую и несдвигаемую точку в мире. Она служит точ­кой отсчета, в пространстве которой и находятся <...> телесно-образные <...> части нашего мышления.

Попытаемся рассуждать так: если мы просто смотрим на предметы и пытаемся их описывать, то <...> мы описываем только тени и устрем­лены в дурную бесконечность. Но мы человеческие существа и вносим собой находящийся в нас внеэмпирический опыт, нечто такое, что стано­вится для нас невидимым, но это наше невидимое, <...> мысль, которая есть только в момент деятельности <...>. Это <...> и есть законченный и завершенный план бытия, в отличие от никогда не завершенной и дур­ной бесконечности. <...>

Чтобы у нас <...> могла возродиться заново какая-то идея или мысль, мы должны прийти в движение. И <„.> никакая сила в мире не может сделать этого движения, если оно не сделано вами. <...> Никакое понятие не может нам дать этого, если оно не случилось, а случившись, оно обладает фантастической инерцией и незаместимостью. <...> У Ман­дельштама в рассуждении о Данте фигурирует такой образ: ничто не ускорит вытекание меда из склоненной склянки. Этот прекрасный образ стоит в контексте того, что говорится о человеческом страдании, — <...> энергия, с которой испытывается <...> неразрешимое страдание, тоже не может быть получена никаким умом. <...>

Например, как можно любить врага или простить оскорбление <...>? Очевидно, это возможно, но при условии, если ты сразу не разрешил воз­никшее в тебе страдание действием. Тогда у тебя есть шанс что-то понять о самом себе и увидеть такое, что ты не увидел бы, если твое страдание превратилось в цепь психических причинных актов, в которой страдание, имея причину, порождает ответ <...> и т.д. <„.> И <...> личностное ядро человека, если оно есть, составляется из <...> переживаний и состояний, которые как раз и открывают нам связь никогда не завершающегося ко­нечного мира с завершенным и законченным планом бытия. <...> В это ядро и укладывается то, что можно назвать «токами убедительности», ко­торые позволяют нам остановиться, испытав чувство удовлетворения от поступка, хотя <...> обоснования поступка бесконечны. <...> Мы посту­паем, следовательно, <...> в горизонте незнаемого. <...> Философия - за­нятие, имеющее дело с незнаемым, <...> «невидимым» <...>: <...> есть что-то, чего нельзя знать из понятий или получить наблюдением и обобще­нием наблюдений. Это незнаемое, но я его сознаю и в этом смысле знаю,

но это какое-то знание незнаемого. <...>

Нужно обязательно прийти в движение, представлять, чтобы в нас

снова вспыхнуло то, что не может дать никакой текст. <...> Даже стихо­творение, которое вы сейчас не читаете, в философском или метафизичес­ком смысле не существует. Оно существует только во время чтения. <...> Есть два философа, <...> у которых сознательно и настойчиво употребля-

^{Мамардашвили М.К. [Об искусстве осмысления апории] 303}

е тся оборот «теперь, когда» Это Декарт и Кант. <...> Пример из Канта <...> хорошо иллюстрирует <...> именно неделимую содержимость обстояния дела или всей мысли в момент, когда, скажем, человек лжет. На это есть причины: дурно воспитан, плохие родители, генетическое какое-то насле­дие. <...> Среда такая, что, если в ней не соврешь, не выживешь. <...> Ну, солгал из-за воспитания, или выгодно было, или из страха, чтобы избежать опасности. И тем самым его вменяемость или ответственность начинает делиться - часть вины приходится на генетику, другая часть на семью и воспитание, третья часть вины приходится на среду, четвертая на страх и т.д. <...> Но описывать так и значит не мыслить о том, о чем мыслишь. Об этом Кант и говорит: да, все это так - плохие родители, среда, дурные вли­яния, но в момент, когда человек лжет, лжет именно он, и это абсолютный акт. Неделимый в своей ответственности.

<...> Конечно, русскую душу¹ такая серьезность и жесткость могла <...> пугать. Ведь действительно страшный момент. Устоять в этот мо­мент «когда», который является буквально мгновением. <...> Физики говорят, что можно поделить движение на составные части в простран­стве и времени, а есть еще нечто, называемое «моментумом движения», когда мы имеем дело со странной формой проявления вечности. Как бы вечность в нас заглянула в это окошечко мига, не имеющего времени. <...> Этого не было, никогда не будет <...>, потому что <...> (я почти бу­квально цитирую Парменида) есть только сейчас и всегда <...> - «тогда, когда». <...> Когда <...> только в том мире, в котором человек спосо­бен сказать: «я мыслю, я существую», может быть приостановлено дей­ствие <...> обманывающих сил, <...> а мы принимали бы их действие за продукты собственного размышления. <...>

Мы пользуемся часто таким выражением: самому мыслить. <...> Как правило, не вдумываясь в него, хотя оно <...> относится к проблеме определения мышления. <...>. Обычно, скажем, употребление терминов или понятий тоже называют мышлением. Например, солгав, человек мо­жет ссылаться на то, что он ведь мыслит, поскольку приводит какие-то соображения, доводы, аргументы, хотя на самом деле все это мыслеподо-бие, а не мышление. Ведь лгун обосновывает свою ложь так же, как гра­битель может ограбить человека и обосновать, почему. <...> В его обо­сновании будут тоже фигурировать какие-то части нашего сознания, похожие на акты мысли. Но все-таки почему-то сказано: пользуйся соб­ственным умом. <...> Собственный ум есть та самая тяжелая точка, которую нельзя изменить и которую нельзя заставить быть иной, чем

¹ В русской культуре было такое выражение, «среда заела», а сам по себе я хороший человек. Кстати говоря, по этой же причине <...> в русской философии и в культуре все время было какое-то отталкивание от Канта. Порой он даже казался русским интеллиген­там чуть ли не навевающим ужас чудовищем. У Александра Блока есть одно стихотво­рение, где скрюченный старичок, а это именно Кант, сидит за ширмочкой и сам боится и на всех других ужас наводит. Не Кант, а Кантище.

₃₀₄