Как повлияли мусульмане на образ жизни франков

Усама вскользь упоминает, что некоторые франки переняли мусульманский образ жизни: «Среди франков есть такие, которые приспособилась к мусульманам и объединились с ними».⁷⁴² Но они, заявляет он, исключение.

Усама описывает образ жизни ориентализированного франка, которого посетил в его доме друг Усамы. Друг рассказывает: «Я пошел с ним, и мы пришли к дому одного из старых рыцарей, прибывшему с первой экспедицией франков (то есть с Первым Крестовым походом). Его исключили из списков и [военной] службы, но у него было хозяйство в Антиохии, доходами с которого он и жил. Он вынес прекрасный стол и подал исключительно чистую и великолепную еду. Он увидел, что я воздерживаюсь от еды, и сказал: "Ешь, не тревожься, потому что я не ем франкскую пищу. У меня поварихи-египтянки. Я ем только то, что они приготовили, и свинины нет в моем доме". И я ел, хотя и с опаской, и мы ушли».⁷⁴³

Рыцарские ценности, общие для мусульманских и франкских рыцарей

Время от времени мусульманские авторы выказывают понимание общей религиозной цели и рыцарских качеств франков. Поэт ал-'Унайн пишет о

⁷⁴¹Cahen, Indigenes, p. 352-353. ⁷⁴²Usama, арабский текст, p. 140. ⁷⁴³Ibid.

франках в 618/ 1221-1222 г.: «Бессчетное воинство христиан... собралось, единое в намерении, религии, пылкости и решимости».⁷⁴⁴

Мы уже видели, что мусульманские источники проявляли «ворчливое» восхищение военным искусством предводителей франков; некоторых из них они считали достойными противниками. Это восхищение, однако, имеет пределы: так, например, мусульманские хронисты редко восхваляют великодушие франкских вождей по отношению к военнопленным. Исключение составляет Балдуин Прокаженный, особо выделенный Ибн ал-Асиром за рыцарское поведение по отношению к 160 пленни- кам-мусульманам из окрестностей Алеппо: он освободил их и дал им одежду, а затем отправил домой. ⁷⁴⁵ Благородное отношение Саладина к христианским дамам в Иерусалиме в 1187 г. заслуживает величайшей похвалы, ⁷⁴⁶ но не упоминается ничего сопоставимого с этим в связи с победами франков.

Усама называет тамплиеров своими друзьями⁷⁴⁷ и упоминает несколько

случаев контактов между ним и высшими кругами франкского общества. Усама не скрывает своей дружбы с одним рыцарем: «В войске короля Фулька, сына Фулька, был скромный рыцарь, прибывший из своей страны, чтобы совершить паломничество и вернуться домой. Он по-дружески сошелся со мной, сделался моим постоянным спутником и называл меня "брат мой"; и были между нами любовь и товарищество».⁷⁴⁸

⁷⁴⁴Al-Maqrizi, Broadhurst, p. 188.

⁷⁴⁵ Ibn al-Athir, Kamil, vol. X, p. 322-323. Вопрос об отношении к пленным с обеих сторон будет более подробно

рассмотрен в главе 8.

⁷⁴⁶ 'Imad al-Din, Fath, p. 56.

⁷⁴⁷ Usama, Hitti, p. 164.

⁷⁴⁸ Usama, арабский текст, p. 132.

Очень трудно воспринять эту историю буквально, потому что рыцарь, очевидно, находился в Святой земле недолго, а Усама в других местах утверждает, что совершенно не понимает языка франков. Так каким образом могла вообще возникнуть эта дружба? Разумеется, Усаме было необходимо заявить о близких личных контактах с какими-нибудь франками, дабы

«знать» их обычаи и высмеивать их. Даже в тех случаях, когда его

повествование начинается с благожелательных замечаний

o франках, это всего лишь оформление сцены для умно построенной истории, которая их разоблачает. В случае с рыцарем из войска Фулька, к примеру, Усама далее отпускает пренебрежительные замечания об уровне франкского образования в Европе.

Усама считает, что франки отважны, что они высоко ценят своих рыцарей и включают их в королевские советы: «Франки — да сделает их Господь беспомощными! — не обладают никакими добродетелями, присущими людям, кроме храбрости, не считаются ни с каким превосходством или высоким положением, кроме рыцарского, и никто для них ничего не значит, кроме

рыцарей. Это те люди, на чей совет они полагаются, и те, кто принимает

решения и выносит приговор».⁷⁴⁹

Усама жалуется Фульку V, графу Анжуйскому, что франкский правитель Банийаса угнал у него овец во время перемирия, а потом, когда овцы окотились и ягнята умерли, оставшиеся овцы были возвращены. Фульк обратился с этим делом к шести или семи рыцарям, и те удалились для принятия решения. Потом они вернулись и объявили, что правитель Баньяса должен заплатить штраф за причиненный ущерб. Усама, соответственно, получил сумму в 400 динаров. Далее он размышляет: «Такое решение, после того как его объявили вслух рыцари, не смог бы изменить или отменить даже король или любой из предводителей франков. До такой степени велик рыцарь в их глазах».⁷⁵⁰

Усама впечатлен неустрашимостью франкского рыцаря Бадрхавы, обратившего в бегство четырех мусульманских воинов, но не может позволить ему в своем повествовании остаться героем. Он старается подчеркнуть, что четверо воинов-мусульман вынесли из случившегося важный урок и «теперь прониклись неустрашимостью», а Бадрхаву постиг бесславный конец. По пути в Антиохию, во всяком случае, так говорится в

⁷⁴⁹Usama, Hitti, p. 93.

⁷⁵⁰Usama, Hitti, p. 93-94.

рассказе Усамы, «на него напал лев из леса в ар-Рудже, сбросил его с мула и утащил в лес, где и сожрал его — и пусть души его не коснется милость Господа!»⁷⁵¹

Культурная и религиозная гордость не может допустить, чтобы

франкский рыцарь сказал последнее слово в этой невероятной истории: мусульманские воины извлекли из своего опыта урок, а франкский рыцарь, хоть и доблестный, низко пал и встретил свою предначертанную смерть как своего рода комическое возмездие. Возможно, это не случайное совпадение, что герой-крестоносец Бадрхава ехал верхом на муле, а не на коне, животном, ассоциирующимся с рыцарством.

И все же франкский рыцарь, за чьим столом, как уже упоминалось, Усама ел, позднее смог во взрывоопасном происшествии на рынке спасти жизнь Усамы: «Результатом этой совместной трапезы стало мое спасение от опасности быть убитым».⁷⁵²Согласно Усаме, франки, в свою очередь, также могли признавать доблесть противников-мусульман. Танкред, занявший место правителя Антиохии после Боэмунда в 1104 г., заключил мир с дядей Усамы, который по просьбе Танкреда прислал ему прекрасного коня, на котором ехал молодой курд по имени Хасанун. Франки признали в нем доблестного всадника, и Танкред подарил ему почетные одежды.⁷⁵³ Однако год спустя, когда срок перемирия истек, Хасануна взяли в плен и подвергли пыткам те же самые франки, выбив ему правый глаз.⁷⁵⁴ Таковы, замечает Усама, превратности мира и войны, а также ненадежность франков.