Ландшафт франкской оккупации

Мусульманские источники обычно не сообщают, каким было зрительное воздействие, оказанное самим присутствием франков на Ближнем Востоке, однако не требуется больших усилий воображения, чтобы представить себе реакцию мусульман, пусть даже умозрительно.

Существует на удивление мало упоминаний о внешности франков, цвете их кожи и волос, странной одежде, которую они носили

прежде чем, по крайней мере,

некоторые из них, не переняли мусульманскую манеру одеваться, равно как и о множестве других черт, которые мгновенно позволяли отличать их от мусульман или местных христиан, уроженцев Ближнего Востока. В мусульманских источниках почти не упоминается непривычный цвет волос и кожи франков Леванта, лишь иногда привлекает внимание

цвет их глаз, как это было и в более ранних сочинениях

(см. главу 5). 'Имад ад-дин, к примеру, называет франков «голубоглазыми врагами». ⁶⁴⁰ Как уже упоминалось, мусульманский народный эпос говорит о

«чисто выбритых лицах» франков.⁶⁴¹

Все эти внешние признаки должны были служить

мусульманам, оказавшимся на территориях, удержива- емых франками, постоянным напоминанием о том, что они находятся под властью захватчиков, хотя и об этом в источниках упоминаний очень мало. К этой категории следует отнести и дорожные знаки, покрытые «франкским письмом», как его называют хронисты, и вывески на лавках, надписи на которых тоже были сделаны на чужом языке. Церковная

архитектура франков, как, например, собор в Тартусе (см. рис. 6.43) и

⁶⁴⁰ Fath, р. 50.

⁶⁴¹ См. главу 5.

церковь Св. Анны в Иерусалиме, тоже должна была выглядеть драматически чуждой в городском пейзаже, в который скромно вписывались восточно- христианские церкви. Да и в светскую архитектуру появление франков внесло некоторые бросающиеся в глаза неприятные изменения.

Разумеется, мусульмане давно привыкли видеть башни, замки и укрепления, но не в таких масштабах, как это стало нормой после франкского завоевания. Франки, будучи меньшинством, постоянно готовым к нападению, стремились утвердиться на чужой территории, поэтому для своей защиты строили множество новых замков: в сельской местности, на стратегических путях, рядом с морем, а иногда даже и прямо в море. Изобилие оборонительных сооружений, построенных в западноевропейском стиле на всей захваченной территории, должно было служить мусульманам постоянным напоминанием об их присутствии. Эти здания должны были выглядеть, во всяком случае, поначалу, до тех пор, пока мусульмане не привыкли к франкам, как нежелательные наросты на мусульманском пейзаже — зримые символы чужеземной оккупации.

Языковой барьер

Мусульманские источники указывают на то, что лишь немногие мусульмане думали об изучении языка крестоносцев. Хотя некоторые мусульманские хронисты были осведомлены о существовании этнического многообразия среди пришельцев — упоминаются англичане (инкитар), французы (фарансис), германцы (алман), венецианцы (банадика) и другие, — они, похоже, и не подозревали, что существует больше одного «франкского языка». Усама небрежно пишет: «Эти люди говорят только по-франкски; мы не понимаем, что они говорят».⁶⁴² По другому поводу он заявляет: «Ко мне привязалась франкская женщина и лепетала что-то на их языке, но я не понял, что она говорила».⁶⁴³

Однако мусульманские хронисты все же сделали попытку изобрести

имена предводителям крестоносцев: к примеру, Людовик Святой известен как Райдафранс; что ал- Макризи объясняет как «термин на языке франков, обозначающий Король франков».⁶⁴⁴

⁶⁴² Usama, Hitti, p. 95.

⁶⁴³ Арабский текст, с. 140. Глагол, использованный для обозначения слова «лепетать» (барбара), связан со словом

«бербер». Это слово несет негативный оттенок.

⁶⁴⁴ Al-Maqrizi, Broadhurst, p. 287. Ричард Львиное Сердце был известен под именем Малик ал-Инкитар (Царь Англии); см.: Ibn al-Furat, Lyons, p. 107.

Хотя вполне объяснимо, что мусульмане не желали разговаривать на языке

«проклятых франков», менее понятно, почему не часто встречаются упоминания об арабских рыцарях, изучающих тюркский — язык своих военных сюзеренов, и о том, что тюрки особенно усердствовали в освоении арабского языка. Усама ничуть не смущается, признаваясь, что не понимает ни франкского, ни тюркского языка.⁶⁴⁵ С учетом всего этого, пожалуй, не стоит удивляться, что разговоры, записанные в мусульманских источниках, страдают некоторым недостатком достоверности. В уста тюркских командиров и султанов вкладываются диалоги на высокопарном арабском, чего, безусловно, быть не могло.

Что касается крестоносцев, то в мусульманских источниках время от времени встречаются упоминания о предводителях франков, которые не поленились выучить арабский язык. Подобные знания могли оказаться очень полезными, как, например, в случае с Ричардом Львиное Сердце. Когда тот налетел на мусульманскую засаду, его спас один из спутников, Гильом (Вильгельм) де Пратель. Гильом закричал, что он и есть король (малик), и его взяли в плен, а Ричард ускакал. ⁶⁴⁶ Однако не существует никакой информации о том, разбирались ли сами франки в языковых различиях местных мусульманских военных, с которыми имели дело и

⁶⁴⁵ Usama, Hitti, p. 130.

⁶⁴⁶ См. сочинения Ибн Шаддада и 'Имад ад-дина, цит. по: Lyons and Jackson, Saladin, p. 341.

которые чаще разговаривали на тюркском и курдском, чем на арабском языке.

Судя по всему, франки использовали местных драгоманов (переводчиков) для официальных переговоров на высшем уровне с мусульманскими правителями и полководцами. Зачастую этими драгоманами были местные восточные христиане, которые должны были владеть многими языками. Сообщается, что Бейбарс пользовался помощью переводчика, который знал, как «писать франкскими буквами». ⁶⁴⁷ «Старец Горы», сирийский вождь ассасинов, научил двух своих последователей разговаривать на языке франков.⁶⁴⁸

Франкам было необходимо понимать арабский язык, чтобы обеспечить свое выживание и достигнуть своих коммерческих целей. Их вождям нужно было знать все перемещения противника, а купцам хотелось разобраться в возможностях и условиях торговли. Поэтому нет ничего удивительного в том, что служащие таможни в Акре говорили и писали по-арабски.⁶⁴⁹ Но не только война и торговля поощряли их к изучению местного языка. Пленение тоже часто способствовало изучению франками арабского языка. К примеру, Раймунд Триполийский достаточно долго томился в мусульманской тюрьме, чтобы выучить арабский язык. И хотя информация о смешанных браках очень скудна, не может быть сомнений в том, что это тоже было стимулом, по крайней мере, для некоторых франков, стать знатоками арабского языка. Однако если судить по лаконичным упоминаниям о подобных случаях в источниках, мусульманские историки не считали важным умение франков хорошо говорить по-арабски. Все это лишь подтверждает, что мусульмане воспринимали франков как совершенно чуждый элемент.

⁶⁴⁷ Ibn al-Furat, Lyons, p. 110.

⁶⁴⁸ Manaqib Rashid al-Din, цит. no: Gabrieli, p. 242.

⁶⁴⁹ Ibn Jubayr, Broadhurst, p. 317.