Реакция сельджуков

В противоположность тому, как в суннитских исторических источниках освещена деятельность шиитских Фатимидов, усилия Сельджуков в борьбе против крестоносцев в этот период непомерно преувеличены мусульманскими авторами, а их очевидная безуспешность сведена к минимуму. В частности, султан Мухаммад (ум. в 511/1118 г.) в этих источниках восхваляется как великий воин джихад а, несмотря на то что свидетельства для такой его репутации необычайно скудны. Невзирая на многочисленные похвалы сельджукским походам против франков, из этих источников очевидно, что постоянные мольбы о помощи со стороны лишенных своих владений правителей Леванта и охваченных ужасом горожан не задели чувствительных струн ни в далеком Багдаде, ни далее к востоку. Вполне естественно, что сунниты Сирии обратились за помощью к суннитским правителям на Востоке. Историк Ибн ал-Джаузи (ум. в 597/1200 г.), находясь в Багдаде, отмечает в своих записях за 491/1097-1098 г. (год, предшествовавший падению Иерусалима): «Многие призывали выступить в поход и сразиться с франками, и повсюду слышались жалобы». ¹⁷¹ Он упоминает, что по приказу сельджукского султана Баркйарука собрались военачальники: «Но потом эта решимость рассеялась».¹⁷²

130. Ibn al-Jawzi, vol. IX, p. 105.

131. Ibn al-Jawzi, vol. IX, p. 105.

Конечно, у Баркйарука, вовлеченного в борьбу за престол со своим братом Мухаммедом, были другие заботы. Маловероятно, чтобы желание отправить помощь в Сирию стало бы для него важнее личной власти. На следующий год, после того как был взят Иерусалим, Ибн ал-Джаузи со скорбью записывает:

«Те, кто бежал из Сирии в поисках помощи, прибыли [в Багдад] и поведали о

том, что произошло с мусульманами. Кади Абу Са'ид ал-Харави, кади Дамаска, на заседании дивана (курсив мой — К. X.) произнес речь, которая заставила всех присутствующих плакать. Кто-то был уполномочен диваном пойти к войскам и сообщить им об этом бедствии. Но люди остались равнодушны».¹⁷³ Так что, как мы видим, никто не стремился помочь осажденным сирийцам.

В последовавшие за этим годы расширяющаяся экспансия крестоносцев, в особенности действия Танкреда в Северной Сирии, повлекли за собой новые призывы к Багдаду о помощи. Некоторые известные жители Алеппо в 504/1111 г. проделали долгий путь через пустыню, чтобы лично умолять помочь избавиться от постоянной угрозы со стороны франков и грабежей. В первую пятницу своего визита в месяц ша'бан 504/февраль 1111 г. они публично попросили о помощи в султанской мечети. Согласно Ибн

130. Ibn al-Jawzi, vol. IX, p. 108.

ал-'Адиму (и другим источникам), они полностью сорвали проведение пятничной молитвы: «Они не позволили проповедникам читать проповедь, умоляя выслать мусульманские войска против франков, и сломали несколько кафедр». ¹⁷⁴ Ибн ал-Каланиси пишет в том же духе: «Они стащили проповедника с кафедры и разбили ее на куски, стеная и оплакивая несчастья, которые постигли ислам от рук франков, истребление мужчин и порабощение женщин».¹⁷⁵

Если учесть тесную связь, которая в мусульманском обряде существует между кафедрой и обладанием политической властью, уничтожение кафедры представляется не просто актом стихийного вандализма, но явным вызовом, брошенным самому султану.

Неделю спустя аналогичные беспорядки произошли и в халифской мечети.

Это наводит на мысли о сознательно спланированной последовательности действий, направленной на то, чтобы пристыдить и принудить к действию как номинального, так и фактического правителей мусульманского государства. Халифа ал-Мустазхира это далеко не обрадовало. Время этого визита из Алеппо совпало с прибытием из Исфахана его новой невесты, которая вступила в Багдад с большой пышностью и торжественными церемониями. Султан удержал ал-Мустазхира от наказания виновников этих волнений и согласился отправить армию в Сирию.¹⁷⁶

Действительно, и эта, и предыдущие миссии протеста, прибывшие в Багдад, имели некоторые результаты. В течение последующих лет в Сирию было направлено несколько армий с публично объявленной целью борьбы с франками. Эти армии возглавляли последовательно сменявшие друг друга правители Мосула, которые действовали под эгидой султана Мухаммада. Достижения их были на редкость невпечатляющими. Первый поход против франков, который состоялся в 503/1110 г.

при поддержке сельджукского султана Мухаммада, возглавил Маудуд,

правитель Мосула; его непосредственной целью явилась Эдесса. К Маудуду присоединились два туркменских лидера, владения которых располагались на территории современной Восточной Турции: Сукман ал-Кутби из Ахлата и Наджм ад-дин Ил-Гази из Мар- дина. Этот поход был неудачным. Тогда Мухаммад в 505/1111-1112 г. вновь снарядил армию, чтобы вернуться в Сирию; командование снова было поручено Маудуду, вместе с которым отправились отряды нескольких других военачальников из различных сельджукских земель. ¹⁷⁷ Этот поход закончился полным провалом. Сельд- жукский правитель Ридван призвал эту армию в Алеппо, но когда войска приблизились к городским стенам, они были поражены и не поверили своим глазам: Ридван закрыл ворота у них перед носом.¹⁷⁸ Их недоверие переросло в ярость, когда ворота оставались запертыми в течение семнадцати ночей.

130. Bughya, p. 146.

131. Ibn al-Qalanisi, Gibb, p. 111.

132. Ibn al-Qalanisi, Gibb, p. 111-112.

133. Bughya, р. 147.

134. Bughya, Zakkar, vol. VIII, p. 3664, Ibn al-'Adim, Zubda, vol. I, p. 369.

Следствием этого стали бесчинства и грабежи вокруг Алеппо. Так грандиозный мусульманский военный поход, получивший поддержку от самого сельджукского султана, бесславно сошел на нет, не принеся какого-либо ощутимого успеха, напрасно поглотив ресурсы и время. Более того, он серьезно ослабил позиции сирийцев.

Конечно, легко сделать из Ридвана, которого в источниках часто осуждают за «шиитские пристрастия», козла отпущения и возложить на него всю вину за непостоянство и недостаточную преданность общемусульманскому делу. На удивление резко нападая на Ридвана, Ибн ал-'Адим, написавший его биографию, отмечает: «Положение Ридвана стало слабым, и он начал поддерживать батинитов [то есть исма'илитов], и их секта появилась в Алеппо. Ридван принял их сторону, и они основали миссионерский центр (Дар ад-да'ва) в Алеппо. Мусульманские правители писали ему о них, но он не обращал на это внимания».

Однако из источников видно, что Ридван не был единственным

виновником этой военной катастрофы. Не похоже, чтобы военачальники армии султана предпринимали большие усилия, чтобы завоевать доверие Ридвана. Возможно, в последнюю минуту он испугался, что целью армии, посланной с Востока его родичем, был подрыв его личной власти в Алеппо.

В 509/1115 г. султан Мухаммад отправил в поход в Сирию еще одну армию.

На этот раз правители Алеппо и Дамаска примкнули к правителю крестоносцев Рожеру Антиохийскому, и армия султана была наголову разбита в битве при Данисе в месяце раби' II 509/сентябре 1115 г.⁴ Это поражение ознаменовало конец сельджукского наступления на франков с востока. Оно потерпело неудачу из-за внутренних политических проблем в сельджукской сфере влияния. Местные правители Сирии никогда не доверяли побудительным мотивам Сельджуков, боясь вмешательства Багдада и Исфахана в их дела, и в целом эти правители не оказывали поддержки сель- джукским войскам. Так что вполне вероятно, что то, что просельджукские источники изображают как походы в Сирию против франков, на самом деле представляет собой попытки Сельджуков востока восстановить более централизованное управление, которое когда-то существовало под властью Великих Сельджуков до 485/1092 г.

Каковы бы ни были мотивы этих походов, направлявшихся из Мосула, и, по крайней мере номинально, при поддержке сельджукского султана Мухаммада, закончились они полным провалом. Также надо принять во внимание возможность того, что делегации, отправлявшиеся из Сирии в Багдад с просьбами о помощи в борьбе против франков, по своей сути были народными и не всегда пользовались поддержкой самих правителей западных областей. Поэтому когда помощь приходила, ее не принимали, и потенциальные избавители Сирии были вынуждены нападать на тех самых мусульман, которым они вроде бы пришли помочь.

Как уже упоминалось, суннитские мусульманские источники пытаются затушевать безразличие Сельджуков к потере Иерусалима и сирийских портов и указывают на те походы, которые действительно были организованы

при поддержке сельджукского султана, чтобы вести джихад против крестоносцев. Впрочем, как ни велика была их предвзятость и стремление обелить Сельджуков, эти сообщения не могут скрыть того факта, что ни один из этих военных походов не положил конец экспансии крестоносцев. Франки легко вписались в ту атмосферу недолговечных союзов и постоянно меняющихся приоритетов небольших территориальных владений, которая преобладала в Сирии в первое десятилетие их появления на этой территории, и они извлекли все возможные выгоды из этой неустойчивой ситуации. Если бы восточные Сельджуки сосредоточили свое внимание на франках и выслали против них единую армию под предводительством самого султана, все могло бы закончиться иначе. Часто указывают на то, что именно тюркские воины, а не армии Фатимидов представляли

реальную военную угрозу для крестоносцев. Только сельджукские армии могли стать серьезным препятствием для экспансии христиан-латинян в Леванте. Сельджукский султан, хотя и отправил несколько армий против франков, лишь формально принял участие в этой борьбе: сам он не выступил в поход в Сирию во главе войска, как поступил Алп Арслан, сражаясь против византийского императора в битве при Манцикерте в 463/1071 г., Мухаммад не решился оставить базу своей власти на востоке без защиты.

Именно эти земли на востоке имели для

него значение, а вовсе не Сирия. Таким образом, судьба Иерусалима и сирийских

портов решалась в далеком Исфахане. Эти геополитические реалии часто

упускаются из виду, когда речь идет о Первом Крестовом походе и его непосредственных последствиях. Как мы увидим в главе 7, пестрый состав сельджукской армии, состоявшей из регулярных войск, провинциальных контингентов, возглавляемых местными военачальниками, и отрядов кочевых туркменов, организованных по племенному принципу, требовал сильного военного руководства, которое и воплощала фигура султана. В противном случае — и именно так обстояло дело в этот критический период, когда крестоносцы закреплялись в регионе, — у мусульман начинались раздоры, измены и военные неудачи.