Что мусульмане знали о христианстве
Несмотря на убежденность в том, что их вера — един- ственно истинная, мусульмане во времена крестоносцев имели некоторое представление о догматах христианства и о христианской церкви. Ибн ал-Асир упоминает различные церковные центры восточных христиан. В рассказе о завоевании Эдессы он пишет:
«Эта Эдесса — один из благороднейших и наиболее почитаемых городов у христиан. Она для них — один из церковных престолов, ибо самый благо- родный из них Иерусалим, затем Антиохия, затем Рим, Константинополь и Эдесса».576
Ал-Харави знает, что Вифлеем — это место рождения Иисуса.577 Ибн Басил в рассказе о своем посещении Манфреда Сицилийского в рамадане 659/1261 г.
574 Lyons, The Arabian Epic, vol. Ill, p. 372.
575 Ibn al-Furat, Lyons, p. 105.
576 Atabegs, p. 66-67.
577 Al-Harawi, trans. Sourdel-Thomine, Guide, p. 69.
в качестве посланника Бейбарса проявляет довольно большой интерес к институту папства и пытается объяснить его сущность своим мусульманским читателям: «Папа в Риме для них [франков] — халиф Христа, занимающий его место. Ему принадлежит право объявлять, что запретно и что дозволено, отрезать и отделять (то есть, право отлучать от церкви). Он — тот, кто возлагает венец царства на королей и назначает их. Ничто не устанавливается для них в их законах, кроме как им самим. Он хранит безбрачие, и когда он умирает, его место занимает кто-либо, кто тоже следует обету безбрачия».578
В своем малоизвестном сочинении «Книга посоха» (Китаб ал-'аса), которое Ирвин назвал «антологией любителя посохов» 579 , Усама превозносит благочестие христианских монахов из капитула ордена Св. Иоанна, которых он видел молящимися в церкви у гробницы Св. Иоанна Крестителя в Себастии в провинции Набулус: «Произнеся свои молитвы, я вышел на площадь, примыкающую одним краем к Святой Ограде. Я нашел приоткрытую дверь, открыл ее и вошел в церковь. Внутри было около десятка старых людей, их обнаженные головы были белыми, как расчесан- ный хлопок. Они стояли лицом на восток, и на их груди были (вышитые?) посохи, оканчивавшиеся перекрестьем, загнутым вверх как задняя часть седла. Они клялись на этом знаке и предоставляли гостеприимство тем, кто в нем нуждался. Вид их благочестия тронул мое сердце, ибо я никогда не видел такого рвения и набожности среди мусульман».580
Однако, как обычно, в рассказах о другой стороне похвалы Усамы никогда
не переходят установленных границ. В продолжении рассказа он упоминает о суфиях, которые числом и степенью набожности намного превосходят христианских монахов: «В первый миг я думал, что там никого нет. Затем я увидел около сотни молитвенных ковриков и на каждом из них по суфию; их лица выражали мирную безмятежность, а тела — смиренную набожность. Это было обнадеживающее зрелище, и я вознес благодарность Всемогущему Богу за то, что среди мусульман было много людей, обладавших даже более ревностной набожностью, чем те христианские священники. До того я ни разу не видел суфиев в их обители, и я ничего не знал об их образе жизни».581
Вновь Усама не может противостоять искушению и не привести наглядное
и уничижительное сравнение, которое доказывает превосходство ислама.
Нет сомнения в том, что, по крайней мере, ко времени Саладина мусульмане уже знали о том, что франки ведут именно религиозную войну. Как пишет Ибн Шаддад: «Каждый из двух врагов запродал свою жизнь за наслаждения будущей жизни, предпочитая жизнь вечную жизни этого мира».582
578 Ibn Wasil, vol. IV, p. 249.
579 Encyclopedia of Arabic Literature, vol. II, art. Usama ibn Munqidh, p. 797.
580 Цит. по переводу Габриэли [Gabrieli, p. 84], который цитирует текст Усамы по изданию Деренбурга [Н. Derenbourg, Ousama ibn Mounkidh, un emir syrien au premier siecle des Croisades, Paris, 1889, vol. I, p. 528-529].
581 Gabrieli, p. 84.
582 Цит no: Sivan, L'Islam, p. 114.
Ал-Калкашанди, цитируя письмо, датированное 1190 г., говорит о франках: «Каждый из них сам призвал себя [к джихаду], прежде чем его призвали».583
Вполне очевидно, что когда франки впервые появились на Ближнем
Востоке, мусульмане не имели никакого представления о том, зачем они пришли. Как мы уже видели, в источниках часто упоминаются четко идентифицируемые зрительные элементы, ассоциирующиеся с франками, такие как кресты, Евангелие и священники. Однако постепенно знания мусульман о мировоззрении врага расширяются и начинают основываться на более надежных сведениях.
Ко времени отвоевания Иерусалима Саладином мусульманские писатели уже знают точку зрения франков на текущий конфликт и используют ее как ось, вокруг которой вращается мусульманская пропаганда 80-х гг. ХП в.584
Текст письма, якобы написанного Саладину самим Ричардом Львиное Сердце, приводится Ибн Шадда- дом: «Единственная тема сего [послания] — Иерусалим, Крест и Земля. Что касается Иерусалима, то мы верим, что не сдадим его, даже если будем повержены все до последнего человека.2 Что касается Земли, то она будет нам возвращена отсюда и до другого берега
583 Al-Qalqashandi, Subh, VI, p. 528.
584 См.: Sivan, L'lslam, p. 112.
Иордана. Что же касается Креста, то для вас это кусок дерева, не имеющий ценности. Для нас же он важен, так что пусть султан милостиво вернет нам его, и мы обретем покой и отдохновение от этого непрерывного труда».585
Мусульманские пропагандисты признают, что франки обладают
истинным религиозным пылом. Б 585/1189-1190 г. 'Имад ад-дин цитирует письмо, которое было написано, дабы поднять правоверных мусульман на джихад. В нем он представляет рвение франков в деле их веры в качестве образца для слабеющего боевого духа мусульман. Он хвалит христиан за то, что они добиваются своих целей, проявляют храбрость и тратят свои богатства на нужды веры: «Не осталось ни одного короля в их странах и на их островах, ни одного правителя или вельможи, который не старался бы поспеть за своим соседом в том, что касается войск, и не превзошел бы равного себе в усердии и прилагаемых усилиях. Они ни во что не ставят то, что приносят в жертву кровь своего сердца и жизнь, защищая свою религию... Они делали то, что делали, и жертвовали тем, чем жертвовали, только лишь затем, чтобы защитить того, кому поклоняются, и чтобы прославить свою веру».586
Когда мусульмане захватили «Истинный Крест» в 583/1187 г., то похоже, что его роль как центрального символа для франков во время битвы стала понятной, по крайней мере, высокопоставленным мусульманам, таким как ал-Кади ал-Фа- дил и 'Имад ад-дин. Называя его Крестом распятия (салиб ас-салбут) 'Имад ад-дин говорит: «Они сражаются под этим Крестом наиболее рьяно и стойко, и они рассматривают его как завет, на котором они основывают самые нерушимые и крепкие договоры» .587