Эволюция мифа о саладине
Как это ни покажется странным, но Саладина, которого всячески восхваляли в средневековой Европе в течение столетий, последовавших за Крестовыми походами, а потом с воодушевлением сделали образцом героя во времена европейского
1393 M. Monrond, Tarikh al-hurub al-muqaddasa, trans. Muhammad Mazlum, Jerusalem, 1865. Cм. Sivan, «Modern Arab historiography», p. 110.
1394 Sayyid 'Ali al-Hariri, Al-Akhbar al-saniyya fi'l-hurub as-Salibiyya, Cairo, 1899.
1395 Sivan, «Modern Arab historiography», p. 112, цитирует al-Hariri, Al-akhbar al-saniyya, p. 6.
1396 Sivan, «Modern Arab historiography», p. 110.
Просвещения — стоит только вспомнить, как описывали его Г. Э. Лессинг или сэр Вальтер Скотт,1397 — веками игнорировали на Ближнем Востоке. В период, последовавший сразу же за Крестовыми походами, в памяти народа запечатлелись два других мусульманских правителя, которые в большей степени считались врагами крестоносцев. Hyp ад-дин заслужил похвалы мусульманских религиозных кругов как образец муджахида, сочетавшего личное благочестие с общественным служением делу ислама, а Бейбарс стал бесстрашным героем арабской народной литературы.
Первая биография Саладина была написана сравнительно недавно мусульманином Намиком Кемалем и опубликована в 1872 г. Кемаль был одним из светил младотурецкого движения в Османской империи. 1398 Он очень хотел написать труд, основанный строго на мусульманских источниках, современных Саладину, чтобы ответить таким образом на европейский труд о Крестовых походах, который он считал слишком предвзятым и вводящим читателя в заблуждение, — «Историю Крестовых походов» Мишо, 1399 изданную в Париже между 1812 и 1822 гг. и переведенную на турецкий язык. Что очень важно, Кемаль разместил свою работу о Саладине в том же томе, что и биографии двух величайших героев османской истории — Мехмета За- воевателя и Селима Грозного.
1397 См. очень благожелательное изображение Саладина в драматической поэме Лессинга Натан Мудрый (Lessing, Nathan der Weise) и романтический образ Саладина у Вальтера Скотта в романе Талисман (Walter Scott, The Talisman).
1398 Encyclopaedia of Islam, second edition: Namik Kemal.
1399 Michaud, Histoire des Croisades, Paris, 1822.
Постепенно в сознании мусульман оформилась идея о параллелях между прошлой и современной европейской политикой. Эти параллели сделались особенно актуальными в XIX в. в связи с волной европейской империалистической интервенции, прокатившейся по всему Ближнему Востоку. Ключевой оказалась позиция османского султана Абдулхамида II (правил в 1876-1909 гг.), который не уставал заявлять, что Европа ведет
«Крестовый поход» против Османской империи. Эту мысль подхватила и
распространила панисламистская пресса. Али ал-Харири, как уже упо- миналось, ссылался на слова Абдулхамида II во введении своей книги о Крестовых походах.1400
Известность Саладина росла, поскольку рассказы о его громкой славе в Европе распространялись по Ближнему Востоку. Кайзер Вильгельм II, приложивший усилия к тому, чтобы посетить гробницу Саладина в Дамаске в 1898 г., публично заявил о героическом статусе Саладина, восхваляя его как «рыцаря без страха и упрека, вынужденного часто учить своих противников тому, что такое рыцарство». 1401 На следующий год знаменитый египетский поэт Ахмад Шауки восторженно откликнулся на эти слова одой (касыда), прославляющей достижения Саладина.1402В своей статье в панисламистском журнале, написанной в это же время, Шауки объявил, что из всех великих мусульман прошлого никто после первых четырех «праведных» халифов не был столь достоин похвалы, как Саладин и Мехмет Завоеватель. Далее он задает риторический вопрос: как могут мусульманские писатели быть столь медлительны в деле пробуждения памяти об этих двух великих героях ислама?
Уже указывалось, что Саладин этнически был курдом, воспитывался в тюркской военной среде и стал правителем традиционно арабских земель в Сирии, Палестине и Египте. Будучи предводителем неарабской мусульманской военной элиты, он при этом находился на переднем краю движения, вдохнувшего новую энергию в джихад и объединившего под своими знаменами суннитский мусульманский мир Ближнего Востока.
1400 W. Ende, «Wer ist ein Glaubensheld,wer ist ein Ketzer?», Die Welt des Islams, N.S. 23 (1984), S. 81.
1401 Ibid., p. 83, n. 37.
1402 S. J. al-Tu'ma, Salah al-Din fi'l-shi'r al-'arabi, Riyadh, 1979, p. 20-22.
Поэтому сегодня именно он оказался тем человеком, который мог стать героем для самых разных групп населения Ближнего Востока.
Саладин, вероятно, самый знаменитый курд всех времен. Не имея собственной страны, в наши дни курды составляют значительную часть населения Ирана, Ирака и Турции и имеют очень сильные националистические амбиции. Они хорошо осведомлены о подвигах Саладина и гордятся тем, что он — один из них. Курдский поэт Шайх Рида Талабани (умер в 1910 г.) с ностальгией говорит о недолгих периодах независимости, которые имели место в курдском прошлом, в частности, о курдской династии Бабанидов, процветавшей в конце XVIII в. на западных склонах гор Заг- рос. Он пишет: «Арабы! Я не отрицаю вашего превосходства
вы самые прекрасные; но Саладин, владевший миром, был из
курдов-Бабанидов».
Однако осознание того, что Саладин вел великую борьбу против западноевропейских крестоносцев, пришло не только к его собственному народу, курдам. Его охотно приняли в качестве образца для подражания арабы, а также турки в борьбе за государственность и свободу от европейского вмешательства. Несмотря на курдское происхождение, Саладина воспринимают как вождя арабского джихад а и как пример для подражания для всех мусульман. Хотя он и был курдом, часто утверждают, что Саладин целиком погрузился в арабскую культуру и стал воплощением арабского рыцарства.1403
Еще до Первой мировой войны один арабский писатель взял себе
псевдоним Салах ад-дин (Саладин) и предупреждал всех о сионистской угрозе в Палестине. 1404 В Иерусалиме в 1915 г. открылся новый университет, названный в честь Салах ад-дина Аййуби. Во время действия британского мандата после Первой мировой войны победа Саладина над крестоносцами при Хиттине сделалась центральной темой в палестинской политической борьбе против сионизма.1405
На протяжении XX столетия арабский мир полностью признал назидательную ценность опыта Крестовых походов, особенно после основания государства Израиль. В целом, всеобщее признание как героического предка и архетипического образа религиозно-политического борца против иностранного ига получил именно Саладин, а не Hyp ад-дин или Бейбарс, хотя оба, как и Саладин, внесли огромный вклад в окончательную победу мусульман над крестоносцами. Тем не менее Саладин занимает особое место в сознании мусульман. Их любовь и восхищение берут начало из того факта, что именно он взял Иерусалим в 1187 г., а его почитание в Европе в Средние века как воплощения образа идеального рыцаря, а позднее как образца добродетелей Просвещения, тоже способствует этому.
1403 S. 'Ashur, Al-harakat al-salibiyya, Cairo, 1963, S. 583.
1404 Ende, «Wer ist ein Glaubensheld», p. 86; N. J. Mandel, The Arabs and Zionism before World War I, Berkeley, 1976, pp. 84 и 88. 1405 Речи Исафа ан-Нашашиби и Мухаммада Рашида Риды по случаю годовщины битвы при Хиттине в 1932 г. демонстрируют подобные настроения. См. Ende, «Wer ist ein Glaubensheld», S. 86.
В настоящее время в арабском мире Саладина обычно считают великим борцом за ислам против внешней агрессии Запада, и арабские политические лидеры соперничают между собой за право называться «вторым Саладином». Выдающийся пример этого — Саддам Хусейн, который, как и Саладин, был родом из Тикрита. Когда в арабских школах рассказывают о Саладине и Крестовых походах, говорят лишь о храбрости и героизме, без полутонов.1406
Редко ссылаются на прагматические реалии истории Крестовых походов,
такие как союзы мусульман с крестоносцами, заключавшиеся в период между 1099 и 1291 гг., длительные периоды перемирий, торговые связи между Востоком и Западом, личные и семейные интересы Саладина. Поэтому неудивительно, что на Крестовые походы смотрят сквозь призму антиимпериализма, а мусульманский ответ на агрессию в XII и XIII вв. сейчас воспринимается как образец для современной арабской и мусульманской борьбы за независимость против колониальной агрессии Запада, прежде всего Израиля и США.
1406 См. прекрасный анализ роли Саладина как образца для подражания для Саддама Хусейна: О. Bengio, Saddam's word. Political discourse in Iraq, New York and Oxford, 1998, p. 82-84.
Иногда, впрочем, раздаются и диссидентские голоса протеста против безупречности образа Саладина. Так, Хасан ал-Амир, шиитский писатель, изображает Саладина как жаждущего власти, беспринципного прагматика и осуждает его за антишиитские действия, сотрудничество с крестоносцами и за стремление возвысить свой собственный семейный клан: Hasan al-Amin, Haqiqat Salah al-Din al-Ayynbi, Trfan 55 (1967), p. 95-99; Ende, Wer ist ein Glanbensheld, S. 91.
Живая память о Крестовых походах нашла в наши дни поразительное наглядное воплощение в грандиозной скульптурной группе, установленной в Дамаске в 1992 г. на средства муниципалитета (рис. 9.5-9.8). Она же изображена на современной сирийской банкноте в 200 дирхемов. Хотя статуи современных политических лидеров не редкость в мусульманских государствах и в Сирии имеется множество статуй президента Хафеза Асада, какой-либо местной национальной традиции ставить памятники историческим персонажам не существует. Уже только по одной этой причине скульптурная группа в Дамаске заслуживает внимания. Но особенно важен здесь выбор персонажей и отношение к ним. В центре помещена конная статуя Саладина. С одной стороны от нее стоит суфий в простом одеянии (рис. 9.6), а с другой — пехотинец с копьем наперевес. Саладин гонит своего коня вперед. За конем на камень присели два крестоносца (рис. 9.7). Тот, что
всматривается вдаль и держит в руках мешочек со своим денежным выкупом,
король Иерусалима Ги де Лузиньян. Второй, не поднимающий взгляда от земли, чья склоненная поза, вероятно, выдает его уверенность в том, что пощады ему не будет, — это Рейнальд де Шатильон. Мусульмане смотрят вперед; христиане повернуты в другую сторону.
Примечательно и то, что памятник размещен прямо перед цитаделью Дамаска: военное окружение очень соответствует этому горячему призыву к защите ислама от неверных. Создатель скульптуры, Абдаллах ас-Сайед (рис. 9.8), объясняет, что скульптурная группа представляет Саладина не как индивидуального военного вождя, а как лидера, олицетворяющего волну общенародного чувства, направленного против франков.1407 Отсюда и акцент
1407 Высказано во время личной беседы в Дамаске в декабре 1998 г.
на суфия, представляющего собой низовую религию народа, а также на простого солдата-пехотинца. Вместе они выражают единство цели под знаменем ислама. На воротах средневековой цитадели висит большой портрет президента Сирии Хафеза Асада. Параллель между древними и современными защитниками ислама и его земель от вторжения неверных чужеземцев очевидна. Пленение франков Саладином, изображенное здесь, — символ, легко понимаемый любым человеком на улице: Израиль и есть новое государство крестоносцев на Ближнем Востоке, и он будет повержен точно так же, как и средневековое франкское Иерусалимское королевство.
