Г. Кертман Откуда россияне черпают информацию о "зоне"?1 (февраль 2000)

Тюрьма (лагерь, "зона") оказывает мощное и многоплановое влияние на ценностно-нормативную структуру и разные сферы жизни современного российского общества. Следы этого влияния обнаруживаются повсеместно – в армейских "неуставных отношениях" и "правилах игры", по которым функционирует "новорусский" бизнес, в способах консолидации региональных элит и использовании лексикона и понятийного аппарата "зоны" всеми социальными слоями и т. д.

По-видимому, социокультурная экспансия "зоны" обусловлена тем, что за годы экономических и политических преобразований, когда традиционная "вертикально-патерналистская" модель социальной интеграции подверглась эрозии, российское общество не сумело выработать механизмы самоорганизации, адекватные новой исторической ситуации и основанные на универсальных нормах и горизонтальных социальных связях. В этих условиях субкультура "зоны", обладающая жестким ценностно-нормативным каркасом и по-своему эффективной моделью социальной самоорганизации, оказалась одним из важнейших источников, "очагов" нормотворчества для всего социума.

Эта проблема, безусловно, заслуживает серьезного изучения. И начинать его, возможно, целесообразнее всего с рассмотрения вопроса о механизме трансляции социального опыта "зоны" во "внешний мир". Тем более что тут, судя по приведенным ниже данным, в последнее время происходят значительные перемены, хотя доля граждан, ничего не знающих об образе жизни в местах заключения, остается неизменной (табл. 1).

Таблица 1

Россияне об источниках информации о "зоне", %

	8–9 ноября 1997	13–14 февраля 1999	5–6 февраля 2000
Вопрос: "Знаете ли Вы, каковы условия и порядки в тюрьмах, колониях, других местах заключения, и если знаете, то откуда у Вас эта информация?" (Карточка, любое число ответов.)
Из газет, радио– и телепередач	59	59	50
Из опыта родственников, друзей, знакомых	17	19	30
Из книг, журналов	23	10	14
Из собственного опыта	4	5	6
Ничего не знаю об этом	18	19	19
Затр. ответить	4	4	5

Быстро растет доля респондентов, заявляющих, что они черпают информацию о "зоне" из опыта близких – родственников, друзей, знакомых. Эта тенденция не может в сколько-нибудь значительной степени объясняться ростом числа граждан, прошедших через места заключения, – даже если такой рост и происходит в действительности, его темпы не могут быть соизмеримыми с динамикой показателей, о которых идет речь. Чем же тогда обусловлена эта динамика? Напрашиваются два взаимодополняющих предположения. Во-первых, люди, имеющие соответствующий опыт, сегодня рассказывают о нем охотнее, чем раньше. Во-вторых, респонденты чаще, чем раньше, признают, что круг их общения включает людей, побывавших в местах заключения, – перестают стесняться этого факта. И то, и другое означает, по-видимому, что пребывание в "местах не столь отдаленных" все чаще воспринимается и "рассказчиками", и "слушателями" как вполне конвенциональная социальная практика.

Естественно предположить далее, что получение информации о "зоне" непосредственно от побывавших там, "из уст в уста", в гораздо большей степени способствует трансляции ценностей и норм "зоны" на "волю", нежели ознакомление с условиями и порядками, царящими в местах заключения, через сообщения СМИ, художественные или публицистические произведения. Отметим, кстати, что сегодня респонденты значительно реже ссылаются на эти источники информации, чем раньше. Трудно сказать, с чем это связано: возможно, данная проблематика сегодня менее широко освещается СМИ, но не исключено и то, что респонденты, располагающие информацией "из первых рук", просто не считают нужным упоминать о СМИ в этом контексте. Что касается сокращения доли респондентов, знающих о жизни в местах заключения из "книг и журналов", то оно, скорее всего, связано с тем, что наши сограждане после августовского кризиса 1998 г. стали значительно меньше читать, – это было четко зафиксировано опросами.

Распределение ответов на вопрос об источниках информации о "зоне" весьма ощутимо варьируется в зависимости от возраста респондентов (табл. 2).

Таблица 2

Источники информации о "зоне" у россиян разного возраста, %

	13–14 февраля 1999							5–6 февраля 2000
	18–35 лет		36–50 лет		старше 50 лет		18–35 лет			36–50 лет		старше 50 лет
Вопрос: "Знаете ли Вы, каковы условия и порядки в тюрьмах, колониях, других местах заключения, и если знаете, то откуда у Вас эта информация?" (Карточка, любое число ответов.)
Из газет, радио– и телепередач		54		61		61			45		51		53
Из опыта родственников, друзей, знакомых		27		21		10			38		32		19
Из книг, журналов		10		12		7			15		16		10
Из собственного опыта		3		6		4			6		8		3
Ничего не знаю об этом		19		17		22			17		17		23
Затр. ответить		3		2		7			4		3		6

Молодежь намного чаще, чем представители старших поколений, ссылается на опыт близких – при том, что бывать в местах заключения чаще доводилось людям среднего возраста. Это дает основания полагать, что именно молодежная среда в наибольшей степени подвержена социокультурному воздействию "зоны". Такой вывод, надо сказать, ни в коей мере не противоречит "бытовым" впечатлениям любого мало-мальски наблюдательного российского гражданина.

Политические ориентации граждан оказывают довольно ограниченное влияние на распределение ответов (табл. 3).

Таблица 3

Источники информации о "зоне" по электоральным группам, %

	Все		Проголосовали на выборах в Думу за...
			КПРФ		"Единство"		ОВР		СПС		БЖ		"Яблоко"
Вопрос: "Знаете ли Вы, каковы условия и порядки в тюрьмах, колониях, других местах заключения, и если знаете, то откуда у Вас эта информация?" (Карточка, любое число ответов.)
Из газет, радио– и телепередач	50	57		52		69		58		49		55
Из опыта родственников, друзей, знакомых	30	28		28		21		26		37		28
Из книг, журналов	14	13		15		16		19		14		27
Из собственного опыта	6	3		4		3		4		10		4
Ничего не знаю об этом	19	18		21		11		14		16		12
Затр. ответить	5	5		4		3		4		4		4

В целом избиратели, голосовавшие и за левых, и за правых, и за центристов, несколько реже черпают информацию о "зоне" из опыта своих близких и реже сами обладают подобным опытом, чем респонденты в целом. И это естественно – граждане, побывавшие в местах заключения либо тесно контактирующие с теми, кто оказывался там, как правило, не отличаются особой политической ангажированностью. Но нельзя не обратить внимание на одно крайне красноречивое исключение: доля бывших обитателей "зоны" в сравнительно немногочисленном электорате "Блока Жириновского" примерно втрое выше, чем в электоратах иных партий и движений. Кроме того, почитатели В. Жириновского значительно чаще, чем прочие, осведомлены об образе жизни мест заключения со слов своих близких.

Отсюда, кстати, следует, что соображения некоторых аналитиков, предрекающих партии В. Жириновского окончательный уход с политической сцены в скором будущем, не слишком обоснованы. Несмотря на неуклонное снижение своего политического веса, ЛДПР обладает достаточно четким социальным профилем. Поэтому тенденция к криминализации российского общества и социокультурная экспансия субкультуры "зоны" дают этой партии шанс на расширение своей социальной базы.

Но особый интерес представляют, на наш взгляд, данные, приведенные ниже (табл. 4).

Таблица 4

Источники информации о "зоне" по группам социальной адаптации, %

	Оптимисты*		Адаптированные пессимисты		Неадаптированные пессимисты
	февр. 1999	февр. 2000	февр. 1999	февр. 2000	февр. 1999	февр. 2000
Вопрос: "Знаете ли Вы, каковы условия и порядки в тюрьмах, колониях, других местах заключения, и если знаете, то откуда у Вас эта информация?" (Карточка, любое число ответов.)
Из газет, радио– и телепередач	55	49	63	54	58	48
Из опыта родственников, друзей, знакомых	29	40	19	25	17	27
Из книг, журналов	14	14	13	16	8	13
Из собственного опыта	4	7	4	4	5	5
Ничего не знаю об этом	16	14	16	19	22	23
Затр. ответить	2	5	3	4	5	4

* 1999 г. – 16% выборки, 2000 г. – 25% выборки.

Напомним: "оптимистами", по классификации ФОМ, являются респонденты, полагающие, что им удалось "найти свое место в сегодняшней жизни", и надеющиеся "в ближайшие год-два повысить свой жизненный уровень". Как выясняется, именно респонденты, входящие в эту группу, намного чаще, чем прочие, получают информацию о "зоне" от ее бывших обитателей, а судя по последним данным – и из собственного опыта.

Если социальная практика "оптимистов" – и, в частности, профессиональная деятельность – особенно часто сводит их с людьми, побывавшими в местах заключения (а это с очевидностью следует из приведенных данных), то можно предположить, что сама эта практика сравнительно часто создает предпосылки для конфликта с законом. Или, иначе говоря, – что причастность к криминогенным сферам общественного бытия является довольно мощным стимулятором социального оптимизма.

А если верно наше предположение, что получение информации о местах заключения непосредственно от тех, кто побывал в них, способствует трансляции ценностей и норм "зоны" на "волю", то следует признать, что в современном российском обществе именно ценностно-нормативная система "зоны" наиболее эффективно обеспечивает социальную адаптацию индивида.