Подход к исследованию структуры религиозных (православных) ценностей в сознании

В самом начале данной работы мы сетовали на трудность изучения феноменов сознания с помощью социологического инструментария, а теперь мы собираемся именно в эту сферу и углубиться. но для нас это – не исследование само по себе, а дополнение к образу жизни, достраивание той картины, которую мы получили с помощью В-индекса и вопросов, его дополняющих.

Мы получили довольно определенную картину воцерковленности групп населения, которая, согласно нашей интерпретации, отражает процесс движения человека от чисто мирского, или, как чаще его называют вне Церкви, светского, образа жизни к церковному, укорененному в религии. Примерно таким же мы представляем себе и движение сознания этих людей (в данном случае тех, кто называет себя православным): от чисто мирских, или светских, представлений о мире и своем месте в нем – к религиозным и церковным, т. е. продолжение процесса воцерковления того контингента населения, выявление структуры которого по образу жизни мы описали выше.

Элементы образа жизни, показывающие степень вхождения человека в Церковь, не имели бы такого практического значения, если бы не сопровождались (а в некоторых случаях не предварялись) приобретением элементов сознания, так сказать, обеспечивающих устойчивость этого процесса. В свою очередь, для элементов сознания таким "закрепляющим" средством являются элементы образа жизни. Это, по существу, единый процесс.

Как мы уже отметили, в современных массовых социологических исследованиях, содержащих наборы формулировок, долженствующих диагностировать ценностные установки респондентов, формулировки, более или менее прямо отражающие религиозные ориентации, практически отсутствуют. Религиозный человек лишен возможности выявить свои установки на них, а как следствие – лишен возможности отрефлексировать одну из очень важных сторон своего сознания.

Далее, все эти наборы формулировок, хотя и ограниченные рамками изучаемой проблемы, оказываются бессистемными в том случае, если не предполагают какой-либо структуры общественного сознания, отдельные части которой различаются своими ценностными акцентами. Каждый респондент воспринимается тогда как самодовлеющая монада, блуждающая в пространстве общества и получающая от него различного рода импульсы.

Если не знать и не учитывать этих структур общественного сознания, к которым разные контингенты населения "подсоединяются" надолго, навсегда или на определенное время, то выборы респондентов в конечном счете выстроятся для нас в довольно длинную шкалу – от формулировок, получивших наибольшее количество выборов, до формулировок, получивших наименьшее, где все ценностные групповые акценты смешаны и размыты. Мы будем иметь тогда перед собой некоторую неопределенную среднюю, в которой положение тех или иных выбранных формулировок определится попаданием в выборку большего или меньшего количества представителей тех или иных структур общественного сознания, причем проконтролировать, какое именно количество от какой именно структуры, совершенно невозможно, ибо изначально никакие такие структуры не пред­полагались.

Положение осложняется тем, что если респонденту не предъявили в наборе важные для него формулировки, то и выбирать он будет менее важные для себя.

Вспомним, что Томасом и Знанецким изначально понятие "ценность" было задано в неразрывной связи с понятием "установка"¹. Предполагалось, что "установка" – более изменчивый элемент: человек может ориентировать свое поведение, а может и не ориентировать на ту или иную ценность. Разные люди по-разному ориентируются на ценности, да и отдельный человек на разных этапах своей жизни также: то обретает положительную (и даже довольно сильную) установку на какую-то ценность, то "охладевает" к ней. Ценность же во всех процессах – неизменная точка отсчета.

Носитель установки – отдельный человек, носитель ценностей – общество. "Своих" ценностей у человека, строго говоря, нет. Поэтому когда мы говорим, что человек "изменил свои ценности" или "приобрел новые ценности", то это выражение неправильно: человек в этом случае теряет или приобретает установку на ту или иную ценность, но ценностями как таковыми он, если можно так выразиться, "не распоряжается". Это не в его компетенции.

Более того, если человек имеет слабую установку на какую-то ценность (или, проще говоря, не реализует ее в своей жизни или реализует слабо, непоследовательно), то это вовсе не означает, что он эту ценность не признает или не придает ей значения. Еще Э. Дюркгейм в своей работе "Разделение общественного труда" выделил в сознании человека два слоя, или две сферы: сферу сознания человека как индивидуума и сферу сознания человека как члена общества. Человек может не реализовать ту или иную ценность в своем поведении (по сложности обстоятельств, по трудности для него лично, по желанию "уклониться" от моделей поведения, требующих от него самопожертвования, и т. д.), но при этом он большей частью прекрасно осознает, что если все перестанут эту ценность осуществлять, обстановка в обществе ухудшится, и это скажется также на нем самом. Поэтому он – за то, чтобы эта ценность существовала и продолжала "строить" и его социальный, и более широкий мир, в котором ему приходится жить.

Ценности именно потому, что они "строят мир", не могут зависеть от обстоятельств и судьбы отдельного человека. Они должны представлять собой систему более или менее законченную, в которой все части и элементы определенным образом взаимосвязаны и друг друга обуславливают и поддерживают. И человек, будучи полноправным членом общественного сознания, эту систему ощущает. Более того, она окружена для него определенным пиететом и защищена моральным чувством. Это моральное чувство поддерживается в нем ближайшим окружением: его социальной первичной группой и группой референтной.

Поэтому респондент, будучи членом общества, а также будучи лояльным респондентом, не желающим огорчить своего интервьюера, будет выбирать формулировки, отражающие ценностные установки, которые ему не близки и которые он, может быть, вовсе не собирается реализовывать (напомним – если ему не названы те ценностные ориентации, которые для него наиболее важны). Таким образом, положение этих формулировок в шкале-наборе окажется в значительной степени случайным, неустойчивым. И ценность этой шкалы-набора, призванной отражать некоторую общую иерархию ценностных установок общества на данный момент времени, окажется не очень пригодной для прогностических целей.

Для прогностических целей важно – а с точки зрения исследователя, по нашему мнению, и более возможно – получить информацию о том, как воспринимаются мир и современная действительность теми или иными структурами общественного сознания в той или иной ситуации – конкретными структурами в конкретной ситуации (и, следовательно, как будут люди предположительно вести себя). И здесь начинать нужно не с задания ситуаций, а с задания этих самых структур. Именно они определяют динамику общества.

Тот общеизвестный факт, что общество не едино, что оно состоит из различного рода и уровня групп, предполагает, что и его общественное сознание также состоит из групповых сознаний, включает их в себя, дозволяет им там более или менее свободно самовыражаться. И чем свободнее такое самовыражение групповых сознаний в общественном, тем сильнее динамика самого общественного сознания, а следовательно – духовной и социальной жизни общества. Т. Парсонс, например, считает, что обществу необходимо наличие нескольких крупных социальных структур с различными ценностными иерархиями¹.

Таких структур, по мнению Парсонса, обязательно должно быть четное число, потому что они противостоят друг другу: если одни как бы "раскачивают" какую-то тенденцию и запускают новые процессы (у Парсонса это – предприниматели по преимуществу), то другие оказывают сдерживающее действие, поскольку такая "раскачка" усиливает процессы дезинтеграции в обществе и способствует его ослаблению. Этих последних Парсонс называет "сохранителями латентных структур" (нормативно-ценностных, традиционных и пр.) и относит сюда всю образовательную структуру, искусство, семью. Существует у Парсонса и еще одна пара противостоящих друг другу по ценностно-функциональному принципу социальных образований: это "адаптаторы", страхующие социальную систему, когда она сталкивается с новыми проблемами, и "интеграторы", противодействующие расшатыванию социальной системы, которую процессы адаптации также "раскачивают" и ослабляют (первые – специалисты, инженеры; вторые – политические и общественные деятели и ассоциации). Общество в своем развитии и существовании уподобляется кораблю, борющемуся с набегающими на него волнами и ветрами – на нем есть свои "балласты" и "противовесы", а также паруса и весла, которые в нужный момент приводятся в движение. Только в социальных процессах это "приведение в движение" происходит часто постепенно, подсознательно и в каком-то смысле помимо рациональных действий (рассуждений) отдельных лиц, которые выполняют всегда свои, одни и те же функции.

По ценностной иерархии индивида можно определить, в какую социальную структуру и насколько глубоко он включен. В этом смысле ценностные "тяготения" человека гораздо более показательны и "ответственны", чем его рассуждения о том, какую функцию он выполняет или хотел бы выполнять. Дело в том, что социальный престиж перемещается от одних функций к другим, но ценностно включенные в определенные структуры индивиды продолжают выполнять свои функции, даже если они на данный момент непрестижны. Для них самих они всегда престижны.

Все эти разнообразно ориентированные группы и структуры не представляют собой, как вытекает из сказанного выше, беспорядочного набора различных "точек зрения", иначе и общество не представляло бы собою системы, способной не только существовать и поддерживать себя в определенных заданных условиях, но и "отвечать" на изменения среды, в которой оно существует. Этот "ответ" выражается в перестройке общества, его адаптации к новым условиям при сохранении, так сказать, самоидентификации.