Отсутствие духа джихада в сирии и палестине

Во второй половине X в. арабский географ Ибн Хаукал, чье испанское происхождение, несомненно, усугубляло его заинтересованность, выразил сожаление по поводу прекращения джихад а.²¹¹ Этот критический отзыв был повторен еще более зна- менитым арабским автором ал-Мукаддаси, который, говоря о Сирийской провинции, жаловался, что

«жители относятся к джихаду без энтузиазма и не проявляют должных усилий в борьбе с врагом».²¹²

Когда крестоносцы в 1099 г. достигли Святой земли, казалось, что разобщенный и снедаемый распрями мусульманский мир похоронил саму мысль о джихаде в самых глубоких тайниках своего сознания. Теперь идеологическое превосходство принадлежало крестоносцам.

Развитие феномена джихада во времена крестовых походов

Наши знания о развитии идеи джихада в мусульманском мире во время Крестовых походов значительно расширились с выходом в 1968 г. очень серьезной, новаторской книги Эммануэля Сивана «Ислам и Крестовые походы», написанной на французском языке и целиком посвященной этой теме.²¹³ С помощью подробного анализа целого ряда средневековых арабских литературных источников автор прослеживает развитие джихад а как идеологии и как пропагандистской системы и исследует его роль в про- тивостоянии Крестовым походам со стороны мусульман. Большая часть аргументов, приведенных Сиваном, до сих пор не утратила своей значимости,

130. Цит. по: Sivan, L'lslam, p. 13.

131. Sivan, L'lslam, p. 13.

132. Е. Sivan, L'Islam et la Croisade, Paris, 1968.

хотя, как и следовало ожидать, ученые могут и не соглашаться с ним в отношении некоторых вопросов, в частности, как мы увидим в дальнейшем, некоторые обращают особое внимание на пропасть между пропагандой и политической реальностью своего времени. Как сказал о джихаде Хэмфрис:

«Идея джихада — достаточно пластичная вещь, которая может быть использована различными способами для достижения различных целей».²¹⁴

Сиван утверждает, что широкое использование идеи джихад а как инструмента в борьбе против крестоносцев началось во времена Зенги (ум. в 539/1114 г.), и это, несомненно, справедливо. ²¹⁵

Тем не менее необходимо более подробно

рассмотреть реакцию религиозных кругов Сирии и Палестины на надвигающуюся угрозу со стороны крестоносцев, поскольку было бы неверным предполагать, что в период между падением Иерусалима в 482/1099 г. и отвоеванием Эдессы мусульманами в 539/1144 г. идеи джихад а никак себя не проявляли. Судя по всему, мы не погрешим против истины, если скажем, что среди представителей религиозных классов анти- франкские настроения и стремление объявить джихад против завоевателей никогда не угасали. Проблема состояла в том, как найти способ вселить такое же религиозное рвение в души военных лидеров того времени.

Политическая ситуация в Сирии и Палестине в первые десятилетия XII в. не способствовала

сплоченности мусульман и их единству в военных делах. Напротив, это был период децентрализации власти, на протяжении которого как тюркские военачальники, так и франкские правители стремились прочно закрепиться в городских центрах. Периодически, когда земли Сирии и Палестины подвергались угрозе извне, они объединялись вопреки религиозным различиям. Религиозная идеология не играла никакой роли в образовании этих краткосрочных прагматических союзов, создававшихся для защиты своих территориальных интересов.

Во время Первого Крестового похода любые призывы к джихад у были обращены, в первую очередь, к суннитскому халифу в Багдаде. Ожидалось, что именно он начнет джихад, ведь именно он имел законное право провозгласить джихад против франков. ²¹⁶ Именно это и имели в виду различные делегации, направлявшиеся в Багдад в самом начале Первого

130. R. S. Humphreys, Ayyubids, Mamluks, and the Latin East in the thirteenth century, in Mamluk Studies Review, 2 (1998), p. 4.

131. Sivan, L'Islam, p. 44.

132. См. обсуждение этого вопроса в статье A. Noth, Heiliger Katnpf(Gihad) gegen die Franken: Zur Position der Kreuzzuge im

Rahmen der Islamgeschichte, Saeculum, 37 (1986), S. 243.

Крестового похода, как уже было отмечено в главе 1. Несмотря на то, что сельджукские султаны ограничивали деятельность халифов, предпочитая, чтобы те оставались лишь номинальными правителями и не вмешивались в текущие политические дела, сирийские религиозные лидеры, прибывавшие в Багдад просить помощи против франков, видимо, считали, что именно халиф является их главной надеждой. Однако вопреки их ожиданиям не было предпринято ни одной военной кампании, организованной по инициативе халифа, хотя из ряда источников известно, что некоторые халифы, например, ал-Мустаршид и ар-Рашид, все-таки выступали в поход со своими армиями.²¹⁷

Кто же еще мог поднять знамя джихада против франков? Несомненно, если следовать букве мусульманского закона, военная аристократия, управлявшая Сирией в XII в., не была обязана вести джихад. Ни один из ее представителей не был законным правителем. Все они захватили власть силой. Иными словами, они могли вести джихад, но не были обязаны делать это.²¹⁸Главная идея джихада заключалась в личной инициативе и личном вознаграждении, которое каждый мусульманин должен был получить от Бога за свою воинскую доблесть. ²¹⁹ Видимо, когда в источниках встречаются такие термины, как мутатавви'а («добровольцы»), это относится к тем воинам, которые в прежние времена жили в рибатах на границах мусульманского мира и вели джихад против неверных на свои собственные средства. Несомненно, присутствие именно таких добровольцев (муджахидун) упоминается при падении Антиохии в 491/1098 г., когда они сражались за «Божественную награду и ища мученической кончины».²²⁰

²¹⁷Encyclopaedia of Islam, second edition: Al-Mustarshid.

²¹⁸См.: Noth, Heiliger Kampf, S. 250.

²¹⁹Ibid., S. 251-252.

220. Ibn al-Athir, Kamil, vol. X, p. 190.

Как мы уже видели, после падения Иерусалима лишь немногие в ужасе возвысили свой голос, и еще меньшее число извлекли какие-либо моральные уроки из этой потери. Единственным исключением среди всеобщей летаргии и безразличия был сирийский законовед ас-Сулами, проповедовавший в мечети Омеййадов в Дамаске в первые годы после падения Иерусалима. В своих проповедях он призывал мусульман сплотиться против врага, то есть крестоносцев. Он утверждал, что поражение мусульман было Божьей карой за пренебрежение своими религиозными обязанностями и, в первую очередь, — за отказ от джихада.

Не следует забывать, что сохранившийся до наших дней труд ас-Сулами называется «Книга о Священной войне» (рис. 3.15). И действительно, идея джихад а лежит в основе того, что говорится в этой книге. Автор убежденно заявляет, что причиной торжества крестоносцев было безразличное отношение мусульман к присутствию франков и пренебрежение своим священным долгом, то есть джихадом. По мнению ас-Сулами, отказ от джихада, из-за чего он так сильно скорбел, был явлением, характерным не только для его собственного времени и не только для Сирии. Это началось с того момента, когда халифы впервые пренебрегли своими религиозными обя-

занностями, требовавшими каждый год совершать хотя бы один поход на территорию неверных. С точки зрения ас-Сулами, это было частным проявлением общего явления — религиозного и морального упадка среди мусульман, — которое, как он утверждал, привело к разобщенности и позволило врагам ислама перейти в наступление и начать захватывать мусульманские земли.

Предлагавшийся ас-Сулами выход из этой гибельной ситуации заключался

в нравственном «перевооружении» для того, чтобы остановить процесс духовной деградации мусульман. Нападения крестоносцев были и наказанием, и исходящим от Бога предупреждением мусульманам, чтобы они вернулись «на путь истинный». По словам ас-Сулами, ведение джихад а против неверных является всего лишь фикцией, если ему не предшествует

«великий джихад» (ал-джихад ал-акбар) против собственной низменной сущности; он подчеркивал, что для успеха первого необходимо сначала за- вершить второй. И он призывал мусульманских правителей подать личный пример. Таким образом, личная духовная борьба была безусловным требованием, которое должно было быть выполнено прежде, чем начать войну с франками.²²¹

Судя по всему, слова ас-Сулами, произнесенные им в мечети с минбара (рис. 3.16) и сохранившиеся в его «Книге о Священной войне», не получили широкого отклика среди единоверцев и не затронули ни одной струны в сердцах мусульманских правителей и военачальников в период апогея крестоносной экспансии в начале XII в. Идея джихада продолжала жить в богословских кругах, но ей по-прежнему недоставало подкрепления полноценными военными действиями под энергичным руководством мусульманских военачальников: союз между религиозными классами и военными все еще ждал своего создателя.

Возможно, призывы ас-Сулами не остались совсем незамеченными, и после

него другие проповедники продолжали громогласно вещать с кафедр. Источники не дают нам никакой информации о событиях, происходивших в период 1110-1130 гг., но даже если и имела место сильная локальная реакция среди некоторых представителей духовенства, она не была подкреплена желанием политических и военных вождей того времени действовать слаженным образом. Даже если богословские круги времен ас-Сулами и пропагандировали идею джихад а, это не обязательно означает, что военные лидеры того периода как-то реагировали на их речи и сочинения. Сам факт появления воодушевленных поэм о джихаде, написанных после потрясения, вызванного Первым Крестовым походом, вовсе не указывает на то, что те, кому они были адресованы, поднялись на борьбу и повиновались пламенным призывам поэтов.

Для того чтобы пропаганда джихада стала по-настоящему эффективным

оружием, был необходим прочный и сознательный союз между религиозными

220. Е. Sivan, «La genese de la contre-croisade», ]A, 254 (1966), p. 199-204.

классами и военными лидерами. Это оказалось невозможным до второй четверти XII столетия.

Едва ли заслуживает названия джихада ряд военных походов в Сирию (например, походы наместника Мосула Маудуда в 503-507/1110-1113 гг.), направлявшихся с востока сельджукского царства под командованием тюркских военачальников в первые десятилетия XII в., равно как нельзя было их назвать и общемусульманскими кампаниями. Это были плохо организованные, разнородные, эфемерные альянсы соперничающих

князьков и военных вождей, а вовсе не объединенные мусульманские силы, и, как и следовало ожидать, большая их часть потерпела неудачу и была рассеяна. Освобождение Иерусалима не имело никакого значения для подобных правителей в этот период.