Долгосрочные последствия контактов крестоносцев и мусульман

Ученые полагают, что существовало два основных результата воздействия крестоносцев на мусульманский мир: во-первых, открытие или, по крайней мере, значительный рост торговли между

Востоком и Западом, а во-вторых, усиление

дискриминации восточных христиан со стороны мусульман. Сейчас мы рассмотрим оба этих обширных вопроса.

«Реальная политика»: дипломатия и торговля между мусульманами и франками

Несмотря на идеологическое размежевание, отделявшее мусульман от крестоносцев, и усиление джихада, особенно в период 1099-1291 гг., обе стороны понимали необходимость периодических передышек между войнами, чтобы защитить свое имущество и землю, а также — вероятно, это было еще более важным фактором — чтобы способствовать путешествиям и торговле. Книга Кёлера, основанная на тщательном изучении источников, является важным вкладом в наше понимание того modus vivendi, который сложился между мусульманами и франками. ⁸⁶¹ Изучив случаи сотрудничества между обеими сторонами, особенно в первой половине XII в., Кёлер показал, что было подписано множество контрактов и договоров, а это дает возможность предположить, что на практике мирное сосуществование и

компромисс часто оказывались предпочтительнее конфронтации и войн. Подобные соглашения нередко бывали межконфессиональными — мусульмане и франки действовали заодно против других мусульман и франков — и мотивировались, как мы уже видели в главе 2, общими для обеих сторон местными территориальными интересами и необходимостью получать военную помощь в борьбе против своих политических противников. Мусульманам, кроме того, они были необходимы, чтобы получить доступ в левантинские порты, многие из которых оставались в руках франков сравнительно длительное время. Важность морской торговли в этот период гарантировала неизбежное стремление мусульман к достижению

⁸⁶¹ Kohler, Allianzen.

компромисса с франками с целью защиты и обеспечения своих торговых интересов.

Подобный же прагматизм лежал и в основе политики сотрудничества, которой придерживались аййубидские правители, и, несмотря на свою жесткую политику, мамлюкские султаны тоже преследовали практические коммерческие и экономические цели, требовавшие сотрудничества с франками. Подписывались договоры, которые открывали периоды перемирия и в которых зачастую детально обговаривались все условия, касающиеся торговли, коммерческих и паломнических путешествий.

Целая серия договоров была подписана мамлюкскими султанами с западноевропейскими государствами, такими как Генуя и Арагон.⁸⁶² Каждому договору предшествовала целая серия взаимных дипломатических миссий в Европу и Левант. Типичным примером является договор, подписанный с Генуей мамлюкским султаном Калау- ном в 1290 г. Он указывает на некоторые практические мотивы, побуждавшие мусульманскую сторону заключать торговые соглашения с врагом: «Б конце концов, ради процветания портов и по причине того богатства, которое привозится этим народом, а также больших денежных сумм, которые получает от них таможня, с ними было заключено перемирие».⁸⁶³

Договор обеспечивал личную безопасность генуэзским купцам и их

имуществу на всей территории империи Мамлюков. Он также предоставлял генуэзцам, привозившим товары, золото или серебро в Александрию или еще

⁸⁶² Ср.: Р. М. Holt, «Al-Nasir Muhammad's letter to a Spanish ruler in 699/1300», Al-Masaq, 3 (1990), p. 23-29. Две более ранние дипломатические миссии в Арагон состоялись в 1290 и в 1293 гг. [al- Qalqashandi, Subh, vol. XIV, p. 63-70]. Как предположил Хольт, письмо ан-Насира Мухаммада б. Калауна, весьма вероятно, было послано как временная хартия, подтверждающая привилегии, которые были ранее дарованы арагонским купцам и паломникам в мамлюкском Египте.

⁸⁶³ Ibn 'Abd al-Zahir, Tashrif al-ayyam, ed. M. Kamil and M. A. al-Najjar, Cairo, 1961, p. 161, цит. no: Holt, Early Mamluk

Diplomacy, Leiden, 1995, p. 142.

куда-либо, право свободной продажи и устанавливал порядок действий таможенной администрации. Разительное отличие от высокопарной риторики «против неверных» в сочинениях улемов и воинственных лозунгов, которыми полна переписка между мамлюкскими султанами и европейскими суверенами!

Согласно Хольту, между мамлюкскими султанами и франкскими государствами было заключено семь договоров, тексты которых сохранились в исторических сочинениях этого периода. Эти договоры были двусторонними и базировались на принципе взаимности. Один из таких договоров был заключен между Бейбарсом и Изабеллой Ибелинской, правительницей Бейрута в 667/1269 г. Он начинается следующими словами: «Благословенное перемирие между султаном ал-Маликом аз-Захиром Рукн ад-дином Бейбарсом и благородной, добродетельной и славной госпожой N, дочерью N, правительницей Бейрута и всех его гор и долин, установлено на период десяти последующих лет, начиная с четверга 6 рамадана 667 г.».⁸⁶⁴

Этот договор типичен, поскольку в нем стоит точная дата и указывается продолжительность перемирия и имена сторон, его заключивших. Договор гарантирует безопасность для путешественников, прибывающих в земли султана и покидающих их, а также гарантирует аналогичную безопасность для подданных Изабеллы. В договоре подробно оговаривается компенсация на случай совершения убийства. «Компенсация» осуществлялась в форме освобождения пленного равного статуса, причем указываются четыре ранга — рыцарь, тюркопол ⁸⁶⁵ , пехотинец и крестьянин. Как и в других подобных договорах, последний пункт требует от Изабеллы не оказывать никакой помощи врагам султана, в частности «ни одному из франков какого бы то ни было рода». Хольт, анализируя этот договор, отмечает, что хотя он и имел форму перемирия, но его настоящей целью, возможно, было стремление добиться нормализации политических и дипломатических отношений.⁸⁶⁶

Эта книга не ставит перед собой целью подробно рассматривать столь обширный вопрос, как торговля между Европой и Ближним Востоком в период Крестовых походов. В этом направлении уже проделана большая работа, в особенности Хейдом,

Аштором, Абулафией, Удовичем и другими исследователями.⁸⁶⁷ Эти ученые,

опираясь на детальнейшие документальные материалы западноевропейских источников, составили весьма подробное описание европейско-левантинской торговли в ХII-ХIII вв. и в последующий период. Разумеется, существуют свидетельства и с мусульманской стороны, которые эти ученые использовали

⁸⁶⁴CM: al-Qalqashandi, Subh, vol. XIV, p. 40-42, цит. по: P. M. Holt, «Baybars' treaty with the Lady of Beirut in 667/1269», in

Crusade and Settlement, ed. P. W. Edbury, Cardiff, 1985, p. 244.

⁸⁶⁵Тюркополы — легкая конница в государствах крестоносцев, набиравшаяся из представителей местного населения. — Прим. науч. ред.

⁸⁶⁶Baybars' treaty, p. 242-244.

⁸⁶⁷ См.: U. Heyd, Histoire du commerce du Levant au Moyen Age, Paris, 1885; E. Ashtor, A Social and Economic History of the Near East in the Middle Ages, London, 1976; D. Abulafia, «The role of trade in Muslim-Christian contact during the Middle Ages», in The Arab Influence in Medieval Europe, ed. D. A. Agius and R. Hitchcock, Reading, 1994, p. 1-24; A. Udovitch, статья Trade, Islamic, in Dictionary of the Middle Ages, New York, 1989, vol. XII, p. 105-108.

как в процессе составления детального описания этой торговли (корабли, товары, таможенные пошлины, торговые соглашения), так и при создании собственных обобщающих теорий о природе и важности

такой торговли. Читатели, желающие углубить свои знания об этом аспекте Крестовых походов и средневековой мусульманской и западноевропейской экономической истории, должны обратиться как к этим трудам, так и к широкому кругу научных статей, которые более детально рассматривают отдельные аспекты этой темы.⁸⁶⁸

⁸⁶⁸Разрозненность сведений о торговле, содержащихся в средневековых мусульманских источниках, очень затрудняет создание самостоятельной картины специфически мусульманской — в отличие от еврейской или еврейско-мусульманской — торговли. Не существует мусульманского эквивалента каирской Генизы, которая позволила воссоздать столь детальную картину всех нюансов торговой деятельности еврейских купцов. Однако свидетельства мусульманской литературы зачастую могут подтвердить теории, интерпретирующие процесс развития торговли между Востоком и Западом на основании подробных и многочисленных средневековых европейских источников.

До начала XI в. основным торговым центром мусульманского мира был Багдад. Впоследствии, вместе с торговой экспансией Западной Европы и возобновлением ее торговых связей с мусульманскими землями, граничившими со Средиземноморьем, центр мусульманской торговли переместился в Египет.

В начале XI в. лишь немногие торговые города, такие как Неаполь, Марсель, Венеция и Амальфи, напрямую торговали с Левантом. ⁸⁶⁹ К концу века строительство более крупных судов дало возможность и более отдаленным государствам, таким как Испания или Франция, плавать напрямую в Египет или в Левант.⁸⁷⁰

Совсем непросто реконструировать развитие мусульманско-франкских торговых отношений, как местных, так и международных. Французский ученый Клод Каэн пишет: «Экономическая и социальная история пишется прежде всего на основании данных архивных документов. Что касается мусульманского мира, то, кроме Египта, у нас их нет вовсе». ⁸⁷¹ Делая исключение для Египта, Каэн имеет в виду то, что можно назвать феноменом Генизы.

Ученые, занимающиеся средневековой мусульманской экономической

историей, широко использовали гигантский источник документов, известный как Гениза (евр. «тайник») ⁸⁷² , который был обнаружен в XVIII-XIX вв. в синагоге в Фустате (Старый Каир). Они датированы преимущественно X-XIV вв. и содержат ценнейшие, из первых рук, документальные свидетельства, включающие в себя около 10000 частных и деловых писем и актов о продаже. Написанные в основном на еврейско-арабском языке (арабский, записанный

⁸⁶⁹Abulafia, «The role of trade», p. 4.

⁸⁷⁰Goitein, Mediterranean Society, vol. I, p. 32.

⁸⁷¹C. Cahen, «L'histoire e'conomique et sociale de VOrient musulman medieval», Studia Islamica, 3 (1955), p. 58.

⁸⁷²Гениза — помещение при синагоге, где хранились старые документы, которые нельзя было уничтожать, так как на них было написано имя Бога. В востоковедческой литературе под генизой подразумевается именно каирская гениза. — Прим. науч. ред.

еврейским алфавитом), документы Генизы проливают свет на повседневную жизнь евреев (и мусульман) в средневековом мусульманском мире, и в частности, на реалии средиземноморской торговли.⁸⁷³ Блестящая обобщаю- щая работа еврейского ученого Гойтейна показывает, что еще до Крестовых походов итальянцы имели наибольшую долю в средиземноморской торговле. Документы Генизы показывают, что до начала Крестовых походов существовало активное взаимодействие между востоком и западом Средиземноморья и что купцы из Пизы и Генуи активно торговали в Северной Африке до 1100 г., а иногда достигали и Александрии.⁸⁷⁴

Что касается специфики торговли в Сирии и Палестине, то нам не хватает сведений о деталях, поскольку они отсутствуют в арабских источниках. Аштор утверждает, что во второй половине XI в. богатые купцы из портов Сирии, таких как Триполи и Тир, хотели извлечь выгоду из открывающейся возможности ведения торговли с итальянскими торговыми республиками. Эти порты скинули иго фатимидского контроля в 1070-х гг. и основали независимые города-государства.⁸⁷⁵ Какой бы ни была ситуация до 1099 г., ясно одно: как только франки захватили порты сиро-палестин- ского побережья, внутренние мусульманские области были вынуждены прийти к какому-то торговому соглашению с пришельцами. ⁸⁷⁶ Взаимные договоренности требовались и для перевозки товаров по суше через территории друг друга. Поскольку франкские суда находились в прибрежных водах Леванта и франки владели сирийскими портами, местные мусульманские купцы, вероятно, должны были опасаться за свои источники доходов.

⁸⁷³Goitein, Mediterranean Society; см. великолепный обзор изучения материалов Генизы: R. S. Humphreys, Islamic History: A Framework for Inquiry, Princeton, 1991, p. 261-272.

⁸⁷⁴Abulafia, «The role of trade», p. 5.

⁸⁷⁵Аштор, однако, не приводит никаких свидетельств источников о том, что такие торговые связи были установлены (Ashtor, A Social and Economic History, p. 226).

⁸⁷⁶См. J. Riley-Smith, «Government in Latin Syria and the commercial privileges of foreign merchants», in Relations between East and West in the Middle Ages, ed. D. Baker, Edinburgh, 1973, p. 109.

Поэтому неудивительно, что непосредственным результатом сложившейся новой ситуации были попытки некоторых представителей исламских властей на ле- вантинском побережье защитить торговые интересы мусульман. Говоря о Шамс ал- Хилафе, губернаторе Аскалона в 504/1111 г., Ибн ал-Каланиси упоминает, что тот заключил перемирие с Балдуином, предпочитая торговлю битвам. «Теперь Шамс ал-Хилафа больше желал торговать, чем сражаться, и склонялся к установлению мирных и дружеских отношений и к обеспечению безопасности путешественников».⁸⁷⁷Временная приостановка торговли могла привести к безрассудным поступкам со стороны торговцев. Ибн ал-Каланиси сообщает под 504/1110-1111 г., что «группа странствующих купцов, раздосадованных на свое затянувшееся бездействие, потеряла терпение и выступила из Тинниса, Дамиетты и Мисра (то есть Фустата) с большим количеством товаров и денег». Однако их вместе с товарами вскоре захватили франкские суда.⁸⁷⁸

Важно отметить, что купцы, так же как и религиозные лидеры, играли

значительную роль в различных депутациях, направлявшихся в Багдад в течение первого десятилетия XII в., чтобы протестовать и просить защиты от франков у халифа и султана.⁸⁷⁹ Усама пишет в одном из своих повествований, что слово бурджаси означает купец и что такой человек не сражается.⁸⁸⁰ И все-таки их источники доходов напрямую зависели от военных, которые должны были создать нормальные условия для торговли.

Основой для международной торговли между Европой и Левантом была общая необходимость, и возросшие контакты в начальный период Крестовых походов привели к значительному росту европейско-левантийской торговли. Европейцам требовались восточные пряности, в особенности перец и имбирь, поступавшие на Ближний Восток как по суше, так и по морю, а также квасцы, которые использовали западные производители тканей в качестве фиксатора при их окраске.⁸⁸¹ Они также импортировали духи, ткани и золото. В свою очередь, мусульманскому миру требовались лес и железо для строительства кораблей и изготовления оружия и военного снаряжения, например, таранов и других осадных машин. Кроме того, они были заинтересованы в приобретении льна, шелка и шерсти из Европы,⁸⁸² особенно в XIII в. и позднее.

Яркие свидетельства существования торговых связей между мусульманским

миром и Европой могут быть обнаружены в словах арабского (или персидского) происхождения, которые прочно вошли в европейские языки: финансовые термины, такие как cheque (чек), tariff (тариф), douane (таможня), и названия тканей, такие как damask (дамаст — ткань парчового типа), fustian (фланель, вельвет), taffeta (тафта), cashmere (кашемир — тонкая шерстяная ткань), samite (парча), organdy (органди — тонкая кисея) и muslin (муслин).

⁸⁷⁷Ibn al-Qalanisi, Gibb, p. 109; Kohler, p. 107.

⁸⁷⁸Ibn al-Qalanisi, Gibb, p. 108.

⁸⁷⁹Например, депутация 504/1110-1111 г. См.: Ibn al-Jawzi, vol. IX, p. 163.

⁸⁸⁰Usama, арабский текст, p. 141.

⁸⁸¹Ashtor, Л Social and Economic History, p. 4; Heyd, Histoire, p. 373; Abulafia, The role of trade, p. 5.

⁸⁸²Ashtor, A Social and Economic History, pp. 5, 8, 246; Heyd, Histoire, p. 378; Abulafia, «The role of trade», p. 5.

Проникновение этих названий в европейские языки является достаточно ясным показателем особой важности торговли тканями.⁸⁸³ Слово fondaco (от арабского фундук — «гостиница») означает гостиницу с просторными складскими помещениями, каковую итальянской «торговой нации» разрешалось иметь в определенных мусульманских городах. ⁸⁸⁴ Так называемые арабские цифры впервые стали применяться в Европе около 1200 г. нотариусами, которые заключали торговые контракты для использования их в мусульманском мире. ⁸⁸⁵ Определенные термины, имеющие ключевое значение для навигации, такие как зенит, азимут и астролябия, тоже показывают, что Европа обязана в этой области арабским техническим достижениям.