Отсутствие заботы о мусульманских кладбищах

Похоже, что упадок духа, или ограничения, или же просто пожилой возраст и низкий социальный статус оставшихся в Иерусалимском королевстве мусульман препятствовали должному уходу за кладбищами и гробницами. 'Али ал-Харави, посетивший эти земли в начале 1180-х гг. и написавший путеводитель по паломническим местам, полагает, что здесь воцарились пренебрежение и невежество.⁷⁷³ Он пишет, что на кладбище в Аскалоне, а также на кладбищах в Газе, Акре, Тире, Сидоне и во всем прибрежном регионе есть много гробниц святых, которые уже никому не известны. Также он критикует отсутствие ухода за могилами, расположенными около стен Иерусалима.⁷⁷⁴

Мусульмане под властью франков: лучше остаться или лучше уйти?

Христианская реконкиста в XI в. в Сицилии, Испании и Леванте создала новую проблему для мусульманских законоведов, чья система была основана на постулате, что ислам — это доминирующая в обществе религия. Вместо этого, на Сицилии и в Испании постепенно, а в Леванте внезапно, давным-давно обосновавшееся в этих местах мусульманское население оказалось под властью христианских правителей. Мусульмане оказались в сложном положении.⁷⁷⁵ Должны ли они уехать на мусульманские земли или же должны остаться? А если остаться, то на каких условиях?⁷⁷⁶

Иногда франки делали попытки убедить мусульман вернуться в свои дома. Согласно Ибн ал-'Адиму, в Асарибе в Северной Сирии, вскоре после падения Сидона, Танкред пытался убедить мусульман остаться и организовал возвращение их жен, бежавших в Алеппо.⁷⁷⁷

Как обычно, Ибн Джубайр предлагает свои комментарии, но, как указывает

Ке- дар, его свидетельство имеет тот недостаток, что сам он пробыл в Иерусалимском королевстве всего тридцать два дня, тринадцать из которых провел на борту судна в гавани Акры, дожидаясь попутного ветра.⁷⁷⁸

Во время иноземного завоевания бегство зачастую было наиболее предпочтительным выбором для мусульман. Однако, как подчеркивает Ибн Джубайр, тяга к родной земле была сильна: «Были и такие, чья любовь к родной земле побуждала их вернуться и, при наличии выписанной им охранной грамоты, жить среди неверных».⁷⁷⁹ Ибн Джубайр, прибывший из отдаленной Испании, не понимает таких ле- вантинских мусульман и осуждает их: «Для мусульманина не может быть прощения в глазах Бога, если

⁷⁷³Согласно Кедару: Kedar, The subjected Muslims, p. 150.

⁷⁷⁴Al-Harawi, trans. Sourdel-Thomine, p. 68.

⁷⁷⁵B. Lewis, The Political Language of Islam, Chicago and London, 1991, p. 104.

⁷⁷⁶Ibid., p. 105.

⁷⁷⁷Ibn al-'Adim, Zubda, RHC, vol. Ill, p. 597-598; Kedar, The subjected Muslims, p. 147; Cahen, La Syrie du Nord, p. 343.

⁷⁷⁸Kedar, The subjected Muslims, p. 138.

⁷⁷⁹Ibn Jubayr, Broadhurst, p. 321.

он находится в стране неверных, кроме тех случаев, когда он проезжает через нее по дороге в мусульманские земли».⁷⁸⁰

Взгляды мусульман на франкское правление

Мнение Ибн Джубайра о Тире крестоносцев относительно благоприятно:

«Дороги и улицы здесь чище, чем в Акре. Его люди по своим наклонностям менее упрямы в своем неверии, по характеру и привычкам они добрее к чужеземцам-мусульманам. Другими словами, манеры их мягче. Их жилища больше размерами и просторнее. Положение мусульман в этом городе лучше и безопаснее».⁷⁸¹

Интересный пример сотрудничества мусульман и франков представляло ведение хозяйства в долине ниже крепости Банийас. Согласно Ибн Джубайру, проезжавшему этот район в 580/1184 г., «обработка земли в этой долине разделена между франками и мусульманами. Существует граница, известная, как "граница разделения". Они делят урожай поровну, и животные их перемешаны между собой, но между ними не возникает из-за этого никакой несправедливости».⁷⁸²

В известном отрывке из сочинения Ибн Джубайра говорится о добрых отношениях между франками и находящимися под их владычеством мусульманами в районе между Тибнином и Акрой. Его стоит подробно процитировать: «Наш путь пролегал среди бесконечных ферм и аккуратных поселений, обитателями которых были исключительно мусульмане, которые спокойно жили вместе с франками. Да защитит нас Бог от такого соблазна! Они отдают половину урожая франкам во время жатвы, а также платят подушный налог в размере одного динара и пяти киратоъ с каждого человека. Помимо этого в их жизнь никто не вмешивается, за исключением легкого

⁷⁸⁰Ibn Jubayr, Broadhurst, p. 321-322. ⁷⁸¹Ibn Jubayr, Broadhurst, p. 319. ⁷⁸²Ibn Jubayr, Broadhurst, p. 315.

налога на фрукты с деревьев. Дома и все их имущество отданы в полное их распоряжение. Все прибрежные города, захваченные

франками, управляются подобным же образом, а также все их сельские районы, деревни и фермы, принадлежа- щие мусульманам».⁷⁸³

Ибн Джубайр дальше рассуждает о том, что весьма прискорбно, когда с этими мусульманами, которые находятся под властью франков, обращаются лучше, чем с теми, которыми правят их же единоверцы: «Они видят, как отличается от их тихой и спокойной жизни жизнь их братьев в мусульманских областях под [мусульманским] правлением. Это одно из несчастий, поразивших мусульман. Мусульманская община скорбит о несправедливости землевладельца-единоверца, и рукоплещет поведению своего противника и врага, франкского землевладельца, и привыкает к его справедливости».⁷⁸⁴

Согласно Ибн Джубайру, в том же районе около Акры франки назначили старосту-мусульманина, чтобы присматривать за работниками-мусульманами.⁷⁸⁵

Другой отрывок, на этот раз из 'Имад' ад-дина ал-Исфаха- ни, подтверждает точку зрения Ибн Джубайра, которого иначе можно было бы критиковать за поверхностный взгляд «туриста»: «Что касается Набулуса, то жители его деревень и большинство его насления были мусульманами и были нанизаны на одну нить, как народ, подневольный франкам (то есть жили под властью франков), которые ежегодно собирали с них налог и не изменяли ни их законы, ни веру».⁷⁸⁶

Это позволяет полагать, что франки взимали с мусульманских подданных

некий аналог мусульманского подушного налога (джизйа).