Гости из будущего

Итак, речь идет не о новой методике преподавания, не о новой методике трансляцйии знаний, не о новой методике научения. Речь идет о новой образовательной парадигме, суть которой - бытие и со-бытие в культуре. Речь идет о разрушении базовых принципов (урок, план, контроль), на которых построено здание школы. Речь идет о готовности школы стать школой культуры, а не школой учебника и учебного плана. Не школой "о культуре", а школой, в которой сама культура существует и дышит как внеплановая и внеурочная реальность. Школой, в которой учебный процесс оказывается управляем теми закономерностями, которыми управляется сам культурный процесс во всей его принципиальнорй непредсказуемости, непланируемости и удивительной результативности.

Понятно, что речь идет о парадигме, которая требует для своей полноценной реализации формирования принципиально новой генерации учителей. Той генерации, на которую совершенно не ориентированы сегодняшние педагогические ВУЗы. Нужна принципиально новая концепция педагогического образования. И предметом для нее должны быть отнюдь не те студенты, которые сегодня идут в педагогические ВУЗы.

Студенты сегодяшних педвузов - это студенты, как бы уже прошедшие предварительный отбор - не на педагогическкую, но на культурную профпригодность. Студенты педвузов - это студенты, исходно ориентированные не на бытие в культуре, а на адаптацию культуры к детям. А их собственный культурный потенциал (т.е. способность к полноценной самореализации в мире "большой" культуры) в большинстве случаев является, увы, весьма и весьма невысоким: ни для кого не секрет, что в пединституты слишком часто идут абитуриенты, вовсе не озабоченные проблемой самореализации в культуре. Возможно, именно потому чрезвычайно трудно найти студента пединститута, который готов работать с тем фантастическим учебным содержанием, которое рождается на уроках вероятностного образования. Приходится искать волонтеров для этой системы образования в совершенно иных местах: там, где студенты не испорчены профориентацией на существующую систему педагогики и не измордованы бездарными педагогическими лекциями.

Собственно в технологическом ключе система вероятностного образования достаточно проста; но важно, чтобы работающий в ней учитель обладал внутренней культурной свободой и незашоренным методиками зрением. И потому самая главная проблема состоит не в том, чтобы дать учителю собственно технологический инструментарий этой системы, а в том, чтобы найти таких учителей, для которых именно бытие в культуре, а не преподавание культуры было бы высшей педагогической ценностью. И хотя данная система реализуется в первую очередь в пространстве начальной школы, наименее перспективными для нее оказываются те студенты, которые учатся на начфаках: то, что происходит в нашем классе совершенно не укладывается в границы их педагогического мировоззрения. Они отказываются понимать сам смысл той учебной деятельности, которая моделируется в данной системе.

Отсюда – надежда на талантливые и перспективные кадры в тех ВУЗах, которые вообще не имеют педагогической ориентации, но студенты которых обладают высоким культурным рейтингом. Это могут быть философы, филологи, математики, историки, физики, биологи, которые "въедут" в то, что происходит в нашем классе и станут подлинными старателями начального образования на вероятностной основе. Они обнаружат, что пространство школы может быть пространством культуры, а не пространством дидактического плана, и они смолгут работать... в начальной (и не только в начальной) школе, опираясь на новую педагогическую парадигму - парадигму бытия в культуре.

Я верю: эти мальчики и девочки действительно придут в школу. И будут работать, не ставя перед собой "учебных целей" и не двигаясь по "учебному плану", а моделируя внеплановое и внецелевое пространство культуры. И если это произойдет, тогда я знаю: у нашей школы есть будущее.

( ноябрь, 1996)