1998 -1999 Учебный год

(седьмой + второй класс, седьмой год эксперимента)

Летом, в промежутке между шестым и седьмым классами произошли воистину драматические события. Эксперимент как никогда оказался близок к своему закрытию.

Дело в том, что летом 1997 года сменилось руководство восьмой школы-интерната, которая в течение шести лет давала нашему эксперименту приют и крышу над головой. Новый директор школы взял курс на формирование элитной школы с привлечением богатых спонсоров. Наш эксперимент его откровенно раздражал своей откровенной маргинальностью, неэлитностью и независимостью от него. Новый директор приходил в наш класс и возмущенно кричал, что у нас – черт знает что, полный бардак и антисанитария. Он даже привел (без предупреждения) представителей районной СЭС: как сейчас помню, прямо во время урока распахивается дверь и входит группа строгих дам, сопровождаемых возмущенным голосом нашего директора: «Вы только посмотрите, какой тут у них хлев!»

Что ж, предметное пространство нашего класса действительно совершенно не походило на предметное пространство стандартного школьного класса. И, прежде всего, своей фантастической избыточностью. Ведь в течение шести лет это пространство насыщалось множественной предметностью, которая не имела никакого отношения к учебному «планированию наперед»…

Самое смешное заключается в том, что комиссия СЭС неожиданно стала нашей союзницей. Во всяком случае, грозная начальница СЭС (от которой трепещут все школьные директора)) пришла в такой восторг от того, что она увидела у нас на уроках, что попросилась прийти еще, и, в конце концов, заявила, что это тот опыт, который нужно транслировать во все школы. Более того, она подняла медицинские карты наших детей и обнаружила вещь, которая ее просто потрясла: оказывается (а мы сами об этом даже не подозревали) наш класс абсолютно уникален в панораме городских классов. Это единственный класс, у которого медицинские показатели за шесть лет учебы в школе не ухудшились, а улучшились! То есть произошло то, чего в норме не бывает…

Тем не менее, нового директора эти аргументы не убедили. Он дико боялся нашей независимости и нашей нестандартизованности – это никак не входило в его управленческие планы. И к маю 1998 года конфликт достиг апогея. Продолжать эксперимент на площадке интерната было невыносимо. И с помощью нашего ангела-хранителя Владимира Юрьевича Козлова мы начали поиск тех директоров, которые согласились бы принять наш эксперимент под свое административное крыло. А это было крайне непросто – ну, хотя бы потому, что все нормальные (т.е. не элитные и открытые к экспериментированию) школы – это школы переполненные, и для них практически невозможно расшириться на целых два класса – хотя бы в силу дефицита площадей.

В конце концов, лишь к середине лета было найдено более или менее удовлетворительное решение. Административно наша лаборатория со своими двумя экспериментальными классами входит в состав гимназии №94, а территориально мы занимаем площадь небольшого, двухгруппового детского садика (находящегося на первом этаже жилого дома) на расстоянии двух трамвайных остановок от гимназии.

Итак, мы оказались в совершенно новой пространственной ситуации, и это имело как свои плюсы, так и минусы.

Главный плюс – сам фактор новых пространств, которые можно было осваивать, в которых можно было творить образовательную среду. Если раньше мы занимались в две смены в помещении площадью 60 квадратных метров, и в том же помещении размещалась наша библиотека, моделировалась предметная культурно-информационная среда и хранился огромный архив лаборатории, то теперь мы получили в свое суверенное распоряжение более двухсот квадратных метров (включая подвальные помещения, и это было здорово). Началась бурная деятельность по освоению и возделыванию пространства.

Что касается недостатков, то первый из них – несостоятельность самой идеи микрошколы, особенно когда речь идет о школе для подростков (а как раз в подростковый возраст вступали наши старшие дети). Подростковому возрасту требуются обширные коммуникации, кроссвозрастные связи. Подросток отстраивает себя в диалоге с различными коммуникационными средами, и это является условием полноценного формирования и развития его личности. Большая школа-улей создает массу возможностей для такого рода отстраивания… В общем, пойдя по пути территориального обособления, мы заложили основу для глубокого кризиса, который и разразился спустя два года…